Место третьего

Позади нас стоит полная женщина в возрасте, неподалёку от которой нарезает круги явно скучающий мальчишка.

— Я сожалею, — невыразительно откликается Соби, глядя будто сквозь неё.

— Ещё бы! А вы знаете, что фильтр сигареты может разлагаться до десяти лет, нанося огромный вред природе?

Интересно, она из «зелёных», или ей просто поболтать не с кем?

— А вы знаете, что ваш внук сейчас затоптал куст азалий и вообще прыгает прямо по клумбе, нанося природе не меньший вред? — не выдерживаю я. — А мусор весь к вечеру уберут.

Она обиженно фыркает и идёт к выходу, что-то продолжая бухтеть себе под нос.

— Перестань ухмыляться, — говорю я, глянув на Соби. — Я не за тебя заступался. Пошли сядем.

Свернув с аллеи, мы устраиваемся на лавке под пышным клёном, вдали от снующих туда-сюда прохожих. Соби опять тянется к карману за сигаретами, но под моим взглядом оставляет попытку ещё потравить меня дымом.

— Нас вызвали, — сообщаю я, закидывая ногу на ногу. — Deathless. Завтра в полночь. Встреча прямо тут. Планируют отвести нас биться в какое-то укромное место.

— Это нехорошо, — меланхолично комментирует Соби, раскрывает папку и принимается что-то задумчиво рисовать на чистом листе.

— И это всё, что ты можешь сказать?

— Deathless? — он пожимает плечами, не отрываясь от своего занятия. — Выпустились около двадцати лет назад, не проиграли ни одной битвы, дважды принимали участие в школьных показательных дуэлях, Жертва прекрасный менталист, Боец в защите любит использовать подручные средства…

— Скучно. Я думал, ты расскажешь мне о них что-нибудь более ценное.

— Я не пересекался с ними в школе, знаю о них только по рассказам сенсе… сенсеев.

Заглядываю ему через локоть: на листе уже появились рваные очертания замкнутого пространства, теперь рождается и фигурка человека с поднятой рукой.

— Ну и? Больше ничем не удивишь?

— Я думаю, Сэймей, — помолчав, он странно косится на меня. — Они сами нас вызвали?

— Сказал же, что да. Чем ты слушал? Сува, их Жертва, позвонил час назад.

— Откуда он знает твой номер?

— Мы теперь в списке, — я морщусь. — У всех на виду, как на витрине. А себя-то они оттуда убрали, очень удобно…

— Сэймей, — Соби вдруг решительно захлопывает папку и поворачивается ко мне. — Нужно отменить поединок.

— Что? Ты в своём уме?! Я за все годы ни от одного поединка не отказался и ни один не отменил. Это же…

— Послушай меня, — говорит он напряжённо, — нам нельзя с ними сражаться. Они старше, они опытнее, они сильнее. Нам их не победить.

— Ты где успел головой приложиться, пока сюда нёсся?

Соби кладёт папку на лавку и, хмурясь, водит глазами по моей куртке.

— Я знаю о них ещё кое-что. С чужих слов, но… источнику верить можно.

— Говори, — киваю я, сразу мрачнея при упоминании этого «источника».

— Сэймей, они ведь Лишённые смерти.

— И что?

— А то, что они сражаются нечасто, потому что не каждая пара соглашается вступать с ними в бой. Не догадываешься, почему?

— Не люблю угадайки.

— Им нравится подтверждать своё Имя, и…

— Не тяни.

— Сэймей, — Соби серьёзно смотрит мне в глаза, — они из тех редких пар, что не оставляют после себя соперников.

— То есть их ставка не полный вывод, а… смерть?

— Да. Этот бой будет до смерти.

На несколько минут мы замолкаем. Я пялюсь перед собой, обдумывая услышанное, а Соби вскоре опять принимается за рисование, то и дело на меня посматривая.

Дуэли на смерть — это не феномен, в Системе не запрещены, но, тем не менее, явление довольно редкое. Некоторые пары убивают противников время от времени — неважно, случайно или желая добить после жёсткого боя, — но когда убийство — не исключение, а правило…

— Но мы же справились с Faithless, — наконец говорю я не слишком уверенно.

— Это было вполне безопасно, как и все прочие наши битвы. Но с Deathless… — карандаш в его руке замирает. Я не прерываю. — Сэймей, я не боюсь смерти в бою — в конце концов, это естественный исход для Бойца. Я боюсь другого…

— Если прикончат нас обоих, тебе некогда будет бояться, — усмехаюсь я, но выходит фальшиво.

— В своё время сенсей много рассказывал мне о возникновении и утрате Связи. И тогда же упоминал и Deathless. Говорил, что это очень жестокая пара, потому что… — Соби вновь закрывает папку и совершенно нехарактерным жестом ковыряет её угол. — Потому что они не всегда убивают обоих в паре. Иногда — только Жертву.

— Что одно и то же, — хмуро подытоживаю я.

— Смотря для кого.

— Боишься остаться один?

— Я боюсь… тебя потерять. Ведь ты… создал очень сильную Связь между нами.

Да нет, ну к чёрту же эти поминочные настроения! Отменять бой не буду в любом случае.

— Ладно, хватит. Свой вдовецкий эгоизм засунь куда-нибудь себе подальше, и идём сражаться. Нужно победить — тогда никто не умрёт.

— Эгоизм?..

— Обойдёмся без философствований, в ходе которых непременно проскользнёт мысль о том, кому приходится хуже: почившим или оставшимся. Есть противники. Есть время и место сражения. И есть вызов, который я принял. Всё. Твоя задача победить. Остальное — неважно.

Я поднимаюсь с лавки и одёргиваю куртку. А у Соби и правда вид такой, словно уже придумывает, какие цветы на могилу тащить.

— Соби, — зову я, чтобы он на меня посмотрел. — Мы победим, чего бы это ни стоило. А раз ставка высока, то и стимул заодно появится, чтобы лучше биться. Так что завтра без четверти двенадцать чтобы был у входа в парк. Всё. Пока.

Самовнушение — вещь поистине великая. Думаю, если бы не оно, многие войны были бы проиграны, многие решения были бы не приняты и многие поступки не совершены. Разве какой-нибудь Токугава повёл бы свои войска в Киото, наверняка зная, что обрекает воинов на гибель, если бы не убедил себя, что у них есть шанс? Следующие сутки я занимаюсь подсознательной медитацией — просто обнуляю свои знания о Deathless, стараюсь не задумываться над смыслом их Имени, не вспоминаю о словах Соби… Для меня это всего лишь рядовой поединок с более взрослыми противниками — и не более того.

Хоть Соби и озвучивал свои страхи по поводу его исхода, по-настоящему бояться должен я. Ведь если мы проиграем, мой Боец, может, и выживет — тут пятьдесят на пятьдесят. А вот я… Раньше я мало думал о смерти. Для меня это было некое далёкое явление, которое просто есть в природе — и всё. Столь же далёкое, как пятидесятиградусный мороз где-нибудь на Севере или торнадо в пустыне. То есть они существуют, но лично меня никак не касаются. Даже когда я стоял под дулом пистолета Фиро, это казалось чем-то не совсем настоящим, выдуманным. Поэтому надвигающаяся перспектива войти сегодня в парк и не выйти пока не воспринимается мозгом как реальная угроза гибели. Гибель, смерть, забвение, пустота… абстракция.