Merry dancers

— Как ты? — спросил Абрахас, присаживаясь на небольшую треногую табуретку у прикроватной тумбочки.

— Как будто по мне пробежалось стадо гиппогрифов, — пожаловалась она, но к удивлению улыбнулась. — Голова немного побаливает.

— Ты ведь у нас сильная…

— Да, отключилась на пятой секунде, — обронила она, подавив нервный смешок, ведь ничего смешного в этой ситуации не было. Эвелин посмотрела в щель между ширмами, где виднелся стул, на котором аккуратной стопкой была сложена слизеринская форма, а поверх нее лежал значок старосты… Ещё не забрали... — Что на неё нашло? Хорошо, что Джулли Моритц поправляется, не представляю, что устроят её родители…

Абрахас выслушал её мысли вслух, стараясь взять себя в руки и привести Эвелин к главной теме.

— А твои, Иви? — негромко спросил он, стараясь изъять из голоса обвиняющие интонации.

Взгляд голубых глаз с непониманием и недоверием обратился к Малфою; несмотря на то, что такие вопросы были вполне ожидаемы, Эвелин не хотела слышать их от единственного человека в школе, с которым имела хорошие отношения. Она поставила на тумбочку пустую кружку и спрятала руки под одеяло, словно боялась, что Малфой может буквально «схватить её за руку».

— Это наши старые счеты с Друэллой, — бесцветным голосом отозвалась она, хотя чувствовала некое отторжение.

— Ты с ней была у Черного озера вчера?

Судя по всему, Иви не ожидала, что Абрахас видел не только её.

— Нет, неважно, я не хочу об этом говорить, — скривилась Иви. — Это слишком личное и неприятное, да и потом, ты все равно не поймешь.

— Друэлле грозит Азкабан, — со вздохом сказал Абрахас. — Важно знать каждую деталь…

— Так ей и надо… — пробормотала она.

Малфой в ужасе уставился на Иви, пытаясь понять и осознать эгоистичную жестокость подруги, но прекрасно понимал, что то был всего лишь всплеск эмоций. А чего можно ожидать человека, подвергшегося Круцио? Сострадания своему мучителю? Конечно, сейчас Эвелин движут вполне понятные чувства, не стоит давить на неё и доказывать свою точку зрения. Пока не пройдет обида Иви вряд ли сможет адекватно расценивать ситуацию, а эта обида корнями идет очень глубоко. В общих чертах Абрахас знал ситуацию со старшим братом Друэллы и неким Флетчером со слов «доброжелателей», которым не нравилось общение Малфоя с персоной нон грата — Эвелин Уилкис.

В больничном крыле повисла тишина, нарушаемая только негромкими всхрапами Каспара Крауча через пару кроватей от них и негромким стуком капель дождя о карнизы. Иви неуверенно покусывала губу, для неё молчание тоже было мукой.

— Мои отец хоть и не жалует меня в последнее время, — полушепотом начала она, — но если дело касается семьи, он может пойти на крайности и у Розиров будут серьезные проблемы.

Напряжение между собеседниками не давало им возможности развивать тему в полной мере, превращая разговор в жалкие обрывки несмелых фраз и отведенные в сторону взгляды. Даже в состоянии агрессии по отношению к Друэлле Эвелин прекрасно понимала, какими могут быть последствия вчерашней дуэли, но она и подумать не могла, что Розир осмелится использовать запрещенное заклятие. Абрахас всё молчал, не в состоянии подобрать слова.

— Что с ней, почему она использовала Круцио? — снова повторила Эвелин, словно то, что произошло — было кошмаром бессонной ночи, а не реальным событием.

Сложно поверить, что в стенах Хогвартса могло произойти подобное…

— Вчера я присутствовал при её допросе, — серьезное выражение лица делало Абрахаса старше и в нем прослеживались благородные корни. Холодный взгляд мог бы посоперничать с искусными масками Тома Риддла. — Похоже, что она была в полной растерянности, Эвелин. Она сама не поняла, как это произошло…

— Так ей все и поверили…

Детская вредность, сквозящая в каждой её фразе, была понятна, но Абрахас пришел сюда за тем, чтобы как-то смягчить ситуацию:

— Это действительно было похоже на правду…

— Или на сожаление от содеянного, — не унималась Уилкис, начиная злиться от того, что её друг склоняется к жалости к её мучительнице, а не к ней самой, получившей Круциатусом в грудь от разъяренной Друэллы. — Мисс Адамс — и та на стороне Розир, да еще и ты! Абрахас, я не понимаю, почему все ей соболезнуют. Полчаса назад Слагхорн заходил, вы все говорите одно и то же, как по шаблону! Меня это раздражает, да как такое вообще возможно? Она совершила преступление, так пускай сама и отвечает! – взбеленилась Иви. — А обо мне вообще кто-нибудь подумал?

Абрахас смиренно выслушал гневную тираду, и только после того, как поток слов прекратился, он осторожно положил ладонь на покрывало, где по идее должна была быть рука Иви. Он не ошибся, Эвелин вздрогнула и посмотрела на него.

— Прости, Иви…

Она вылупила на него глаза, пытаясь понять, к чему отнести фразу.

— За… за что?

— За то, что не подумал о твоих чувствах, — Абрахас крепче сжал её руку, лежащую под слоем двух одеял; он действительно сожалел, но его внезапное признание заставило Эвелин поежиться не то от холода, вызванного ознобом, не то от его искренних слов. — Я не хотел причинить тебе боль своими словами. Весь Хогвартс встал с ног на голову, и я вместе с ним, — он повинно опустил голову. — Сложно разобраться в такой ситуации…

Как реагировать на его слова? Что говорить? С тех пор, как они нашли общий язык Эвелин видела в Абрахасе доброго и отзывчивого парня, друга, который пошел наперекор Слизерину и поддерживал её своей компанией. Он совсем не похож на отпрыска аристократичного семейства, словно чувство справедливости, заложенное в нем — не было воспитанно отцом и матерью. Или же французы так сильно отличаются от британцев, неужели в их семьях порядки куда более миролюбивы? Читая заметки в “Ежедневном пророке” и разглядывая фотографии Абрахаса в кругу семьи, Эвелин просто не узнавала друга, словно на газетных снимках и вовсе был не он, а близнец в консервативной одежде аристократов с холодным взглядом и гордой осанкой. Неужели он может так четко чувствовать грань между деловой жизнью и друзьями? Словно подменили…

— Всё равно директор не вправе утаивать произошедшее от моих родителей.

После секундного молчания Абрахас задумчиво потер виски, размышляя, повергнут ли Эвелин его следующие слова в еще большую ярость:

— В министерство заявят только после разговора с родителями, когда они должны прибыть? — спросил он.

— Профессор Слагхорн сказал, что около девяти…

— Значит через полчаса, — пробормотал Абрахас, поглядывая на деревянные часы, висящие над входом в больничное крыло.

Первую пару занятий отменили, так как весь преподавательский состав будет присутствовать на встрече. Минутная стрелка передвинулась на тридцать три минуты девятого, когда дверь негромко скрипнула, пропуская в больничное крыло высокого молодого человека, которого Абрахас раньше не видел. Тут же послышался второй скрип — мисс Адамс вышла из своего кабинета навстречу к посетителю. Она поправила передник на медицинской мантии и обратилась к нему:

— Здравствуйте, мистер Розир, — сказала колдомедик, — ваша сестра еще спит, но, — мисс Адамс посмотрела на часы, — думаю, что ей уже пора просыпаться. Проходите. Пожалуйста, не тревожьте её психическое состояние, думаю, мисс Розир еще не скоро оправится от произошедшего.