Мертвый лед

– Есть и другие ювелиры. Жан-Клод. Я не хочу носить кольцо, сделанное кем-то, кто меня и за личность не считает, - я медленно направилась к женщине.

– Как пожелаешь, ma petite, - ответил Жан-Клод и обвел рукой стол со сверкающими на бархатных подставках украшениями.
– Можешь упаковать и забрать их, Мельхиор.

Я подошла к ювелиру очень близко, но он даже не посмотрел на меня. Все его внимание было приковано к Жан-Клоду, и он явно был удивлен.

– Но мы уже близки к завершению дизайна колец, мой король.

– Мы начнем заново с другим ювелиром. Он, конечно, может и не быть так искусен, как вы с Айрин, но, уверен, он сможет помочь нам создать нечто прекрасное. Хотя найти ювелира среди живых настолько талантливого, чтобы создать корону и диадему, будет непросто. Люди почти утратили этот талант, вы так не считаете, Мельхиор?

Лицо Айрин исказилось болью, она прижала руку к груди.

– Корону и диадему... Вы впервые говорите о них.

– Мы обсуждали, что что-то должно придерживать фату Аниты. Я знаком с вашими старыми работами, Мельхиор. Вы бы мастерски выполнили наш заказ, но мы будем работать с кем-то другим. Может быть, Карло заинтересует возможность изготовить корону для первого за тысячелетия короля вампиров.

– Вот прохиндей! Нет, милорд, мой король, Жан-Клод, прошу вас! Не обращайтесь к Карло! У него нет вкуса, чувства металла.

– Вы мастер по металлу, Мельхиор, это правда, но, как и было сказано, у Карло лучше вкус к драгоценным камням. А я ставлю больше на них, чем на металл, так что, возможно, это даже к лучшему.

– Не дразните меня, милорд.

Прямо сейчас я стояла совсем рядом с Айрин. Ноги женщины были согнуты под странным углом. Вампир игнорировал меня, словно я не стояла рядом с телом его слуги. Он сбросил меня со счетов. Не знаю, в чем причина: потому что я человек или женщина, или и то, и другое. Я зашла за спину ювелира и сбила ее с ног. Она упала так внезапно, что не будь я человеком-слугой, не успела бы поймать ее. Держа ее в своих руках, я заглянула ей в глаза и наконец увидела, что они больше не

были такими же черными, как ее волосы, теперь это был темный, глубокий карий цвет. Я улыбнулась этим пораженным карим глазам.

– Вы не чувствуете ее ног. Если бы не я, она бы поранилась.

– Что творит ваш слуга?
– он вновь смотрел на Жан-Клода, а не на меня, хотя мое лицо было на расстоянии нескольких сантиметров от его.

– Раз вы недостаточно хорошо чувствуете тело своего человека-слуги, интересно, как прочна ваша с ней связь? Интересно, насколько тяжело будет предоставить Айрин выбор?
– прошептала я у ее щеки, их щеки.

Не знаю, что привлекло его внимание: мое дыхание или шепот, но так или иначе он повернулся и посмотрел на меня.

– О чем ты болтаешь, женщина?

Я подарила ему одну из моих не самых приятных улыбок, с такой же улыбкой я могу совершать ужаснейшие вещи. Я не специально, но люди всегда почему-то начинали нервничать.

– Посмотрите мне в глаза, Мельхиор.

– Это вампирский трюк, - усмехнулся он.

Я отпустила свою некромантию, словно разжала наконец кулак, и от хлынувшей из меня силы кожа покрылась мурашками. Айрин тоже это ощутила.

– Что это?
– он вновь посмотрел на Жан-Клода.
– Эго вы, милорд?

Жан-Клод качнул головой и улыбнулся.

Карие глаза вновь посмотрели на меня. Я все еще держала на руках тело Айрин, словно она совсем ничего не весила. В ней было не больше сорока пяти килограмм. Она была такой хрупкой, одна кожа да кости, и я снова задумалась над тем, что должно быть при жизни ей часто приходилось голодать. Это накладывает свой отпечаток. Эта мысль не принадлежала мне, и не мои воспоминания последовали за ней. Жан-Клод родился в бедной семье, и это он вспоминал, каково ложиться спать голодным под крики истощенной сестры.

– Это вы, милорд. Я вижу ваши глаза на ее лице.
– с удовлетворением заметил Мельхиор.

Я закрыла глаза и призвала свою силу, вытесняя воспоминания Жан-Клода. И когда, наконец, открыла их, Айрин ужаснулась увиденному.

– Ваши глаза... Они словно коньячные бриллианты на солнце. Такие яркие...

Я знала, как сейчас выгляжу, словно я сама вампир. Такое и раньше происходило. Случайно. А теперь я могу делать это намерено, когда захочу.

– Оставьте Айрин, Мельхиор. Позвольте ей ответить на мой вопрос.

– Что за вопрос?
– его голос по-прежнему звучал высокомерно, не смотря на страх в его глазах.

– Я спрошу ее, хочет ли она освободиться от вас. Найти возлюбленного и не бояться, что вы убьете его, если он помешает работе. Получить шанс на жизнь вне ваших мастерских.

– Она мой человек-слуга. Только смерть может освободить нас друг от друга.

– Айрин уже встречалась с нашим Черным Нефритом, мастер которой еще жив, но тигр его зова отвечает мне, - прошептала я с такого близкого расстояния, словно хотела поцеловать.

Женщина тяжело сглотнула, и я видела, как трепещет на ее шее пульс, словно пойманная в ловушку птица. Один из них меня боится.

– Только Мать Всей Тьмы могла разорвать такую связь, - не слишком уверенно сказала она.

– А кто убил ее, Мельхиор?

– Жан-Клод.

Моя улыбка стала шире, но была все такой же неприятной. Я выпрямилась и притянула Айрин ближе, чтобы не наклоняться к ней.

– И что же за оружие он использовал, чтобы уничтожить саму ночь?

Он уставился на меня, и его карие глаза затопил страх.

– Вас, - прошептал он.

– Если Айрин захочет освободиться от вас, мы исполним ее желание.

– Это невозможно.

– Я против рабства. Это так в духе тысяча восьмисотого. Если я решу, что Айрин для вас просто раб, значит признаю вас нарушителем закона, Мельхиор.

– Какого еще закона?
– спросил он, пытаясь отстранить меня тощими женскими руками. Даже сейчас он словно очень неуверенно себя чувствовал в ее теле. Когда мы с Жан-Клодом проделывали этот трюк, мы разделяли каждое ощущение, правда никогда не выступали в роли кукольника и марионетки, может, в этом и разница. Мы делили между собой эмоции и физические ощущения, но не захватывали тела.

– С 1865 года рабство в США стало незаконным, - ответила я.

– Это людской закон, не вампирский.

– Но теперь мы подчиняемся ему, Мельхиор, - возразил Жан-Клод.

Вампир неуклюже оттолкнул меня руками Айрин.

– Новые законы гласят не это. Один из наших строжайших табу: не лезь к человеку-слуге другого мастера.

– Я никогда прежде не думал о слугах как о рабах, но это одна из способностей Аниты: смотреть на вещи с точки зрения представителя закона. Если она говорит, что вы относитесь к Айрин как к рабыне, и это незаконно, уверен, на то есть основания.