Месть Роха

Внутри кокона вспыхнул яркий свет, лучи которого пробились наружу сквозь его верх и, как оказалось, через полностью прозрачную носовую часть. Тут же в корпусе кокона открылась дверка, изнутри ударил ослепительный свет, и в дверном проёме показался человек, закованный в точно такой же доспех, как у Краме, но у этого шлем уже был на голове.

Спрыгнув на землю, он подбежал к командиру и стукнул себя кулаком в грудь. Краме ответил на приветствие, они о чём-то тихо переговорили, после чего незнакомец вернулся обратно и встал в дверном проёме.

Командир развернулся к своему застывшему неподвижно отряду и приказал:

— По одному залезайте вовнутрь кокона и рассаживайтесь в кресла, пилот вам покажет как, куда и в какой последовательности. Ну же!.. Поторапливайтесь!

Первым полез Варт, за ним Сорем. Все остальные выстроились за ними в очередь.

В ярко освещенном салоне так называемого кокона Сорем увидел необычные кресла, стоявшие вдоль стен, и идеально отполированный пол черного цвета.

Кресел было десять с каждой стороны. Человек в доспехе жестом указал ему, на какое кресло надо сесть. Оно оказалось в самом конце вытянутого салона, как раз напротив уже усевшегося Варта.

Через пару минут последними на борт взошли Фурс и Краме.

Помощник командира уселся на единственное оставшееся свободным кресло вдоль правой стены в самом конце, а сам Краме прошел за прозрачную перегородку в голове салона и уселся там на одно из двух свободных кресел.

Тот, который распределял, кому куда сесть, закрыл дверцу на хитрый засов и, не спеша пройдясь по салону, уселся на единственное свободное место в голове кокона.

Кресло, в которое он уселся, немного отличалось от других своей конструкцией, и перед ним еще находилось несколько рычагов разной длины и толщины. Он взялся за один из них, потянул на себя, и все почувствовали, что кокон плавно качнулся.

Сорем посмотрел перед собою и увидел, как Варт, сидевший напротив, зажмурив глаза, не переставая осенял себя святым треугольником и беспрерывно бормотал какую-то молитву. Опытному поисковику и самому стало сейчас не по себе, но что он мог поделать…

Свет в салоне полностью погас, но очертания людей и отдельных предметов видны были неплохо. Гуас к этому времени частично вышел из-за туч и вполне сносно освещал салон через прозрачную крышу.

Постепенно нарастая, послышался уже знакомый ранее свист, всю конструкцию снова слегка качнуло, и внутри у Сорема всё похолодело. Такое ощущение, что у него резко заложило уши, и внутренности все разом подобрались к горлу. Похожие ощущения продолжались где-то с минуту, но потом начало понемногу отпускать, приводя организм в обычное состояние.

Через какое-то время свист снизился до комариного писка, и Краме поднялся со своего места. Пройдясь вдоль кресел, он встал у задней стены, и привлекая к себе внимание, медленно поднял руку. При тусклом свете Гуаса его фигура, закованная в доспех, выглядела пугающе и зловеще.

Все одновременно повернули к нему головы, стараясь не пропустить ни единого из сказанного им слова.

— Мы высоко в небе… — сообщил он в напряженной тишине. — Впрочем, скоро наступит рассвет, и вы сами всё увидите…

Поднялся удивленный гул, все заозирались по сторонам и, привстав в своих креслах, старались что-нибудь разглядеть через стеклянную крышу и прозрачную перегородку, где находился пилот. Но всё тщетно… в окружающей темноте абсолютно ничего не было видно.

Терпеливо выждав какое-то время и так и не дождавшись полной тишины, Краме снова резко поднял руку, и все сразу смолкли, уставившись на командира.

— Наш полет продлится три дня, — невозмутимо продолжил он. — Если кто-то из вас захочет отлить или что посерьезней, то это вот сюда.

Краме указал пальцем на еле заметную дверь за его спиной и продолжил:

— Предупреждаю сразу, — строго по очереди и, без нужды по салону не шастать и мне глупых вопросов не задавать. Всем всё ясно?!

— Ясно, ясно… — прозвучал нестройный гул голосов.

— Еда два раза в день: утром и на закате. Выдавать будет мой помощник Фурс…

Он окинул взглядом притихший отряд.

— Всё! Наслаждайтесь полетом! — буркнул Краме напоследок и, пройдя мимо кресел, снова уселся на свое место.

* * *

Рассвет показал всем, что у этой необычной конструкции не только стеклянная крыша, но еще и полностью прозрачный пол.

Это сыграло злую шутку с ловцом по имени Статах.

Он терпеливо ждал своей очереди для посещения заветной комнаты и зашел в нее, когда небо только начинало сереть. Рассвет высоко в небе наступает мгновенно, вроде как вокруг темно, а не успеешь и глазом моргнуть, и уже светло как днем.

Все сидящие в салоне уже справились с первым шоком от увиденного внизу, и с возрастающим интересом рассматривали проплывавшие у них под ногами леса и поля и, лишь изредка тыкая пальцем вниз, тихо обсуждали то, что они увидели там. Но всего этого не знал и не видел Статах, задержавшийся в кабинке.

Выйдя, он сделал два уверенных шага и только тут заметил, что под ногами ничего нет. Истошно завизжав, он рухнул на колени и, широко расставив руки, вцепился в ближайшее кресло. Под смех и улюлюканье товарищей Статах кое-как дополз до своего кресла и, отдуваясь и матерясь, забрался в него, подтянув ноги.

Усевшись, он вытер со лба пот, украдкой глянул вниз, и под дружный громкий хохот натужно выдавил из себя:

— Хорошо хоть, что до этого всё лишнее вывалил, а то быть бы большой беде, а вам бы пришлось все три дня нюхать мою немытую задницу!

Примерно еще через час Краме подозвал к себе Фурса и указал на большую нишу в правом борту салона. Она была скрыта от посторонних глаз плотно прилегающей к стене задвижкой, и если бы Краме не открыл ее, то обнаружить этот тайник было бы весьма затруднительно.

Фурс достал из ниши продолговатую деревянную коробку и большую, плотно закрытую пробкой плоскую флягу.

— Налей себе и передай другому, — попросил он сидевшего рядом Сорема и всунул ему в руки флягу.

Внутри плескался холодный как лёд патак с примесью каких-то пахучих трав.

— Тут тебе порция, остальное тоже передавай…

У Сорема в руках оказался кусок вяленого мяса, уложенного сверху на лепешку, и он тут же передал его своему соседу.

Наконец, с раздачей пищи было покончено, и Сорем с аппетитом откусил кусок от своей порции. Лепешка была пресной, но вот мясо так щедро нашпиговано острыми специями, что холодный патак пришелся к нему как нельзя кстати.

А ничего так… есть можно.

* * *

Следующие три дня прошли в томительном ожидании посадки, и в полном бездействии. Единственным развлечением было глазеть вниз на проплывавшие под ногами моря, поля и города. И если в первый день это вызывало у всех живой интерес, то на следующий привыкшие к постоянному движению следопыты откровенно заскучали.