Мертвая лилия

Бриджит прокралась в комнату, надеясь, что отец не поймает ее на лестнице, отыскала маску, подаpенную Бароном,и, повинуясь странному порыву, решила ее примерить.

Лицо в отражении зеркал неуловимо изменилось – но маска, которая была из кости и украшена ракушками, вдруг стала невидимой и будто приросла к коже Бриджит. Показалось, что лицо присыпали перламутровой пудpой – так оно сверкало в лунном свете, что лился в окна. Бриджит невольно ахнула – ей показалось, никогда не была она такой красивой, хотя и заострились ее черты, словнo она голодала и отощала от этого. В вырезе платья торчали сломаными крыльями ключицы, руки стали тонкими, да и вся она – хрупкая, невесомая – была удивительно изящна. Бриджит никогда не была такой худой. Провалы глаз, острый нос и тонкие губы, и мертвенная бледность – куда и делать смуглость кожи и пышные формы!

Бриджит покрутилась у зеркала, потом засмеялась, но поспешно зажала себе рот ладошкой – не хватало разбудить слуг или отца, вот они удивятся, увидев вместо нее тощую костлявую девчонку! Кудри черных волос расплескались по плечам, глаза горели нездешним светом.

– Такой ты мне нравишься намного больше, – послышался за спиной голос Барона.

Бриджит замерла. Впервые он пришел к ней сам. на не звала, не ждала, не пыталась привлечь его внимание… и она не была в опасности. Как к этому относиться? Радоваться ли? Тосковать она точно не собирается!..

И она с хищной улыбкой повернулась к Самди, демонстрируя руку, где прежде красовалось кольцо с рубином – подарок жениха. Она молчала, лишь с прищуром смотрела на того, кто пришел к ней в этой душной луизианской ночи.

Он смотрелся франтом – ярко разряженный креол в высоком цилиндре и красном фраке цвета жгучего перца. Сверкнула цепочка на лацкане, на груди зазвенели подвески – куриые косточки и камушки, перья невиданных птиц, какие-то странные амулеты… Хорош. Глаза черные, как маслины, губы полные, зовущие.

– Я пришел как раз поэтому, - белозубо улыбнулся он, - как только ты избавилась от своего прошлого,ты открыла дорогу в будущее. Не жалеешь?

Он шагнул ближе, и тьма, что окружала его, колыхнулась в такт его шагу. Кажется, мистер Смерть хотел пригласить Бриджит на танец.

Впрочем, почему бы и нет? К тому же,теперь она свободна. И может всю вечность танцевать с ним на Призрачном Карнавале. Как там сказал Данбала-Ведо? Отдайся власти вихря Карнавала, и тогда спасешься.

– О чем?
– в тон Барону спросила Бриджит, поворачивая кисть ладонью вверх, чтобы провести пальцами по его подбородку, наслаждаясь этим прикосновением – таким долгожданным, таким желанным. Кажется, нужно радоваться, что в доме такая тишь…

– О том, что путь в мир живых все туманнее… Надев маску, ты перешагнула Грань. Впрочем, ты была на Изнанке с тех пор, как вошла в храм лоа. Хунган не предупредил тебя, что вернуться будет сложно?.. если вообще – возможно…

– Я хочу, чтобы ты вернул меня утром в мой мир. Всего на день.

на не просила. Она приказывала. И считала, что вправе требовать от Барона что угодно.

– И что же ты собираешься делать в мире, где столько жестокости и зла?
– склонив голову, с интересoм поинтерeсовался мистер Смерть,и глаза его блеснули зелеными кладбищенскими огнями. Он медленно закурил сигару, ожидая ответа, выпустил в сторону распахнутого окна клубы дыма, и в них на мгновение привиделись Бриджит призрачные лилии.

Нет, не может Самди быть связан с Бездной, никак не может. И не виноват он, подаривший ей когда-то тигровые лилии, в том, что Коллекционер выбрал этот цветок своей визитной карточкой! К тому же, Барон дарил живые цветы…

– У меня много дел – например, проститься с сестрой, – медленно начала перечислять Бриджит, - помочь Дереку О’Нилу подобраться ближе к убийце… поужинать с отцом и тетушкой на их треклятом балу. Они не заслужили того, чтобы я вот так ушла… Не могу уйти молча. Понимаешь?

– Пoнимаю, - кивнул он, - но маску держи при себе. И в любой миг прячься в Изнанку.

– Не уходи, – попросила Бриджит, увидев, что он начал таять, будто туманная дымка поутру.

– Сможешь ли ты сохранить свое желание остаться на день со своей семьей, если я никуда не уйду?
– задумчиво проговорил он, стряхивая пепел прямо на ковер.

– Смогу, – твердо сказал Бриджит.
– Но эту ночь я должна провести с тобой, мой возлюбленный, иначе не будет у меня сил завтра распрощаться c миром живых. Я должна знать, ради чего ухожу. Я должна понимать, что это того стоит.

– Надо же, мне попалась хитрая и дикая леди, – усмехнулся Самди и выбросил недокуренную сигару в окно. Затем снял свой фрак и цилиндр, протянул кoстистую руку к Бриджит, погладил по плечу, спуская ткань платья вниз, оголяя перламутровую кожу.

Девушке было непривычно видеть себя такой тощей и бледной, но коль она так больше нравится Самди – пусть будет так. И она прижалась к нему, лианой обвиваясь вoкруг, пытаясь слиться в единoе целое. И не было страха. И не было стыда. Была лишь хмельная жгучая страсть, что горьким ромом плескалась в крови Бриджит, поджигая ее сердце. И оно плавилось, сгорая, и тело ее дрожало и билось в руках Барона. И не был он холоден или бездушен – удивительно, но оказавшись в его мире и приняв его правила, Бриджит смогла в полной мере ощутить его любовь.

И призрачные змеи танцевали в сумраке комнаты, превратившейся в первoзданные африканские джунгли, и призрачные дымчатые цветы, похожие на тигровые лилии, распускались в этой душной и жуткой ночи. И азалось даже Бриджит, что слышит она стук кастаньет или щелчки плети, напоминающие не то стук каблуков по мостовой… не то стук сердца.

Не всегда же он был мертвым. Не всегда же был бестелесным. И в его удивительном мире, где возможно все, они стали едины, стали лунным светом, что скользит по бархатному шелку небес, стали солнечными янтарными лучами, что стрелами пронзают зеленую листву, стали небом и землей, птицами, что поют, приветствуя рассвет, зверьми, что охотятся в ночи. И эта ночь будет длиться вечно, и вечно будет светить для Бриджит призрачное солнце.

Она вернется.

Она обязательно вернется в этот мир, где узнала, что такое любовь и страсть.

***

Мир без маски был неприятным. Солнце слишком жгло кожу – она почему-то у Бриджит стала неимоверно нежная – оставляя красные пятна ожогов, и пришлось спасаться длинными рукавами, перчатками и шляпкой. Глаза тоже странно реагировали на свет – было больно и казалось, что под веки насыпали песка. Бриджит, промучившись все утро, зашла к сестре, дождавшись ее пробуждения. Катрина всегда вставала поздно, потому что зачитывалась перед сном.

– Ты изменилась, - сказала она, увидев Бриджит. Вскочила с кровати, принялась порхать вокруг сестры, пристально рассматривая ее и явно пытаясь понять – что же именно с ней не так.

– Я знаю, ребенок, – вздохнула Бриджит печально. – Но ничего не могу с этим поделать. А еще у меня остался всего день, чтобы помочь Дереку найти и наказать убийцу… Я буду честна с тобой, Катрина, я не хочу, чтобы после моего исчезновения ты обвиняла меня во лжи.

– Хорошо, я слушаю тебя, – посерьезнела Катрина и широко распахнула свои огромные лучистые глаза, в которых начали дрожать невыплаканные слезы.