Мерецков. Мерцающий луч славы

«Быстро, однако, он смекнул, вот что значит боевой опыт и ум», - отметил Сталин. Он сказал Мерецкову, что часть Урицка немцы уже захватили и, если их оттуда не выбить, это грозит обороне Ленинграда. А если учесть, что не меньшая опасность нависла в районе Пулковских высот, то Жукову есть над чем задуматься.

–  Может, вас послать ему на помощь?
– спросил Верховный. Он заметил, что в глазах Мерецкова промелькнуло удивление, но не придал этому значения.

–  Я не против, но полагаю, что Жуков сам там справится, - уверенно ответил Кирилл Афанасьевич.

«Хитрит или говорит правду?
– невольно подумал Верховный.
– Да нет, не хитрит. Жуков должен сделать то, о чём я просил его. Но как бы не пришлось мне отзывать его на Западный фронт. Вот-вот немцы пойдут в наступление под Москвой... Что же делать?»

В кабинет вошёл Поскрёбышев и сказал Сталину, что ему звонит Жуков. Верховный снял трубку с аппарата ВЧ.

–  Что там у вас?

Голос у Жукова был громкий, и Мерецков отчётливо слышал всё, о чём тот говорил. Георгий Константинович докладывал, что по сведениям фронтовой разведки командующий группой армий «Север» немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб специальным приказом потребовал от своих войск быстрее сломить сопротивление защитников Ленинграда и, как объяснил Жуков, «хочет соединиться с финскими войсками, действующими в Карелии».

–  А после захвата Ленинграда германское верховное командование намерено все свои силы бросить на Москву.
– Голос у Жукова был твёрдый, и Сталин понял, что этим сведениям Георгий Константинович придаёт важное значение.
– В лоб на столицу фон Лееб не пойдёт, - продолжал Жуков.
– Он хочет, видимо, обойти её с северо-востока. Но Ленинграда ему не взять, так что все планы фон Лееба несбыточны! Вы слышите меня?

–  Слышу, товарищ Жуков, - отозвался Сталин.
– Значит, вы уверены, что Ленинград выстоит, несмотря на то, что гитлеровцы всё ещё продолжают свои кровавые атаки?

–  Безусловно, выстоит, - подтвердил Жуков.
– Немецкие атаки уже не так яростны, как прежде.

–  Благодарю вас за добрые вести.
– Сталин зацепил взглядом Кирилла Афанасьевича.
– У меня в кабинете находится товарищ Мерецков, он передаёт вам горячий привет.

–  Шутите, товарищ Сталин?
– глухо откликнулся Жуков.
– А если правда, то нельзя ли на минуту дать ему трубку?

–  У вас всё, товарищ Жуков?
– спросил Верховный, явно игнорируя его просьбу.
– Тогда до свидания.
– Он взглянул на Мерецкова.
– Так о чём мы с вами говорили? Ах да, вспомнил - о вашей поездке на фронт. Я предлагаю вот что, Кирилл Афанасьевич. Отдохните дома, в семье два дня, а потом Ставка решит, куда, на какой фронт вас направить. Нет возражений? Тогда всего вам доброго!..

Мерецков не стал садиться в «эмку», а пошёл домой пешком.

Только бы Дуня никуда не ушла! Он после возвращения с Лубянки даже не поговорил с ней как следует, торопился в наркомат.

От этой мысли у него заныло сердце. «Добрая у меня жена. Из-за моего ареста бедняжка даже похудела...» - подумал Кирилл Афанасьевич.

Теперь у него был свой ключ, и он открыл дверь.

–  Это ты, сынок?
– услышал он негромкий голос жены.

–  Нет, это я, Дуняша...

3

Под вечер Владимир ушёл с друзьями в парк культуры и отдыха, а Кирилл Афанасьевич с женой сидели на кухне, пили чай, и Дуняша рассказывала, кто ей звонил, когда он находился на Лубянке.

–  Жуков спрашивал обо мне?

–  Да, и не раз, Кирюша. Как-то поздно вечером кто-то постучал в дверь. Я открыла - на пороге стоял Георгий Константинович. Он спросил, была ли я у тебя на Лубянке. Я ответила, что пока свидания мне с тобой не дали, всё ещё идёт следствие и свиданий с арестованным не полагается. Он попросил передать от него привет, когда наконец мне разрешат с тобой увидеться. «Ты, - говорит, - Дуняша, не переживай, твой Кирилл чист и его выпустят».

– Она помолчала.
– Да, чуть не забыла. Примерно через месяц после твоего ареста меня вызывал к себе Берия.

–  Что ему надо было от тебя?

–  Он хотел знать, кто из военачальников бывал у нас в гостях.

–  Ты назвала их?

–  Да. А что в этом плохого? Сказала, что не раз у нас дома бывали Клим Ворошилов, Семён Будённый, Иван Тюленев, Георгий Жуков, Саша Василевский, один раз приезжал на день твоего рождения Шапошников Борис Михайлович, то есть многие из тех, с кем ты работал в Генштабе и Наркомате обороны.

–  И что он, Берия?

–  Его почему-то больше всего интересовали Уборевич, Корк, Павлов и Блюхер. Я сказала, что Уборевич и Блюхер у нас гостили, и не раз, а Корка и Павлова никогда не бывало.

Неожиданно зазвонила «кремлёвка». Дуня поспешила взять трубку.

–  Можно Кирилла Афанасьевича?
– спросил чей-то негромкий голос.

–  Кто его спрашивает?

–  Сталин.

–  Одну минуту...
– Зажав ладонью трубку, Дуня взглянула на мужа.
– Вождь у телефона. Будешь говорить? Она отдала ему трубку.

Сталин, видимо, был расстроен, голос у него был глухой, с хрипотцой. Он спросил, как себя чувствует Мерецков, и, услышав, что «всё хорошо», уточнил:

–  Сколько я дал вам суток отдохнуть дома, двое?

–  Так точно.

–  Хочу украсть у вас сутки, не возражаете?

–  Я готов, если дело не терпит.

–  Очень даже не терпит, Кирилл Афанасьевич.
– Сталин откашлялся.
– Там, куда вас хочет направить Ставка, ситуация сложилась архитяжёлая, а людей, на кого бы я мог опереться, нет. Когда сможете ко мне прибыть?

–  Завтра к десяти утра я буду у вас. Могу и раньше.

Сталин сказал, что лучше прийти к восьми.

Положив трубку, Мерецков задумался. Он никак не ожидал, что «всемогущий и всесильный» вождь будет с ним так учтив, даже не верилось, что звонил именно он. Видимо, дела на фронтах резко ухудшились, если Верховный звонит ему домой и едва ли не упрашивает раньше выйти на службу.

–  Поедешь завтра с утра?
– спросила Дуня.

–  Сам Сталин просит, как мне не поехать!
– усмехнулся Кирилл Афанасьевич.
– Маршал Тимошенко возглавия Западный фронт у маршала Ворошилова в Ленинграде, маршал Шапошников стал начальником Генштаба вместо Жукова... Да, я понимаю Иосифа Виссарионовича, ему сейчас очень нелегко...

Кирилл Афанасьевич подошёл к комнате сына, прислушался. Вернувшийся с прогулки Володя крепко спал.

–  Жаль, что я не смогу проводить сына на поезд, - сказал Мерецков жене, когда вернулся на кухню.
– Ты уж, Дуня ша, собери его в дорогу. А я при первом же случае, когда окажусь в Москве, позвоню в училище и узнаю, как он уст роился.

–  Да ладно, не волнуйся, Кирюша, я всё сделаю. Она взглянула на мужа.
– Пора и нам укладываться спать.

Утром, прежде чем поехать в Кремль, Мерецков заехал в Генштаб. Хотел переговорить с Василевским, но был немного удивлён, когда увидел в кабинете маршала Шапошникова. Как ни в чём не бывало он о чём-то размышлял над своей рабочей картой. Вся она была испещрена различными карандашными пометками.

–  Борис Михайлович, вы что, ночевали здесь?
– спросил Кирилл Афанасьевич.