Мертвый лед

Я снова растерялась. Вся моя новообретенная решимость не винить своего товарища по выживанию после злобных козней Матери Всей Тьмы испарилась, и я снова запаниковала.

– Не уверена, что это хорошая идея. На самом деле я уверена, что это плохая идея.

Он снова коснулся моего лица, и это заставило меня замолчать, возможно, к лучшему.

– Я знаю, что для тебя моя учеба в старшей школе и разница в возрасте проблема, но мне девятнадцать, по закону я взрослый. Мы живем вместе, спим друг с другом, если это не делает тебя моей девушкой, то я не знаю, что тогда.

– Не знаю, что тебе сказать.

Он улыбнулся, не так счастливо, но все же это была улыбка.

– Скажи, что будешь там в сказочном платье, что другие парни будут дико завидовать мне, потому что в моей жизни есть ты.

– Я не знаю.

– Анита, - сказал он так, как иногда говорит Мика или Натаниэль, словно говоря: «Ты способна на большее, чем это.»

С каких интересно пор Синрик может говорить с такой интонацией?

– Во сколько?
– спросила я в итоге. Не страшно, если я узнаю время.

Он ответил мне.

– Мне надо вернутся к работе с ФБР.

Его глаза наполнились тем выражением, которому его научила я - раз за разом отдаляясь. Я взяла его за руку.

– Не смотри на меня так, я не хочу быть занозой в заднице.

– Тогда перестань ей быть, - ответил он, и это прозвучало очень разумно.

– Это не так просто, - сказала я

– Анита, я очень старался не быть тем тигром, которому ты должна надеть кольцо на церемонии обручения, не так ли?

Он старался, действительно старался.

– Прости, - сказала я.

– Не извиняйся, просто выбери хорошенькую тигрицу, и все будет забыто, - он ухмыльнулся и поиграл бровями.

Это заставило меня улыбнуться.

– Я не обещаю девушку, но я обещаю присмотреться к ним.

– Это все, о чем мы просим.

Я посмотрела на него и сказала то, о чем подумала:

– Когда же ты вырос, и как я этого не заметила?

– Ты была слишком занята, пытаясь запихнуть меня в детскую комнату, чтобы позволить мне вырасти из нее, - ответил он мягким голосом.

– Это правда, - сказала я.

– Меня не волнует твоя честность, Анита, просто скажи, что ты позволишь Натаниэлю помочь тебе одеться и будешь сегодня со мной.

– Я постараюсь.

– Постараешься сбежать от ФБР вовремя или не чувствовать себя неловко настолько, чтобы взять меня за руку при всех в школе?

Я задумалась и попыталась ответить, несмотря на внезапную слабость внутри:

– Как насчет и того, и другого?

– Это хорошо.

Он улыбнулся и наклонился ко мне, и я поднялась на мыски, упираясь ладонями в его грудь, чтобы не упасть на него и не испачкать рубашку. Мы не могли прикасаться друг к другу как обычно, но этот поцелуй не был плохим. Он прошептал глубоким и низким голосом:

– Хотелось бы мне остаться и помочь тебе принять душ.

И от этих его слов внизу моего тела зародилось томление, и я опустилась на всю стопу. То, что он может оказывать на меня такое влияние, все ещё беспокоило меня, но не так сильно.

– Мне тоже, - промурлыкала я, но не смогла взглянуть при этом на него.

Он рассмеялся, и это был очень мужской смех.

– Позже, сегодня ночью я помогу тебе снова испачкаться. Мы с Натаниэлем работаем кое над чем.

– Это над чем же?
– спросила я неожиданно подозрительно.

– Увидишь, и тебе понравится, я обещаю. То есть я думаю, что тебе понравится, - он, казалось, о чем-то серьезно задумался, затем рассмеялся, полагаю, больше над собой, чем надо мной.

– Мне пора бежать, не то опоздаю на занятия.

Он еще раз быстро поцеловал меня и пошел к своей машине. Это был новехонький Корвет Стингрей насыщенного синего цвета, оттенком между цветом его глаз и глаз Жан-Клода. Это был преждевременный подарок в честь выпуска от Жан-Клода. Синрик скользнул в машину, будто она была создана для него: гладкая, красивая и чисто мужская. Это была красивая машина, и он отлично смотрелся в ней и управлял ей хорошо всего после нескольких уроков по обращению с механической коробкой передач. Я по-прежнему считала, что это был странный подарок на выпускной, и он поднимал планку слишком высоко. Я имею в виду, какого черта теперь всем остальным дарить ему на выпускной? Фактически машина была ото всех нас, но Синрик не был дураком. Обтекаемый спорткар был целиком и полностью во вкусе Жан-Клода. Мы с Микой выбрали бы что-то более практичное. Натаниэлю нравилась машина.

Рядом со мной встал Никки.

– Во-первых, я рад, что ты работаешь над своими проблемами с Сином.

Я обернулась и посмотрела на него.

– Что это значит?

– Ты сама знаешь, что я имею в виду, - ответил он и посмотрел на меня своим голубым глазом, взгляд которого четко давай понять, что я должна знать, о чем он, и я знала.

Я пожала плечами и отвернулась.

– Во-вторых, я сожалею о Домино. Я действительно не хотел его убить.

– Да, не хотел, - согласилась я, глядя на него.

– Но едва не убил, это был бы несчастный случай. А если я убиваю, то всегда намеренно.

Я внимательно изучала его профиль, потому что сейчас он был тем, кто отвернулся.

– Значит ты сожалеешь не о том, что чуть не убил его, а о том, что чуть не убил его случайно.

– Да.

– Потому что если ты убиваешь, то всегда намеренно, не так ли?

– Да, - ответил он.

Я засмеялась, хотела обнять его, но ограничилась похлопыванием по руке.

– Это самое жуткое извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю, спасибо тебе.

Он кивнул.

– Пожалуйста.

Сигнал моего телефона оповестил о сообщении от Мики. Маленькое облачко сообщения гласило: «Можешь встретиться со мной внизу в палате Рафаэля в медпункте?»

Я напечатала ответ одним пальцем, гораздо медленнее, чем это делают Никки, Натаниэль или Синрик: «С Рафаэлем все в порядке? Ему хуже? Не исцеляется?» Я отправила сообщение и поняла, как чертовски неудобно это было, но эй, как минимум я отослала сообщение, вместо того, чтобы перезвонить. Это было начало.

«Он исцеляется, но еще не исцелился. И не исцелится к сегодняшней встрече.»

Я начала набирать сообщение, но в конце концов все-таки позвонила:

– Мика, я пыталась написать, правда, но все же предпочитаю слышать твой голос.

Оп засмеялся.

– Я не возражаю, тоже предпочитаю слышать твой голос.

Я улыбнулась и сказала:

– Вот и хорошо. Итак, что случилось, невысокий, темный и красивый?

Он выдал ещё один смешок и ответил:

– Ну что ж, невысокая, бледная и прекрасная, я бы лучше обсудил это при личной встрече.