Merry dancers

— Заживление проходит хорошо, кости срослись, но снимать повязку с головы пока повременим, — сказала Эмма, разглядывая карту пациентки. — Ты уже приняла лекарства?

Она кивнула.

— Миссис Хейли, вы ничего не узнали… обо мне? — спросила Джина.

Целительница прижала к груди медицинскую карту и с сожалением взглянула на девушку, чьи глаза, полные надежды, потухнут после её ответа.

— О, дорогая, я, к сожалению, ничего не узнала. Совсем ничего! Но мой муж уже занялся этим делом, и скоро, я думаю, мы найдем твоих родственников, — она ободряюще улыбнулась. — И знаешь, сегодня вечером ко мне придет племянница, она работает помощником редактора одной из колонок в «Ежедневном Пророке», возможно, ей удастся уговорить начальника написать о тебе в газете.

— В «Ежедневном Пророке»? — сосредоточенная складка появилась меж бледных бровей девушки.

— Джина, ты что-то вспомнила? — едва ли не радостно воскликнула Эмма, но, к её разочарованию, пациентка покачала головой из стороны в сторону.

— Просто знакомое название, ведь эту газету наверняка знают все, — озвучила мысли она. — Конечно же, я должна была её знать. Миссис Хейли, а почему вы мне не даете зелье памяти? — неожиданно перевела тему Джина.

— Зелье… памяти? — непонимающе переспросила целительница. — Дорогая, я впервые слышу о нём, ты ничего не путаешь?

И снова эта сосредоточенная складка меж бровей. Девушка подняла руку, на долю которой не досталось ранений, и обхватила виски пальцами.

— Оно восстанавливает поврежденные участки мозга… Не может быть, — пробормотала она. — Это странно, но я знаю, чувствую, что такое зелье точно существует!

В этот момент медсестра, которая раскладывала лекарства по порциям, повернулась к ним.

— Это зелье… Я слышала, что кто-то пытается изобрести нечто подобное, но… Пока что его нет, — сказала Дора, еще больше озадачив несчастную пациентку. — Может, ты была как-то связана с его исследованиями?

— Нет, я уверена, что нет, просто помню об этом, как о чем-то само собой разумеющемся, как о “Ежедневном Пророке”, — ответила она, тяжело вздыхая. — Но, может, я действительно была с этим как-то связана? Хотя, вы сами сказали, что на вид мне шестнадцать-семнадцать лет, и я просто не могла участвовать в изобретении зелий. Может, родственники…

И снова тупик, и снова ничего, лишь какие-то обрывки воспоминаний. Джина печально посмотрела на седоволосую целительницу, которая за последние три дня не отходила от нее ни на шаг. Добрая миссис Хейли что-то нашла в ней и искренне соболезновала по поводу утерянной памяти, не дающей совсем никаких подсказок. «Ежедневный Пророк», зелье памяти — это не то, что она хотела бы вспомнить, но все же… Этого зелья не существует, быть может, в голове что-то помутилось и перепуталось?

Она проснулась в больнице, и всё, что узнала от миссис Хейли — её принёс домовик, на котором не было никаких знаков принадлежности какому-либо роду. Потеря памяти не стерла её ощущений: что-то, что было там, за барьером, возобновилось и после пробуждения. Когда из уст целителей звучало слово «война», Джина невольно вздрагивала. Она чувствовала, что принесла с собой из «прошлого» (так она называла время до потери памяти) что-то очень плохое, что-то гадкое и липкое, а на деле: сломанные ноги и правая рука, порезы и ушибы, а еще простуда — вот и все подсказки. Страшно подумать, что могло случиться с ней.

— Отдыхай, Джина, — как-то по-домашнему сказала Эмма. — Николас заглянет попозже.

Захватив пустые бутылочки из-под восстанавливающих зелий, целительница покинула палату. В семь часов вечера к ней придет Фанни, чтобы обговорить все детали статьи. На неё можно положиться.

*

Альбус подозревал его во многих инцидентах, произошедших в Хогвартсе, однако мальчик, любимый всеми профессорами, имел талант выпутываться из всего. Впрочем, профессор трансфигурации был уверен, однажды Том ответит за свои дела. С первой встречи в приюте юный Риддл напугал его своими словами: «Я особенный, я всегда знал это!». Эта фраза была сказана с каким-то невероятным фанатизмом, и, несомненно, мальчик оказался очень одаренным студентом, вот только… Том Риддл внушал опасения Дамблдору — это не было простым предчувствием, скорее, годы наблюдений сложили о нем определенное мнение. Слишком холоден и расчетлив: он всегда был словно на ступень выше своих сокурсников и друзей, те слушались его и считали своим лидером… Его — мальчишку из приюта, полукровного мага без денег и дома! А вот друзья его могли похвастаться своими звучными фамилиями, такими, как Розир, а так же всемирно известные Блэки. Этот молодой человек умел притягивать к себе не только представителей факультета Слизерин, на котором учился сам, но и многих других студентов.

Во многом Дамблдор подозревал его, и даже в происшествии с чудовищем из Тайной Комнаты в прошлом году: можно было сказать с точной уверенностью, что открыл её именно Том, но доказательств не было, да и не было доказательств тому, что Тайная комната вообще была открыта. Ох, бедный Хагрид: мальчику сломали палочку лишь за любовь к странным и опасным животным… Риддл ловко его подставил…

Слежки как таковой не было, но Дамблдор за ним приглядывал, и сейчас стал свидетелем одной интересной сцены.

— Уилкис, ты опять следила за мной? — тон юноши был холоден, как лёд, а иначе он и не разговаривал. — Мне очень интересно, что же тебе от меня надо?

Профессор не видел разговаривающих студентов, он слушал из-за угла. Девушка не собиралась идти на попятную.

— Тебе, видимо, показалось, Риддл. Твоя мания величия набирает обороты, — с презрительной усмешкой кинула она. — Поверь, земля не крутится вокруг одного тебя.

Послышались шаги: наверное, Том сократил между ними расстояние — это была своеобразная угроза.

— Поверь, я слишком внимателен, чтобы не заметить, что ты протащилась за мной из кабинета до библиотеки, причем так, чтобы не попадаться мне на глаза.

Его в чем-то подозревает не один Дамблдор, и профессор поражался, каким разным может быть Том. Его любили за безупречное воспитание и блестящий ум. Он умел находить подход к каждому и подстраиваться под любую ситуацию — весьма полезная слизеринская черта, но иногда… Альбус становился свидетелем очень неприятного поведения Тома, и тот явно знал, что «небезразличен» гриффиндорскому декану.

— Ха, Риддл, а вот это уже паранойя! — парировала девушка. — Боюсь, что библиотека общественное место, и мне, к твоему глубочайшему сожалению, нет до тебя никакого дела.

Слизеринцы никогда не говорят напрямую, изворачиваются и хитрят; мисс Уилкис была не из робкого десятка, и ей явно не нравился Риддл. Она не пыталась выследить его с целью заполучить в свою коллекцию, ведь нет смысла оспаривать, что Том умел привлекать к себе внимание не только нужных ему людей, но и случайных «зевак». Как замечал Дамблдор, никаких отношений с противоположным полом он не заводил, как будто Риддла вообще не интересовали молоденькие хорошенькие волшебницы. Он всегда был сам по себе, но, тем не менее, имел власть на Слизерине.

— В таком случае, Уилкис, я иду заниматься в Большой зал, — равнодушно заявил Том, специально называя Эвелин место: будь она глупее, она последовала бы за ним, однако Риддл этими словами отрезал ей путь.

Если она была умной, то Том превосходил её, он даже не пытался от нее скрыться или обмануть, он просто пошел в Большой зал по названному пути, оставив Уилкис в коридоре без возможности слежки.

— Профессор Дамблдор? — спросила она, обнаружив его за поворотом.

— Мисс Уилкис? Что вы делаете в коридоре во время занятий? — не растерялся тот, заметив на лице девушки мимолетную тень паники, которая если и была, то стерлась сразу после встречи с ним.