Мертвый лед

– Вы были там в ту ночь, когда я объявлял выступления?
– спросил Жан-Клод.

– Вы объявляли большую часть выступлений, - ответила женщина, не поднимая глаз и крепче стиснув руки.

– Но я не представлялся.

– Нет, милорд, один из ваших очаровательных юношей имел честь представить вас, - ответила она, внимательно рассматривая пол.

– Я был на сцене «Запретного плода» лишь однажды, когда мое выступление было уже анонсировано. Но я не помню вас в зале.

– Я держалась позади, милорд, чтобы не быть частью аудитории, с которой вы

взаимодействовали, - она все же быстро взглянула на нас и вновь опустила взгляд.

После анонса в массмедиа Жан-Клод был вынужден принять участие в необузданном стриптизе на сцене. Позже он поставил новое шоу: более романтичное в начале, а в конце... его можно было назвать таким, только если для вас «романтичный» синоним «чертовски горячий». Лично я так и думала, но газеты пестрели заголовками о том, как я ревную и злюсь на Жан-Клода за то, что он снова вышел на сцену. Так было пока я не присоединилась к нему. Всего пару раз в роли «жертвы из зала» для некоторых из моих любовников, но это было давно. Во-первых, посетителям не нравилось,

что среди них выбирают того, у кого есть возможность, гм, встречаться с этими мужчинами в жизни. Во-вторых, служба маршалов США не в восторге от того, что их офицер поднимается на сцену стрип-клуба. Формально я не раздевалась, всего лишь помогала в качестве «жертвы», которая не давит на танцоров и не ищет продолжения. Сообщество вампиров считало, что их королю не пристало трясти задницей перед кучкой людишек.

– Я эксгибиционист. Вы понимаете, что это значит, Айрин?

Она вновь покраснела. Видимо, ответ был «да».

– Вам понравилось шоу, Айрин?
– спросил он, добавив капельку силы, произнося ее имя. Но моей коже пробежали мурашки, и заныло внизу живота. Я посмотрела на женщину, чтобы понять, почувствовала ли она то же самое. Она не шелохнулась, а затем медленно подняла тот самый взгляд, каким смотрят на кота мышки, когда вдруг устают убегать и понимают, как он прекрасен, какой бы чудовищной не была их последующая смерть.

– Прекрати, - твердо велела я.

– Вы же не возражаете, Айрин?
– каждое слово Жан-Клода было наполнено силой.

С огромными глазами и безвольным лицом она кивнула.

– Вы хотели этого, когда наблюдали за мной на сцене, не так ли?

– Задолго до этого, милорд. Как кто-то, видя пламя вашей красоты, может устоять пред желанием погреться о него?

– Я холодный, Айрин, не горячий. Во мне нет ни пламени, ни света, лишь могильный холод и темнота.

– Она ваше тепло, милорд. И оборотни, они и правда очень горячи, - нетерпеливо ответила женщина, и стоило ей сказать «тепло», как я ощутила повышение температуры и жар.

– Ты чувствуешь это, ma petite?

– Угу, - я слезла с колен Жан-Клода и встала рядом, все еще держа его за руку.
– Завязывай с этими ментальными трюками, Айрин, это здесь не пройдет.

Следующие слова женщины принадлежали вовсе не ей, интонации казались чужими, словно кто-то захватил ее тело.

– Вы пытались подчинить моего слугу. Я всего лишь показываю, что мы не так уж беспомощны перед вами.

То, как Айрин держалась - руки по бокам, ноги врозь, плечи расправлены - указывало на то, что ее мастер мужчина.

– Приношу свои извинения, Мельхиор, но ее желание быть соблазненной так сильно, что я не устоял.

Я всегда произносила это имя как «Мел-кор». Из уст Айрин оно звучало как «Миль-хи-о». Произношение Жан-Клода было ближе к ее, чем мое сухое, американское изложение.

– Хороший король проявляет сдержанность.

– Хороший мастер не оставляет своего слугу изнывать от желания.

– У меня нет ваших наклонностей, милорд. Моя страсть - искусство, а не плоть.

– К несчастью для вашего слуги, - заметил Жан-Клод.

– Возможно, но было бы еще большим несчастьем, если бы ее жажда искусства уступила жажде телесных удовольствий.

– Не нужно выбирать, - ответила я.
– Нужно найти золотую середину.

– Айрин вольна завести любовника, если это не будет мешать нашей работе.

– А что бы вы сделали, если бы ее любовник все-таки помешал вашей работе?
– спросила я, наблюдая как лицо женщины становится задумчивым. Незнакомец погладил ее рукой бороду, которой у нее отродясь не было.

– Я ничему не позволю мешать нашему искусству.

– Вы убьете его, даже если она влюбится в него?

Взгляд Айрин обратился к Жан-Клоду.

– Вы и правда позволяете своему слуге так необдуманно говорить, милорд. Для нас, древних, это загадка.

– Не смотри на него, когда я говорю с тобой, Мельхиор.

Я бы отпустила руку Жан-Клода, если бы он не сжал свою ладонь на моей. Я не сопротивлялась. Я больше ничем не подорву его авторитет перед этим старым вампиром, который уставился на нас глазами Айрин.

– Вот почему мы не женимся на своих слугах, Жан-Клод. Они перестают знать свое место.

– Заносчивый сукин сын!

– Она выражается как портовый грузчик, - сказал он, по-мужски скрестив на груди тощие руки женщины. Может он и управлял ее телом, но не мог двигаться как она: женщина бы скрестила руки под грудью, в отличие от него. Интересненько. Он управляет телом, но как много он может чувствовать?

– Оскорбление моей невесты было и правда заносчивым. Хотя мне нечего сказать о вашей матери.

Я посмотрела на Жан-Клода, чтобы понять, шутит ли он, но его лицо было абсолютно бесстрастно, как у прекрасной статуи. Если он так сильно замкнулся в себе, значит дела обстоят серьезнее, чем я думала. Я очень не любила иметь дело со старыми вампирами: они все были высокомерны, многие из них просто... другие, словно прожив столько веков они стали еще более другими. Дело только во времени или в древних культурах, более чуждых, чем могла понять история?

– Примите мои глубочайшие извинения, милорд, если я косвенно оскорбил вас, - сказал Мельхиор, поклонившись. Было очевидно, что он привык к более высокому и мускулистому телу. Он был похож на плохого кукольника. Однажды я видела, как Странник, бывший член Совета, перенимал чужие тела, но он гораздо лучше управлял ими, казался естественным. А Мельхиор словно не хотел двигаться в теле женщины, как будто не был уверен в обстановке вокруг или не чувствовал ног.

Я сжала ладонь Жан-Клода, а затем медленно отпустила ее и задумалась: помогают ли нам эти касания справиться с ментальными играми других вампиров? Я все еще чувствовала клубящуюся силу Айрин, но для меня это было просто ощущением чужой силы и ничего больше.