Merry dancers

Джина взглянула на неё с благодарностью.

— Вы так добры ко мне, миссис Хейли, я не знаю, что бы я делала, если бы не вы, — с улыбкой произнесла она.

— О, дорогая, обязательно нашлась бы другая такая миссис Хейли, — пошутила она. — Всё будет хорошо, не переживай.

— Так, всё, я не боюсь! — забавно и смело добавила Джина, сжав ткань покрывала — вставать ей пока запрещали.

Эмма улыбнулась в ответ трогательной и храброй девушке. Она прикипела к ней всей душой: все-таки не каждый день в больницу поступают такие пациенты. А Джина была доброй, действительно доброй: в её больших серых глазах не было ни капли иных эмоций. Чистота взгляда еще в первый день поразила пожилую целительницу. Дело было даже не в потере памяти, а в восприятии окружающего мира и поразительной энергетике девочки.

— Что-то Николас задерживается, — произнесла Эмма, затем подошла к двери и выглянула в коридор.

Джина посмотрела на прикроватную тумбочку, на которой стоял аккуратный букетик наколдованной мимозы. Палата сверкала чистотой, и ей каждый день приносили сладости и еще чего-нибудь вкусненького. Всё отделение «травм от рукотворных предметов» носилось с ней, как с маленьким потерянным ребенком. К ней часто заходили совершенно незнакомые целители и беседовали подолгу. Жалость — это не то, что порождало такое отношение. Нет, Джина действительно нравилась всем без исключения, даже ворчливой, старой как мир главной целительнице терапевтического отделения, которая никогда не церемонилась с пациентами. И её сердце оттаяло при виде белокурой девочки с амнезией.

Целительница обнаружила Николаса, беседующего в коридоре с двумя волшебниками: у одного была гордая осанка и слегка тронутые сединой тёмные волосы; как полная противоположность ему – второй был сутул и одет небрежно, а его шевелюра пока не собирались седеть. Женщина вышла к ним и поздоровалась.

— Она готова к встрече с вами, — сказала миссис Хейли, оглядывая опрятного пожилого мужчину и его спутника, выражение лица которого намекало, что маг вовсе не рад находиться здесь. — А кем вы приходитесь Джине?

Альбус взглянул на брата, тот выглядел совсем отчуждённо. Нет, он не был черствым сухарем, просто не мог поверить в происходящее.

— Джина, — называя это имя, Альбус добродушно усмехнулся, — родная внучка моего брата,— завершил он, глядя в глаза целительнице.

— А может быть и нет, — проворчал Аберфорт недовольно.

Эмма нахмурилась и довольно строго оглядела волшебников.

— Вы… Вы, что, не знаете еще, она ли это? — пораженно сказала женщина, начиная сердиться. — Я не понимаю, как вы могли не узнать её по фотографии. Нет, я не пущу вас к Джине, пока вы все не объясните, — настроение Эммы переменилось моментально.

Расправив плечи, целительница Хейли перегородила собой путь, словно груда камней. Её недовольный взгляд буравил волшебников. Альбус старался поменьше раздражать брата и уж тем более временную опекуншу девочки, он сделал шаг на сближение, но целительница подняла бровь вверх — этого жеста было достаточно, чтобы предостеречь его от неверных движений.

— Миссис Хейли, я прошу вас не делать поспешных выводов, мы сейчас всё объясним, но только наедине, — Альбус многозначительно посмотрел на Николаса, который не собирался двигаться с места, а добродушная улыбка колдомедика превратилась в непроницаемую маску. — Я вас очень прошу… Не думаю, что эта история окажется такой уж интересной, но, на всякий случай, мы не хотим огласки.

Эмма недоверчиво смотрела на волшебника. Николас всем своим видом показывал, что не оставит её наедине с посторонними.

— Полагаюсь на вашу врачебную этику, если угодно, — со всей серьезностью продолжил Альбус. — Мы склонны доверить сведения только вам, миссис Хейли.

— Но я лечащий врач Джины! — возмущенно перебил Уортли; можно было счесть эту агрессию проявлением нездорового любопытства, однако с точки зрения врачебной этики Уортли был прав.

Целительница уже остыла от первой вспышки недовольства. Она была главной после заведующей в этом отделении и имела право принимать решения, хотя была совершенно не готова к такому повороту событий.

— Пройдите за мной, — все еще настороженно попросила она.

— Но, целительница Хейли!

— Николас, иди к Джине, скажи, что мы сейчас подойдем. Иди уже! — скомандовала она, когда Уортли снова собрался возразить.

Молодой целитель взял себя в руки и, напоследок кинув недоверчивый взгляд на наглых пожилых мужчин, скрылся в палате. Эмма проводила посетителей в свой кабинет, профессиональную безликость которого разбавляла лишь рамка с небольшой семейной колдографией на стене возле календаря, открытого на феврале. Несмотря на сезон, форточка в кабинете была открыта, но не пропускала холодный воздух внутрь, лишь слегка проветривала помещение. Женщина волшебной палочкой удалила круги от чая на письменном столе, а заодно и кружку с остывшим напитком, и жестом пригласила гостей присесть на стулья напротив. Аберфорт помедлил: если бы не его реплика, то не пришлось бы устраивать этот разговор, отнимающий время.

— Итак, я вас слушаю, — сказала она, сложив руки на столе замком и приняв официальный облик; что не удивительно, ее взгляд был прикован к Аберфорту, который приходился Джине дедушкой — если, конечно, это так...

Аберфорт недовольно смотрел в ответ. Он даже не снял свой полушубок, надеясь поскорее уйти из больницы. То, что говорит Альбус — полная ерунда и околесица, и как он мог позволить ему втянуть себя в эту сомнительную авантюру? Альбус же, наоборот, по обыкновению был собран и спокоен; он потянулся к нагрудному карману жилетки, извлек оттуда небольшой снимок и положил на стол перед целительницей. Ее взгляд из мягкого и доброго превратился в холодный, скептичный, что совсем не шло миссис Хейли. Мимические морщинки, присущие только добрым людям, разгладились, но все равно были заметны и не сочетались с равнодушным строгим образом, которым она неумело пользовалась.

— Это Аврора в три года — её последняя фотография, прежде чем девочка исчезла…

Дамблдор был превосходным оратором, он с легкостью убеждал людей в своей правоте и очень редко врал, но сейчас правда была совсем неуместна. Картина истории, которую он собирался поведать, была сильно приукрашена, но в принципе напоминала о сути настоящих событий, однако за умолчанием многих моментов — например, промежутка времени, который никак не сочетался с возрастом Джины. Разговор занял около получаса, а целительница всё не верила; она, вероятно, могла придумать себе множество вариантов, зачем этим двум волшебникам, а точнее, конкретно этому понадобилась какая-то потерявшая память девочка. Дамблдор лгал мастерски, так, что не оставалось и сомнений в его словах.

Эмма разглядывала фотографию с недоверием: дети меняются, особенно такие маленькие, но, несомненно, их Аврора была похожа на Джину. Те же белые волосы и светлые глаза (фотографии не умели передавать цвет), а вот её мать, держащая ребенка на руках, могла быть родственницей Джины: схож был овал лица и нос, возможно, что-то во взгляде… Однако цвет волос и разрез глаз, которые были такими же серыми, как и у Аберфорта и Джины, не давали повода для сравнения.

— У нас, к сожалению, не сохранилось документов, миссис Хейли, — завершил рассказ Альбус, подходя к главной теме. — Мать очень переживала исчезновение маленькой Авроры, и это сильно сказалось на ее здоровье. Она таяла на глазах... — Альбус снова сделал многозначительную паузу. — Отец бросил высокий пост в министерстве и уехал из страны после гибели Морганы. И я надеюсь, что вы не предадите эту трагедию огласке: это слишком личное; и потом: прессе были предоставлены совершенно другие факты гибели Морганы и исчезновения Авроры.

Взгляд женщины стал мягче, но она все еще не верила.

— Это невероятно, и я не могу вам поверить, мистер Дамблдор, но я вижу, что вы не желаете Джине зла, — произнесла она, пытаясь прочитать обратное в глазах собеседника — своеобразная игра. — Но как так получилось, что Аврора исчезла? Что с ней могло произойти?

— Боюсь, что мы этого не знаем, — грустно вздохнул Дамблдор для образа. — Вероятно её похитили, но могло произойти всё, что угодно. Вы сами предположили, что её держали в заточении. Ангус — её отец — был очень влиятельным человеком в магической Британии, предполагать можно многое.