Мертвый лед

Я в ответ закатила глаза, и он усмехнулся шире.

– Ты неисправим.

– Это часть его обаяния, - сказал Никки, подходя к нам, покидая световое шоу и ступая в темноту рядом с нами, так что его плечи стали вновь просто впечатляюще широкими как обычно, а не карикатурно большими, что вызвало такой комментарий Зебровски.

И словно прочитав мои мысли, он сказал:

– Я все еще настаиваю на этом прозвище.

– Каком прозвище?
– спросил Никки.

– Мистер Мускулы, - ответил Зебровски, усмехнувшись ему.

Никки в ответ нахмурился, немного.

– Меня называли и похуже.

– Ты же знаешь, что тебя дразнить не весело?

– Мне говорили об этом прежде, - подтвердил Никки с исключительно серьезным лицом. Мне потребовалось время, чтобы понять, что серьезность эта и притворство, что Никки не понял шутки Зебровски, были способом подразнить его в ответ. И в том, что Зебровски не совсем уловил, что Никки подшучивает над ним, была своя ирония. Никогда не видела, чтобы кому-то удалось превзойти его в этом поддразнивании. А то, что этим человеком оказался Никки, было интересным и для меня неожиданным. Мне даже поправилось, что он способен настолько удивить меня.

И он снова удивил меня, склонившись за поцелуем. Я старалась не делать этого перед

полицейскими, это разрушало мой образ своего пария. Я задумалась даже, не стоит ли дать ему понять, что это неуместно, но казалось неправильным отстраняться от поцелуя того, кого любишь, поэтому я ответила.

– Фу-ты ну-ты, а Граф Дракула в курсе?

– Вот почему я не целуюсь со своими парнями на глазах других конов, - сказала я, все еще держа ладонь на изгибе руки Никки.

– Да это же Зебровски, - возразил Никки.
– Он не в счет.

Зебровски с мгновенье смотрел на него, открыв рот, а затем разразился смехом.

Никки наконец позволил себе улыбнуться ему, не было больше смысла строить серьезное лицо - последний комментарий явно подсказал Зебровски, что его дразнят. Он понял, что его уделали на его же поле, и смеялся как сумасшедший.

Я попросила Никки помочь вместе с Домино могильщикам сдвинуть надгробие. И в ответ получила:

– Не вопрос.

– Ты, конечно, молчун, Мистер Мускулы, но все равно мне нравишься.

– И я тебя даже не ненавижу, - ответил Никки и отвернулся прежде, чем Зебровски успел бы заметить улыбку, с которой он это сказал. И эти слова снова заставили Зебровски захохотать.

Прибыла команда зачистки в своих блестящих серебристых костюмах, держа капюшоны подмышками.

– Эдди, Сюзанна, привет, - сказала я.

– Что смешного?
– спросил Эдди.

Зебровски отчего-то залился еще сильнее.

– Не обращайте на него внимания, - сказала я.
– Спасибо, что сорвались с вызова.

Эдди улыбнулся. За эти шесть-семь лет, что я их не видела, он поправился. И теперь стал совсем лысым, коротко стриженных седых волос больше не было.

– Эй, мы избежали чертовой охоты на веркрыс, возможно, поселившихся в стенах дома одной семьи в городе.

– Ты же знаешь, что веркрысы размером с большую собаку, они просто не протиснуться внутрь стандартных стен?

– Я-то знаю, и ты знаешь, а вот люди, которым это все привиделось, и они вызвали нас, не знают.

– Мы стараемся донести до них правду, но они никогда не слушают и зря тратят деньги.

Сюзанна была дочерью Эдди и, должно быть, пошла в мать, потому что была чуть выше меня, но все еще низкого роста, и немного более подкаченной и менее тощей, чем когда мы с ней виделись в ее самую первую ночь на работе.

Она набрала массу, чтобы лучше управляться со снаряжением, а еще потому что в свое время интересовалась, как мне удалось добиться большего уважения мужчин. Ответ был прост: отправляйся в зал и сделай так, чтобы ты физически могла за себя постоять. Ничто так не кричит о твоей слабости, как неспособность выполнять свою же работу.

Я улыбнулась в ответ.

– Мне это знакомо.

Эдди извинился и пошел поговорить с могильщиками о том, что может случится, если придется применить огнеметы. По воздействию они были схожи с напалмом, то есть горели, горели и продолжали гореть. Никто не хотел быть виновным в сопутствующем ущербе.

Теперь, когда отца не было рядом, Сюзанна долгим оценивающим взглядом осматривала Никки с головы до пят, словно пыталась разглядеть, что у него под одеждой.

Она не видела, как он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, в противном случае не стала бы так делать. Не то, чтобы она даже не подумала бы об этом, но хотя бы попыталась скрыть от меня, что пялиться на Никки. В том, что ты заглядываешься на чужого бойфренда, нет ничего такого. Просто держи это при себе и ничего не предпринимай, никогда.

Раньше я скрывала число своих мужчин, отчасти потому, что меня это смущало и выбивало из зоны комфорта. А отчасти потому, что другие копы относятся к женщине, которая спит со всеми подряд иначе, чем к той, которая этого не делает. Пускай и несправедливо, но это правда. И я так удачно это скрывала, что однажды детектив Джессика Арнетт по-настоящему положила глаз на Натаниэля, и когда открылось, что он мой бойфренд, она решила, что я специально выставила ее дурой. Я не так часто работала с Сюзанной, но повторения той ситуации не хотела бы.

Я взяла Никки за руку и спросила:

– Никки еще не представлялся?

Она взглянула на наши руки.

– Назвал свое имя и сказал, что с тобой, но не то, что он "с тобой", - сказала она, нацарапав кавычки.

– Просто хотела убедиться, что ты зря не расходуешь энергию на Никки, вот и все.

– Буду знать, - сказала она, затем нахмурилась.
– Но я думала, что ты помолвлена с Жан-Клодом?

– Так и есть.

Она посмотрела на Никки, затем обратно на меня и вопросительно вскинула брови.

– Жан-Клод знает про Никки.

– И он не против?

– Неа.

– У тебя очень понимающий жених, - сказала она.

– Я один из доноров Жан-Клода, - сказал Никки.

Мне пришлось постараться, чтобы сохранить лицо невозмутимым, потому что он только что соврал. У него был один строгий принцип: никому не становиться донором. Мне и только мне он позволял кормить на себе ardeur, иногда. Так зачем он сказал Сюзанне обратное?

– А-а, - протянула она, и было заметно, как заинтересованность в ее глазах таяла.