Мертвый лед

То, что он мой любовник, не оттолкнуло ее, но едва выяснилось, что он отдает свою кровь Жан-Клоду, и она сразу пошла на попятную. И снова, почему? У меня было такое ощущение, что я что-то упустила, но мне придется подождать объяснений, пока мы не останемся с Никки наедине. Было странным, что социопату приходится объяснять мне социальное взаимодействие, но я была сбита с толку, а он нет. Своей репликой он получил нужный результат, и я понятия не имела почему или зачем, но то, как он стоял рядом со мной, держа меня за руку, дало мне понять, что он вполне доволен конечным результатом. Хоть кто-то был доволен.

Я держала его за руку, улыбалась и пообещала себе спросить у него об этом позже.

Домино поманил рукой, стоя у могилы. Никки поцеловал меня и отправился помогать перемещать надгробие.

– Спасибо, Анита, что не дала мне попусту тратить свое время. Я ценю это.

– Нет проблем.

Она улыбнулась.

– Но, если знаешь кого-нибудь одинокого с такими же внушительными формами, дай мне знать.

– Эхх, я не подхожу, - сказал Зебровски, надувая губы в притворной обиде так сильно, чтобы было видно в тусклом свете.

– Простите, сержант, но я не встречаюсь со стареющими развратниками, к тому же счастливыми в браке.

– Ой, стареющий - это было обидно. А вот остальное правда, - сказал он, ухмыляясь.

– Если увижу кого-нибудь незанятого и похожего на Никки, я дам тебе знать, - пообещала я.

– Спасибо, похоже, тебе повезло найти верных мужчин, способных делиться. Большинству из нас не посчастливилось встретить хотя бы просто не подонка.

– У меня были мужчины, что вели себя со мной как настоящая мразь, но обычно я им не уступала, когда все летело к чертям.

Она одарила меня тем самым взглядом, что и другие женщины, когда я отказывалась

поддерживать лозунги: «Мои бывшие отстой, и я не имею никакого отношения к тому, что моя личная жизнь дерьмо.» Я выяснила, что над большинством отношений нужно работать, и работать всем, даже если вас только двое.

– Либо никто никогда не делал тебе настолько больно, либо ты святая.

– Анита хлебнула боли, - сказал Зебровски.

– Она с тобой откровенничала?

Он закинул руку мне на печи в братских объятьях и сказал:

– Мы делимся всеми девичьими секретиками.

Мэнни отошел от нас, стараясь замаскировать смех кашлем.

Я вдруг поняла, что Зебровски пытался провести меня по очередному социальному минному нолю, а значит считал, что сама я не справлюсь, может и так. А еще ему не очень нравится Сюзанна.

А я и не знала. Расспрошу их позже, а пока повторила:

– Всеми девичьими секретиками.

Сюзанна рассмеялась.

– Не уверена даже, что у тебя вообще могут быть девичьи секреты, Анита.

Я пожала плечами и с улыбкой ударила кулаком о подставленный кулак Зебровски. А затем он взглянул куда-то мимо меня, и отчего-то его глаза вдруг расширились, он выглядел удивленным. Я отстранилась от объятий, притянула дробовик, думая, что позволила себе отвлечься от дела, и.… стрелять было не во что. Земля была по-прежнему нетронутой. Даже двигатель экскаватора заглушен, и был различим в отдалении стрекот сверчков. Так что так поразило моего напарника?

Надгробный памятник, установленный много веков назад, извлекли из земли. Думаю, могильщики вместе с моими ребятами собирались оттащить его, но Никки потерял терпение. Он обхватил памятник руками, и только сцепленная на запястье рука говорила о том, что надгробие было тяжелее, чем казалось. Никки снял куртку, представив взгляду оружие и мускулистые руки, отходя от могилы вместе с камнем.

Сюзанна тоже обернулась и наблюдала. Она не отводила взгляда, пока Никки не опустил надгробный камень на землю, а Домино не помог ему поставить его так, чтобы тот не упал и не разбился. И только потом она повернулась ко мне и сказала:

– Не человек, понятно.

– Не совсем, - ответила я.

Она покачала головой.

– Найди мне кого-нибудь похожего на того парня, но человека, пожалуйста.

– Почему так важно, чтобы он был человеком?
– спросила я, не уверенная, стоит ли мне оскорбиться за Никки или пока нет.

– Потому что, если он смог поднять это надгробие, я не хочу попасться ему под руку, когда он будет зол. В старшей школе я встречалась с парнем, который бил меня. Он был футболистом и занимался борьбой. Он был сильным, но не настолько. Я ни за что не хочу оказаться во власти кого-то, кто сильнее того спортсмена, что разбил мне сердце и сломал челюсть.

– Мне жаль, Сюзанна, правда жаль. Должно быть, это было ужасно.

Вот так просто я получила урок. Не стоит думать, что каждая женщина, которую избивает бойфренд, это заслужила.

Она кивнула, и на ее лице промелькнуло так много эмоций, что я не успела прочитать их.

– Меня пугает не то, что раз в месяц они покрываются мехом, Анита, и не то, что вампиры живут на крови, меня пугает их сверхчеловеческая сила. Я не смогу встречаться с парнем, который способен причинить мне такую боль.

– Мужики могут быть такими ублюдками, - сказал Зебровски, на этот раз без подтекста.

– У тебя же дочка, - вспомнила я.

– Ага.

– Никогда не хотела бы дочку. Я бы слишком волновалась за нее, - она осеклась так, словно хотела сказать что-то еще, но передумала. Она просто развернулась и направилась к могиле, к своему отцу и другим мужчинам.

– Однако, - выдал Зебровски.

– Да уж, - согласилась я.
– До этой ночи, я и не знала, что она тебе не нравится.

– Я могу изменить свое мнение. Она сцепилась с одним из копов, но он большой парень и, когда выпьет, слетает с катушек.

– Думаешь, он распускал руки?
– спросила я.

– Не в том смысле, о котором ты говоришь. Хота спорить готов, это не так сильно напугало бы ее.

– Уверена, ты прав.

– Черт, теперь мне нужно будет либо спросить, что случилось, либо просто вступиться за нее, когда он в следующий раз назовет ее сукой.

– На самом деле ты не обязан делать ни то, ни другое, - сказал я.

– Да нет, обязан. Если я помог испортить кому-то репутацию, а потом узнал, что был не прав, я обязан сделать все, что в моих силах, чтобы исправить это.

– Вот почему мы дружим, Зебровски, - сказала я, улыбаясь его нетипично серьезному лицу.

– Спасибо, но ты поступила бы так же.

Я обдумала это и затем кивнула.

Он ухмыльнулся.

– Да, вот почему мы дружим. Я единственный, кто был в безопасности от твоих женских чар.