Мерзавец и Маргарита

– Ладно, сейчас перекусим, и придумаем.

Киваю, и иду на кухню. Наливаю воду в вазу, ставлю букет, и против воли любуюсь им. Люблю розы – далека я от оригинальности. И этот цвет - пепельно-розовый – всю меня олицетворяет.

Роза в пепле…

Макс о чем-то меня спрашивает, я отвечаю. Ем торт, не чувствуя его вкус, хотя «Графские развалины» люблю – мама его покупала, когда отец в командировки уезжал. И мы с ней так же сидели на кухне, наслаждаясь покоем, и ели торт.

– Что нового на работе? Что-то случилось, Марго? Ты такая притихшая, - Макс накрывает мою ладонь своей, и легонько сжимает.

Поднимаю на него лицо, вглядываюсь, и натыкаюсь на внимательный взгляд.

Расскажу, терять мне уже нечего.

– Помнишь, я говорила тебе про мэров и их помощников, которых на допросы вызвали? – спрашиваю, и слизываю с десертной ложки крем. – Их убили. Вернее, выглядят эти случаи как несчастные, но всем все понятно. Убрали их.

И я вижу… вот оно! Торжество на миг проскальзывает в глазах мужчины. Торжество и удовлетворение. Боже мой, Боже…

Я ведь сама рассказала Максу об этом деле. Знала, что не должна, и рассказала, а теперь люди мертвы. И это ведь его рук дело?! Такая у него работа?!

– Думаю, ваши следователи разберутся, - бросает Макс. – Уже есть зацепки?

И вдруг мне приходит в голову идея. Идея соврать:

– Есть. Один человек выжил – не добили его. Сейчас показания дает – спрятанный в надежном месте.

Ложка падает на мозаичную плитку, которой пол выложен. Звон бьет мне по нервам, но я беспечно улыбаюсь. А Макс бледнеет.

– А кто выжил? Кто, Марго?

– Не знаю. Да какая разница? – смеюсь зло, не скрывая разочарования. Но мужчина не замечает моей реакции – ему ответ важен. – Следователи во всем разберутся. Знаю только то, что выживший – один из заместителей мэра – многое знает. Уж не знаю откуда.

Макс резко поднимается со стула, достает телефон, а затем вспоминает обо мне.

Поздновато вспоминает, ведь я, кажется, все поняла: либо он на этого Ареса работает, либо… либо…

– Марго, милая, я забыл кое-что важное. На работе. Отъеду на пару часов, - мужчина наклоняется надо мной, и целует в затылок. – Не обижайся, хорошо? Я больше всего хотел бы с тобой остаться, но дела.

– Дела, - повторяю я за ним. – Хорошо, Макс. Езжай. И не возвращайся.

Мне надоело, что меня лишь используют.

Хватит!

– Ты обиделась? Марго, давай потом поговорим, сейчас правда некогда…

– Я не обиделась, - поднимаюсь со стула, и разворачиваюсь к нему. – Не хочу произносить это вслух – то, что я поняла, но я поняла, Макс. Идиотка, но не клиническая, да и рассказали мне кое-что.

Он стоит напротив, и сжимает в ладони смартфон, который, кажется, сейчас треснет. Сломается, не выдержав напора, и на пол полетят черные осколки пластмассы и стекла.

– Кто и что тебе рассказал?

– Ты знаешь. Я не хочу произносить этого, - резко отвечаю, и добавляю: - И я догадалась пробить тебя по базе.

Телефон летит на пол, брошенный со всей силы в угол рядом с дверью.

– Что бы там тебе не наболтали – это чушь. Давид, да? – рычит он, и я отшатываюсь к окну. – Прости, я вышел из себя. Сейчас… - Макс трет ладонями по лицу, жмурится, а затем произносит на пару тонов тише: - Да, я убил отца – это правда. Он был гораздо хуже твоего, и меня так же, как тебя не защищали. Система эта, которая тут как тут, когда человека посадить нужно, и не подумала предотвратить ничего, понимаешь? Все соседи знали, что он творил, даже пару раз ментов вызывали на особо сильные мои крики, но никто ничего не сделал. А я больше не мог. Он не просто меня избивал, он… да, неважно.

На миг я забываю о том, что Макс меня использовал. Что нужны ему лишь сведения, которые из меня вытянуть можно. Что выбрал меня, потому что не жалко, наверное. Таких в расход и пускают – идиоток влюбленных.

И все это я забываю, делая шаг навстречу, чтобы обнять, утешить. Но вовремя останавливаюсь.

– За убийство отца ты ответил – что бы он ни делал, и заслужил ли. Но я не про это. Я про то, что больше не позволю делать из себя дуру. С этим я и сама прекрасно справляюсь, - губы кривит горькая усмешка. – Уходи по своим рабочим делам, отдай ключи, и больше не приходи. Никогда.

ГЛАВА 34

Макс

Уходи?

Как бы не так!

– Марго, - шагаю к ней, но девушка ускользает. Зажимается испуганно, глядя на меня так, будто я ее бить собираюсь.

Я? Неужели повод дал так думать?

– Успокойся, я тебя не трону, - отхожу от нее на шаг, и разжимаю кулаки, которых она испугалась. – Марго…

– Уходи…

– Нет! Я не уйду! Черт, да ты все не так поняла, - так хочется выместить злость на свой идиотизм, но последнее дело – выходить из себя при Марго.

Странно, но она не боится того, что я ее убью. Но она в смертельном ужасе от того, что я на нее руку могу поднять.

По уму ее нужно убрать. Слишком я был навязчив, слишком подозрительно себя вел – так, что не самая догадливая Маргарита догадалась. Но я ведь не шпион, из скуки сам взялся за ее обольщение, и увяз.

Пропал.

Убить ее не смогу, но и позволить ей рассказать обо мне в СК тоже.

– Я все правильно поняла, и… я всем расскажу, понял? – выкрикивает моя глупая девочка, прижавшись к стене.

Зачем она так? Не дура ведь, понимает, что должно последовать за ее угрозой. И последовало бы, будь на моем месте кто поумнее, и кому Марго не была бы дорога. Скорее всего, Марго бы полетела с балкона – никто бы не удивился, если учесть ее историю болезни. Или отравилась бы таблетками, или повесилась…

Отгоняю от мысленного взора страшные картины, от которых сердце льдом покрывается, и дышать сложно.

Нет! Мне нужно как-то убедить Марго, что я виновен лишь в смерти отца.

– Рассказывай. Только выслушай, - упираюсь руками в стену, ловя Марго в клетку, из которой не выбраться. – Даже у приговоренных к смерти было последнее слово. Да, я убил своего отца. Он был ужасным человеком, монстром. И я не жалею, уж прости. Может, раньше он и был нормальным, но война в нем сломала что-то, и он свихнулся. Все время твердил, что на нас американцы готовят нападение…

Заходил ко мне в комнату, и говорил. Часами ездил мне по нервам, накручивая и меня и себя. А затем хватал, и начинал свои дикие эксперименты. При ядерном ударе выжить тяжело, и нужно уметь терпеть боль, как он считал, забыв про радиацию, которой плевать на болевой порог. И начинались пытки.

– Я терпел сначала, - выкладываю Марго то, что она вряд ли хотела бы услышать. – Думал, что он таким сумасшедшим образом заботится обо мне. Хочет, чтобы я выжил после этой воображаемой войны, но нет… это эксперимент был. Ему просто нравилось причинять мне боль. Его собутыльники знали – простые мужики со двора, у которых семьи есть, и которые вовсе не запойные. Соседи знали. Даже органы опеки пару раз приходили, так как мы малоимущими были – видели кровоподтеки.