Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Мы постоянно делали подобные вещи, даже не задумываясь о глупости, но нам просто нравилось все это: странность, неопределенность, прохлада летних ветров, огоньки в высоте и необъяснимые чувства. Сидя под открытым небом, темной ночью нам казалось, что это портал в иные миры, совершенно отличимые от нашего, непохожие ни на что. Создавалось ощущение, что над тобой нависает огромное окно в параллельное измерение, такое же чарующее и нереальное, как горящие звезды где-то в выси. Все это очаровывало меня в прошлые времена, и все это заставляет сердце дрожать в настоящем. Вэл сидит рядом со мной на бетонной крыше, запрокинув голову вверх-пока остальные травят байки где-то внутри здания-, и мы вновь чувствуем в себе что-то детское и наивное. Этой ночью я ощущаю себя ребенком,
Вэл Бенсон была тем самым редким человеком, кто любил слушать других, слушать меня. Все это началось в детстве, в первый наш визит на крышу, когда Кловер Эйбрамсон еще не была с нами так дружна, но после стала частью жизни. Наверное, подруга с вредными привычками полюбила мои рассказы и разговоры после теории о том, что небо – дверь куда-то далеко, дальше, чем просто в космос. Вэл была мечтателем, желающим открыть что-то новое, поменять все в своей жизни. На самом деле она всегда боялась того, что происходило в ее жизни после детства, но остановить этого не могла, потому что власти над собой уже не имела.
Сейчас же, выросши, мы обе поменялись: Бенсон забыла о том, кем была, а я поняла, что все это бред. Я чувствую какую-то странную вину за то, что дала когда-то маленькой подруге надежду. Я вселила ей уверенность, что волшебство существует, но в итоге разочаровались мы обе – все, что хоть немного принадлежало не только нам, но и всем живым, было отнято в один день мертвецами, извергнутыми самим же миром.
Я глупо улыбалась теперь, сидя на совершенно незнакомой крыше, вспоминая все это. Казалось, прошло слишком много времени с последнего раза, когда мы выбирались наверх, чувствуя внутри себя детей. Будто вечность пролетела незаметно. Сейчас поменялось многое, но одно было слишком отлично от прошлого – ребенком Вэл никогда не напивалась. Этой же ночью ее щеки раскраснелись, а взгляд и вовсе затуманился. Она была пьяна, сжимая в руке бутылку вина, кажется, дожидавшегося ее прихода всю жизнь.
– Помнишь, ты спросила меня о звездах?
– закидывая руку мне на плечо, прижимаясь разгоряченным телом, сжимая недопитую бутылку алкоголя, Вэл отвлекла меня от моих мыслей, заставляя еще больше улыбнуться, смотря на ее красное и милое лицо. Она казалась такой забавной сейчас.
– Видят ли они другие страны, нависая над нашими головами?
– Помню, - неуверенно ответила я, кивая в подтверждение. Мы много о чем говорили в те ночи, что казались долгими и почти что вечными, всего не вспомнить. Лицо подруги было красным, взгляд туманным и веселым, а щеки пылали, как угли. Вид был простой, беззаботный, это могло опьянить и заставить поверить, что сейчас все хорошо. Что твари, жаждущие крови, не ходят внизу, стремясь уловить любой звук.
– Я только сейчас поняла, почему ты спрашивала это. Твой отец, он ведь далеко. Ты хотела его тогда увидеть, – делая очередной глоток, почти опустошая бутылку, пояснила Вэл, отпуская меня, теперь опираясь рукой в холодный пол. Что-то внутри сжалось всего на мгновение, заставляя взгляд стать суровым, а после настроение этой ночи вновь вернулось. Когда-то во мне бушевала холодная, нет, ледяная печаль, вызванная уходом отца. Я никогда не думала, что Вэл способна ее понять. Но теперь каждый знает, что такое потеря.
– И сейчас порой хочу. Это странно, я не любила его так сильно, чтобы скучать, но сейчас…Сейчас скучаешь по всем, - после затяжного молчания, я всё же ответила, пытаясь быть откровенной. Взгляд снова метнулся в небо, словно ища ответа на давно забытые вопросы. Честно, когда-то я винила в уходе отца себя, но сейчас понимаю, что это было мимолетное желание человеческой души. Что-то говорило мне: он жалеет, жалеет всем сердцем, но вернуться назад не может, потому что у него теперь есть цепи. Нет, кандалы, и они не отпускают.
– А я не хочу встретить своего. Мне всё равно: мертв он или нет, сожрали его мертвецы или он попал под колеса грузовика. Я даже рада, что его нет здесь. Он всегда был паскудой, –как-то резко и грубо, меняясь в
лице, призналась Бенсон, допивая алкоголь, и толкнула бутылку ногой, отправляя к краю крыши. Звук перекатывающегося стекла казался незначительным, хотя мертвецы внизу могли услышать даже его. – Есть и плюсы в этом новом мире.– Что?– я взглядом проследила за подругой, которая, пошатываясь, пыталась встать на ноги. Я понимала ее и не понимала одновременно. Я не была святой и знала, что многим следовало умереть, но я бы все отдала, чтобы мать оказалась жива. Даже отец, какие бы поступки он не совершил… Никто не заслуживал такой судьбы: обратиться в мертвую тварь, способную жрать живых.
– Я на полном серьезе. Я рада, что это случилось, – кое-как вставая, теперь не вытирая задом пыльную крышу, громче протестовала мне Вэл. Она развела руки в стороны, начиная тихо, но безумно хихикать. Порыв ветра оголил ее шею, забавляясь с темным русым волосом, а после понесся дальше, блуждать между деревьев, завывая и унося хрипы мертвецов куда-то далеко.
– Что ты несешь? – какое-то отвращение чертыхнулось в глубине, а после исчезло, сменяясь простым равнодушием. Сейчас Вэл в пьяном состоянии, а завтра ничего и не вспомнит. Так всегда бывало, когда она напивалась. Подруга говорила много обидных вещей всем подряд, но утром не пыталась извиниться, даже если ей рассказывали об ее пьяных поступках. Она просто смеялась.
– Посмотри на меня! Я теперь свободна, мне никто не говорит, когда я должна вернуться домой! С кем я должна общаться, как вести себя в обществе! Никто не орет на меня, не лишает дыхания! Этот мир понимает, что я подросток! – она почти кричала, улыбаясь безумной улыбкой, которой я прежде не видела.
– Этому миру теперь без разницы, кто ты! Ты – мясо для тех, кто внизу, и если ты не заткнешься, то они придут сюда! – агрессивно шипя, я вскочила с пола, направляясь к подруге. Если она выкрикнет еще хоть слово, я готова закрыть ей рот. Из-за ее пьяного состояния никто не должен подвергаться опасности. Почему-то я неожиданно поддалась этой агрессии и злости. Почему же?
– Неужели, ты не видишь? – Вэл перешла на шепот, кладя руку мне на плечо. Она приблизилась к моему лицу, смотря прямо в глаза. Запах перегара был неприятным, но я не отвернулась, уверенно смотря на нее. – Я свободна! – шипя и шепча, она резко отстранилась от меня, почти толкая назад, вскидывая руки в воздух.
– Твои родные страдали! Ты ведь видела, как эти твари рвали на части, грызли и жевали людскую плоть! После этого ты не можешь утверждать, что этот мир лучше! – что-то внутри взорвалось, когда вместо трупа незнакомца, я представила собственную мать. Я была готова расплакаться от того, что подобное произошло и с ней. Я не хотела бы видеть, как это случилось. Злость овладевала мной. Я всегда понимала, что Вэл глупая, но она никогда не казалась мне безумной. Пусть она совершала много ошибок, но она понимала, что поступает неправильно. Так почему же сейчас она несет такой бред?
– Да, я видела! Видела, как мою семью сожрали, Блэр! Видела, и я рада, что убедилась сама в их смерти! – вновь подходя ко мне, она улыбалась, а после лицо ее стало серьезным, пугающим.
– Что ты несешь? – шепча, недоумевая, всё еще надеясь, что это плохая пьяная шутка, я не могла оторвать взгляда от ее глаз, пылающих этой ночью, повторяя недавний вопрос. –Твоя семья…
– Я бежала, когда Ходячие вошли в дом, они все начали кричать и орать, пытаясь что-то сделать. Я даже не обернулась назад, просто убегая, когда поняла, что младшая сестра бежит вслед за мной. Я сама толкнула мелкую туда, к этим тварям. Ее разорвали, а вместе с ней и последние цепи, что сковывали мою свободу, – не моргая, Вэл смотрела сквозь меня. Она смотрела, но была слепа. Не видела ничего. Я стояла, чувствуя, как холодный ночной ветер закрадывался под майку, блуждая по телу. Я еле удержалась, чтобы не затрястись то ли от ужаса, то ли от страха. Молчание повисло между нами, а атмосфера была бездушной. Словно двое, я и Вэл, уже были мертвы, будто ее поступок убил всё человеческое не только в ней самой, но и во мне. –Я толкнула ее назад.