Мертвые не разговаривают

Андрей приподнялся, сел. Кожа на руках посечена, кровоточит, но не содрана клочьями. Мышцы болят, в груди засела давящая тяжесть.

Сбежал или снова выбросило? Как бы то ни было, он все еще живой. Даже на одежде нет кровавых пятен. Немного влаги с травы да росчерки кирпичной крошки.

Он устал. Устал очень сильно, почти смертельно. Но это именно усталость, не боль от переломов и ссадин.

Проснулся? Тогда где он находится? Насколько Андрей помнил, в чистом поле он не был. Если, конечно, не считать прогулки через лес. Но когда это было…

Осторожно, вслушиваясь в свои ощущения, Андрей поднялся. Он стоял возле останков заправки. Навес над колонками проржавел и обрушился желто–коричневыми листами железа. Сами же колонки представляли собой лишь внутренности, без внешних кожухов. Асфальтовое покрытие практически исчезло под напором травы и мелкого кустарника. От здания, которое когда-то служило кассой, осталась лишь одна стена да все еще просматриваемые в зарослях травы очертания фундамента. Кирпичное крошево хрустело под ногами.

Андрей с досады пнул подвернувшийся под ногу камень.

Попасть из одного сна в другой – это что-то новенькое. Такого с ним здесь еще не случалось… Или случалось? Мысли только–только начали выстраиваться в подобие связанных нитей. Из кошмара с парочкой сумасшедших мазохистов к обрывочному видению с человеком без лица. Он осмотрелся вокруг. Расслабляться не стоит.

Но за пределами разрушенной заправки что-либо разглядеть практически невозможно. Клубы густого тумана медленно и вальяжно перетекают над самой землей. Воздух чистый и влажный.

Странное дело, но руины заправки не показались Андрею знакомыми. Если мотель в его снах, пусть даже и разрушенный, после пожара, но все равно выглядел знакомым, то эти развалины никак не могли принадлежать заправочной станции, на которой он искал помощь.

Андрей медленно прошелся по развалинам, поднял кусок трубы – вполне тяжелой, чтобы проломить голову очередному призраку. Ничего интересного он больше не нашел и решил идти к городу. В том направлении, где, по его прикидкам, должен обнаружиться город, если тот вообще присутствует в этом сне. Если это вообще сон…

Мокрая трава быстро напитала брюки водой. Ткань прилипла к ногам, неприятно холодила кожу. Впрочем, подобное неудобство все равно не шло ни в какое сравнение с тем сумасшествием, которое пришлось пережить недавно. Уж лучше мокрая трава, чем обгоревший мертвец, пытающийся выдавить тебе глаза.

Андрей пристально всматривался в клубящуюся муть, пытался выделить в ней хоть какие-нибудь ориентиры. Последний раз он вот так продирался сквозь заросли высокой травы, когда в детстве с родителями ходил за малиной. Ранний подъем с последующей поездкой в лес и поиском заветной ягоды навсегда остались в памяти. Утренняя прохлада, тишина, напоенный свежестью воздух – и ни малейшего признака цивилизации поблизости. Отличные условия для отдыха от городской суеты и рабочих будней. Отличные условия для уединения и возможности подумать. Да и есть над чем поразмыслить. Голова полнится мыслями, буквально разрывается. Но все же место для обдумывания всего случившегося сейчас лучше выбрать более знакомое. А то чувствуешь себя сапером, идущим по минному полю. Один неверный шаг – и все.

Андрей металлической трубой отодвигал в стороны стебли травы, заглядывал под кусты. Он не особенно опасался какой-то ловушки. Он искал. Чего? Не знал сам. Следы. Хоть что-нибудь, что позволит определиться с тем местом, где он оказался.

В конце концов, внимательность принесла плоды. Дерн не везде оказался однородным и в одном месте просто сорвался тонким слоем под ботинком Андрея. Под дерном обнаружился кусок асфальта. Рыхлый, крошащийся в руках, но именно асфальт. Сориентироваться с направлением, в котором некогда была проложена дорога, не удалось (в пределах видимости ландшафт не изменялся), а потому пришлось время от времени проверять почву под ногами. К сожалению – без особого успеха. Куски асфальта попадались крайне редко. Если когда-то здесь действительно проходила дорога, то было это давно, и за годы запустения некогда твердое покрытие просто распалось на части и ушло глубоко в землю. Под ее поверхностью остались лишь редкие куски.

Туман, казалось, сгустился еще сильнее. В его клубах тонули даже звуки собственных шагов. Андрей будто попал в звуковой вакуум. Он не шел – плыл в огромном облаке, сливался с ним, пропитывался его влагой, и каждый новый шаг становился тяжелее предыдущего.

Из молочно–белых клубов выступило что-то темное, громоздкое – будто огромный гнилой зуб. Андрей замер, присматриваясь. До его слуха донесся приглушенный хруст. Впрочем, он бы не поручился, что действительно что-то слышал, кроме собственного дыхания. Он постоял еще немного – звук не повторился – и двинулся к странному объекту. Будто нехотя тот выползал из цепких объятий тумана, проявляя свою сущность, которая при ближайшем рассмотрении оказалась всего–навсего остовом двухэтажного кирпичного дома.

Андрей усмехнулся и ускорил шаг, но тут же налетел на какое-то препятствие. Он остановился даже не от самого удара, а от гнилого треска и разлетевшихся по траве кусков сухого дерева. Отвлекшись на развалины дома, пропустил хлипкое деревянное ограждение, спрятавшееся в траве. Даже не забор – нечто временное, высотой чуть меньше полутора метров, сколоченное из длинных жердей и досок. Впрочем, от последних почти ничего не осталось.

А если бы на месте ограждения оказалась яма? Андрей протяжно выдохнул. Далее он шел осторожно, раздвигая траву куском трубы. Судя по всему, дом так и не был достроен. Андрей обошел его кругом, но битого кирпича почти не нашел. В то время как стены второго этажа явно не закончены. Зато имелась входная дверь, лежащая рядом с бетонным крыльцом и успевшая превратиться в еле различимую труху.

Из темнеющего дверного проема несло затхлой вонью, будто в замкнутом пространстве что-то гниет. Давно и медленно. Но запах вряд ли животного происхождения. Скорее – гниет дерево или листва, сильно смоченные водой.

Андрей медлил. Большого желания подниматься по ступеням он не испытывал. Что можно найти в брошенном доме? Причем в доме, почти наверняка не жилом. Мусор, гниющие остатки строительных материалов, дыры в полу…

Темнота в дверном проеме клубилась, перетекала. Она казалась живой. Совсем не то, что туман вокруг. Он хоть и густой, но не внушает дрожи. А темнота дома смотрела, ждала. Андрей выругался вполголоса. Собственная робость злила. Боится, как мальчишка, прячущийся под одеялом от страшного чудовища, живущего под кроватью. А наберись храбрости, загляни в глаза страху – и тот развеется без следа.

Назло собственной нерешительности Андрей поднялся на несколько ступеней, трубой ударил по кирпичной стене. Звенящий звук не успел стихнуть, когда изнутри дома донесся звук шагов. Тихий, но отчетливый. Кто-то крался из глубины несостоявшегося жилища. Скрипели доски, шуршал какой-то мусор.

Андрей сглотнул, невольно отшатнулся и, забыв о ступенях, чуть было не загремел с лестницы.

— Здравствуйте, — произнес, чувствуя себе полным идиотом. А что, если там всего лишь кошка или собака?

Ответа не последовало, зато шагов стало больше. Они разделились.

Что-то во всем этом Андрею не нравилось. В привычном мире, который остался далеко за пределами «Водино», он бы и не подумал о какой-либо чертовщине. Но теперь… Теперь дело другое.

Он отступил еще, выставил перед собой трубу.

Шаги почти вплотную приблизились к дверному проему, но очертаний фигур Андрей так и не видел. Темнота продолжала клубиться, продолжала жить собственной жизнью. А потом в ушах возник высокий скрежещущий звук. Точно гвоздем по стеклу, он вонзился в барабанные перепонки, вскрыл их и продолжал выкручивать, продолжал раздирать, проникая все глубже в череп.