Merry dancers

— О, мистер Малфой! Благослови вас Мерлин! — отец Друэллы готов был заключить его в объятия, но всё же сдержал этот порыв.

— Профессор Диппет, мне нужно срочно отбыть в поместье, думаю и Абрахасу тоже, — решил за них Блэк…

Как и ожидалось, проблем с Луи не возникло, идеи сына он воспринял охотно, несмотря на сомнительную перспективу возрождения старой текстильной фабрики. Оказывается, что с Мердоком Уилкисом он уже был знаком, более того, отец запомнил его с благотворительного аукциона и сложил о нём вполне положительное мнение. Луи был более опытен в вопросах общения с подобной публикой, сказал, что с возрастом и Абрахас поймет, что выгода строится не на дружеских отношениях, а у Мердока имелась определенная хватка в бизнесе, а также большие связи в магическом сообществе. Благодаря идее сына Луи планировал познакомиться поближе с Уилкисом, а общее дело этому неплохо поспособствует. Абрахас хоть и был возмущен подобными словами, ведь не хотел иметь ничего общего с отцом Эвелин, но не подал вида. Отец как всегда был прав относительно компаньонских отношений и сказал, что ждет вестей о «Текстиль Гранде» в ближайшее время.

Если Луи Малфой был настроен положительно, касательно сделки, то Цигнус вернулся ни с чем, вернее со следом от отцовской пощечины. Скрипя зубами, он отправился на стадион, хоть как-то себя отвлечь. Несколько прутьев его метлы обломались, и полет потерял свою комфортность, но только в небе Цигнус мог чувствовать себя увереннее, свободнее. Дождь почти прекратился, освободив время для мелкой противной мороси. Поллукс Блэк был просто в ярости от самоуправства сына, он был в шоке и от поступка возможной невестки и сразу же раздумал женить Цигнуса. Слова: «Я её люблю», — были встречены с сильнейшей яростью и рукоприкладством. Фабрика «Текстиль Гранд» принадлежала семье Блэков еще с начала девятнадцатого века, но с появлением конкурирующих компаний стала потихоньку затухать, однако предприятие считалось, чуть ли не семейной реликвией. Поллуксу она досталась в наследство от деда и не имела никакого отношения к другим Блэкам, но родственники не будут в восторге от того, что бизнес семьи перейдет в руки алчному крысохарактерному Мердоку Уилкису, с которым у Поллукса никогда не было «теплых» отношений.

Друэлла ещё ничего не знала, ради её спокойствия никто не рассказал ей о поступке Блэка, который так ни к чему и не привел. Её пока отстранили от учёбы, поведали лишь, что Мердок Уилкис пока не подавал на Розиров в суд. Звание старосты, конечно же, аннулировали, но это не было неожиданностью, Друэлла прекрасно понимала, что заслужила такого наказания, а Азкабан… Она боялась тюрьмы больше всего на свете.

В тот день так и не было уроков, но зато на следующий, профессора завалили студентов домашней работой по самое горло, чтобы им было чем заняться, нежели слоняться по замку, обсуждая последние новости о произошедшем.

Аврора и Том уже по привычке сидели за одной партой и старательно записывали новую интересную лекцию профессора Уидмора о скандинавских рунах, и их влиянии на силу мага. Они вскользь касались астрономии и созвездий, Эзра посоветовал им поинтересоваться у МакКалога о третьем февраля следующего года и созвездии Цефея. Что конкретно спросить у того, Уидмор не уточнил, но намекнул, что это обещает быть занимательным.

И хотя лекция и была увлекательной, но её размер быстро утомил студентов. Углубившись в свои мысли, Том перестал обращать внимание на то, что пишет; он мысленно «благодарил» профессора Слагхорна и директора Диппета за назначение старостой седьмого курса Вальбурги Блэк. Она уже успела его достать перед занятиями, интересуясь теми или иными аспектами обязанностей, которых на неё возложили. На самом же деле, она не упустила шанса официально начать вилять перед Риддлом хвостиком. Эта ужасная девушка совершенно не подходила на роль старосты. Были и другие новости: Эвелин Уилкис уже на следующий день появилась на занятиях, всех удивил её приход на древние руны, к которым она никогда не питала особой любви. Профессор Уидмор назначил ей дополнительные занятия, но основной причиной её появления на этом предмете был, конечно же, Абрахас Малфой. Она выбрала все те предметы, на которые ходил он. Из-за происшествия, она получила некоторое снисхождение от преподавателей Хогвартса и, едва выйдя из больничного крыла, она начала пользоваться этими привилегиями. Все внезапно забыли о её прошлогоднем проступке, теперь даже самые отъявленные «ивиненавистники» сочувствовали ей и поносили Друэллу Розир.

Джулли Моритц пролежит в больничном крыле еще несколько дней, её здоровью больше ничего не угрожало. Родители девочки не стали раздувать из мухи слона после выступлений Мердока Уилкиса, они решили, что Друэлле и так сполна досталось, но не прониклись к ней сочувствием, а были полностью согласны с мерой наказания — Азкабаном.

Том чувствовал себя победителем под тяжелыми изучающими взглядами Абрахаса. Причина была очень даже веская и, пускай открытие ему тайны змееуста могло показаться случайным импульсивным поступком в условиях неимения лишнего времени, Том всё просчитал. Скоро, совсем скоро Малфой узнает, с кем связался. Наследник Салазара Слизерина больше не будет в его глазах приютским сиротой…

Об этом знает не так много людей, полезных людей, и Абрахас обязательно должен попасть в эту своеобразную коллекцию…

— У тебя тут ошибка, Том, — вывел Риддла из раздумий тихий шепот. Он уставился на Аврору во все глаза. — Смотри, пишется «узкополосная фотометрия», а не «узкополосная фотомИтрия», какая глупая ошибка! — возмутилась она, тыкая пальчиком в его тетрадку.

Том скривил губы, зачеркнул букву, поставил над ней правильную:

— Довольна?

— Я что-то не так сказала?

Тут его взгляд упал на её тетрадку, вместо наскучившей длинной лекции, закончившейся недописанным словом, на полстраницы расправил рваные перепончатые крылья костлявый фестрал. Получился он вполне схожим с оригиналом.

— Ты, ты что, видишь фестралов? — удивленно спросил он, разглядывая крылатого мертвого коня.

— Не-а, — спокойно ответила она, дорисовывая животному копыто. — Но я знаю, что их держат на территории Хогвартса.

— В книгах видела?

— Не помню, — отмахнулась Аврора, завершая свой рисунок. — Ты с Джеки не разговаривал?

— Не пересекались, — ответил Риддл, продолжая записывать лекцию.

— Что думаешь насчет неё? Это у вас серьезно?

— Аврора, давай не на уроке, ладно?

— Ладно, — не отрываясь от рисунка, сказала Уинтер, — просто она какая-то грустная сегодня была, у вас ничего не случилось?

— Нет.

В голове Тома пронесся разговор в Запретной секции, неужели она расстроилась из-за этого? Джеки до сих пор носит в себе эту боль, и, даже открывшись друзьям, она не избавилась от неё.

— Я просто подумала, что тебе нужно быть внимательнее к ней. Цветы что ли подари, — заявила Аврора на полном серьезе, хотя выражение лица ничуть не изменилось. — Только ей нужно что-то особенное.

Том опешил от такого заявления, он и в мыслях не думал об этом. Цветы? Он никогда в жизни не дарил девушкам цветов, и поэтому после слов Авроры беспричинно ощутил себя полным идиотом.

— Ос-собенное? — промямлил он не своим голосом, совершенно путаясь в ощущениях.

— Именно, — победоносно прошептала она, удостоив Тома тёплым взглядом. — Я могу тебе помочь.

— Ты? По… что? Аврора, не пудри мне мозги, ничего мне не нужно, сам разберусь! — как-то уж слишком резко ответил Риддл, приходя в себя.

— Мистер Риддл, пожалуйста, личными делами занимайтесь после уроков! — прошелестел над ним голос профессора, неожиданно оказавшегося рядом. — Красивый фестрал, мисс Уинтер, но давайте заниматься рунами.

— Извините, профессор, — смутилась она, перелистывая лист тетради. Стоило Уидмору отойти к доске, как Аврора вернулась к разговору: — Сегодня, приходи в пять вечера к той лавочке у Чёрного озера, я покажу тебе…

— Мисс Уинтер! Минус три балла с Рэйвенкло!

====== Тёмный Лорд учится улыбаться. ======

Эзраэл Уидмор выслушал просьбу старосты школы ограничить доступ Джоконды Смит к Запретной секции библиотеки, полностью согласился и понял причины. Том обязан был оградить девочку от опасности, в которую она по наивности шла, ведь он как никто другой знал не только ценности, но и угрозы, таимые в себе книгами, хоть они и принесли ему неоценимую пользу. Всякий раз, вспоминая о собственных достижениях, Риддл прибегал к привычке покручивать кольцо Марволо на пальце или же просто бросал на него короткие взгляды. Какова была цена находке бессмертия? Ярость… Постоянная ярость и недовольство, высокомерие, презрение к окружающим, но он старался сдерживать себя. Это достижение и одновременно проклятие душило его негативными чувствами, однако последний, выпускной год в Хогвартсе давался ему легче. Что могло послужить переменой настроения? Неужели Джоконда и Аврора действительно так благотворно влияли на его состояние? Несмотря на то, что Уинтер могла быть раздражающей и навязчивой, но она не приносила Тому глобальных неудобств.