Мерецков. Мерцающий луч славы

–  Верно, я бывал не раз в гостях у Головко, есть что-то общее между ним и Кузнецовым.

–  Люди, как и реки, разные, и бурлят они неодинаково, - произнёс Юмашев.
– Ну а если серьёзно, адмирала и наркома роднит то, что оба рождены для большого флота, для кораблей! Головко родом из казаков, но флот для него стал родной семьёй. Он сам говорил мне об этом. Я постараюсь не хуже адмирала Головко взаимодействовать с армейцами, Кирилл Афанасьевич, - заверил маршала адмирал.
– Это дело чести флота, а она нам всем дорога!

До позднего вечера пробыл Мерецков на военном флоте. Договорились с Юмашевым о том, что он пришлёт в штаб фронта группу своих офицеров, чтобы обговорить все насущные вопросы, особенно по высадке десантов в японские порты...

В день Победы, 9 мая, Мерецков находился на пограничной заставе, где в форме рядового пограничника изучал границу с Японией, в бинокль разглядывая японские рубежи. Срочно вернулся в Ворошилов-Уссурийский, где состоялись торжества по случаю разгрома немецко-фашистских захватчиков. А уже 20 мая маршал встречал первые эшелоны с прибывшими войсками 5-й армии генерала Крылова. Был солнечный день, по морю пробегала лёгкая зыбь, всю ночь дувший с океана ветер к утру устал и прилёг у скал отдохнуть. Поезд, выпуская клубы пара, затормозил и остановился. Из вагона вышел на перрон генерал Крылов и молодцевато отдал маршалу рапорт.

–  Рад тебя видеть, Николай Иванович, ты ведь старожил Дальнего Востока, и этим всё сказано!
– Маршал крепко пожал ему руку.
– Потерь в дороге не было? Ну и хорошо. А воевать твои орлы умеют. Они это доказали в боях под Одессой, Севастополем, в Сталинградской битве. А сейчас откуда прибыли?

–  Из Восточной Пруссии, товарищ маршал, чтобы усилить вашу Приморскую группу войск!
– На лице генерала засияла улыбка, было видно по всему, что он рад встрече с маршалом, которого давно знал и очень уважал.

–  А я все эти дни ездил вдоль границы, был у моряков, изучал предстоящий театр военных действий, - усмехнулся маршал.
– Ты, Николай Иванович, наверное, обследовал тут каждую тропу, когда служил. Сколько лет отмахал на Дальнем Востоке? Пятнадцать?

–  Шестнадцать!
– Крылов одёрнул китель.
– «Штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни...» Эта песня и о нас, Кирилл Афанасьевич. Я ведь был здесь в Гражданскую войну, участвовал в штурме Спасска-Дальнего. В октябре двадцать второго года японские корабли покидали Амурский залив и бухту Золотой Рог, а мы, тогда краскомы, без боя вступили в город Владивосток.
– После паузы Крылов добавил: - Военный человек не выбирает, где ему служить: куда направит начальство, туда и поедет. Так и я...

(В 1962 году Н. И. Крылову было присвоено звание Маршала Советского Союза. Мерецков, в то время помощник министра обороны по вузам, от души поздравил его: «Нашему маршальскому полку прибыло, Николай Иванович!» - на что Крылов, улыбаясь, ответил: «Двадцать один год я шёл к этому званию, и оно мне дорого!» Мерецков спросил, мол, почему двадцать один год? Крылов ответил: «В июне 1941 года я был полковником, а в 1962 году стал маршалом, вот и считайте...» – А. 3.).

Первый опыт передвижения войск по горно-лесистой местности Мерецков приобрёл в июне, когда в период таяния снегов в горах и разлива рек переходил через Сихотэ-Алиньский хребет: Чугуевская опергруппа перебазировалась до побережья Японского моря. По труднопроходимым местам войска совершили многодневный переход на 350 километров. «Из Владивостока мы приехали в бухту Ольга, а оттуда повернули к Сихотэ-Алиню, - вспоминал Кирилл Афанасьевич.
– Во многих местах «виллис» не хотел подчиняться. Приходилось вылезать, всем нам впрягаться в цепи или канаты и километрами тащить его на себе. Давно уже не приходилось мне заниматься такой физической работой. Помню, как-то раз набрели в горах мы на избушку. Радушные хозяева предложили отдохнуть на полатях. Но беспокоить их не стали. Завернувшись в бурку, я улёгся спать на полу, а утром, проснувшись, увидел, что около меня спокойно ходят куры, загнанные хозяйкой на ночь в избу». По подсчётам моего адъютанта, мы преодолели в те дни 300 километров горных троп ».

Вскоре после этого марш-броска, когда Мерецков вернулся в штаб, ему позвонил начальник Генштаба генерал армии Антонов и сказал, чтобы он срочно вылетел в Москву: принято решение провести парад Победы.

– Вам надлежит, Кирилл Афанасьевич, ещё и готовить сводный полк Карельского фронта, - предупредил Антонов.
– Этим сводным полком вы откроете парад. Так что ждём вас!..

У Мерецкова было мало времени. Он быстро собрался, оставил за себя начальника штаба Крутикова и рано утром 11 июня вылетел в столицу. Сидя в «Дугласе», он мысленно наметил, чем займётся в первую очередь, когда приземлится самолёт. Но все его планы нарушились, едва он приехал в Генштаб. Поговорив о ситуации в Приморье, Антонов сказал маршалу, что в течение десяти дней тот будет участвовать в разработке предстоящей Маньчжурской операции на Дальнем Востоке. Кроме этого, Кириллу Афанасьевичу придётся заняться тренажем сводного полка Карельского фронта, готовя его к параду Победы.

–  Ну а теперь, Кирилл Афанасьевич, пойдёмте в Кремль к товарищу Сталину. Есть у него к вам конкретные вопросы по передислокации войск на Дальний Восток...

В ночь на 24 июня Мерецков почти не спал: утром ему предстояло вывести сводный полк фронта на параде Победы. Перед этим состоялась последняя, генеральная репетиция парада, и прошла она уже не на Центральном аэродроме, а на Красной площади. Перед её началом генералы собрались вокруг маршала Жукова и устроили перекур.

–  Ну что, братцы, притихли?
– громко спросил Жуков.
– Вот я завтра утром буду принимать парад и не волнуюсь.

–  А я буду командовать парадом и тоже не волнуюсь, - подал голос стоявший рядом маршал Рокоссовский.
– А кто у нас первым выведет свой сводный полк на Красную площадь? Не ты ли, хитрый ярославец?

–  Мне выпал такой шанс, - улыбнулся Мерецков.

–  А чего такой грустный?
– спросил его маршал Василевский, выпуская изо рта колечки сизого дыма.

–  Нам с вами, Александр Михайлович, ещё придётся сразиться с японцами, вот я и волнуюсь, как там сейчас мои ребята чувствуют себя.
– Мерецков поднял голову кверху.
– Всё небо тусклое, забито чёрными тучами, как бы завтра не выпал дождь...

24 июня Кирилл Афанасьевич выглянул в окно. Над Москвой висело хмурое небо, шёл дождь. В сводный полк маршал прибыл раньше, но дождь всё моросил, и было как-то неуютно.

–  Ну, как настроение?
– спросил он командарма Щербакова.

–  Настрой боевой, товарищ маршал!
– отрапортовал генерал.

–  А у тебя, Лев Соломонович?
– Кирилл Афанасьевич взглянул на Стоявшего возле него генерала Сквирского, бывшего командарма 26-й, а теперь начальника штаба Беломорского военного округа.

–  Взяли бы вы меня на войну с япошками, - попросил генерал.

–  Не могу, Лев Соломонович, - покачал головой маршал.
– Раньше мог бы, включив тебя в Полевое управление фронта, но такого желания ты не высказывал.

–  У меня на плечах была армия, - смутился генерал.

Мерецков посмотрел в сторону Мавзолея. Трибуны вокруг него были заняты гостями. Где-то там находилась и Дуня. Несмотря на дождик, Красная площадь бурлила, люди шли к ней с лозунгами и плакатами, несли транспаранты. На всех языках из уст гостей звучало одно слово - победа!

Отчётливо раздалась команда:

–  Парад, смирно!..

Прокатился гул аплодисментов, когда часы на Спасской башне Кремля отбили десять ударов. Кирилл Афанасьевич увидел, как на белом коне на Красную площадь лёгкой рысью выехал маршал Жуков. Сидел он в седле как влитой. Пока его конь цокал коваными копытами по брусчатке, грянул оркестр и к Жукову подъехал маршал Рокоссовский. На Красной площади вмиг воцарилась тишина, и все услышали громкий голос командующего парадом маршала Рокоссовского, который отдавал рапорт принимающему парад маршалу Жукову...