Методотдел

— Ой, коллеги, как хорошо, что вы все здесь, — немного кокетливо протянула Инга Кузьминична.

Она всегда так разговаривала — томно, будто манерничала. Из-за образа эдакой блондинки на красных шпильках и в больших солнцезащитных очках-бабочках Инга могла показаться легкомысленной, а то и вовсе глуповатой, но это было не совсем так. Мне, например, она была очень симпатична. Я ценил ее за доброту и обостренное чувство справедливости. Да, она была, как это сказать… немного странной в своей манере поведения, но зато очень искренней. Если Инга Кузьминична вдруг оказывалась невольной свидетельницей ущемления чьих-то прав, она тут же старалась вмешаться и при этом была способна на смелые, а то и вовсе отчаянные поступки. Она не ходила вокруг да около, а, как правило, сразу говорила человеку в лицо, что он не прав. Не раз ей влетало от директора за то, что она «лезла, куда не на надо», но она все равно лезла.

— Коллеги, я пришла вас предупредить, — сказала Инга. — С нашей Тамарой происходит, видимо, что-то нехорошее — она у всех подряд занимает деньги и не отдает. Смотрите, будьте осторожны.

Максим Петрович и Таня переглянулись.

— Вовремя же вы нас предупредили, дорогая, — ехидно заметил Агарев. — Мы с Бережной уже попались в этот капкан.

— Но я сама только вчера узнала, — стала оправдываться Инга Кузьминична, восприняв укор слишком серьезно.

— А администрации известно об этом? — поинтересовался я.

— Не знаю. Я с директором об этом еще не говорила.

Мы поохали, поблагодарили Ингу, и она ушла.

— Ничего не понимаю, — причитал Максим Петрович. — Тамарку я знаю лет двадцать, никогда за ней такого не водилось.

Действительно, все это выглядело крайне странно. Тамара производила впечатление собранной и цельной личности, она не могла быть настолько глупой, чтобы так ославить себя там, где работает. У нее был мужской ум, способный к серьезному анализу развития ситуации. Тамара была хамоватой, подчас грубой, но вовсе не дурой.

Когда я возвращался с работы вместе с Витькой, спросил у него:

— Что там с твоей начальницей происходит? Она у тебя тоже заняла денег?

Он засмеялся в ответ:

— Нет, потому что знает, что у меня нет никаких сбережений. А вообще, да, она какая-то сейчас странная.

— Нервничает?

— Напротив, вся такая радостная, аж светится, и очень часто бегает кому-то звонить по телефону. И ко мне почти не придирается. У тебя она тоже заняла?

— Кстати, нет. Меня почему-то она пропустила.

Но Анциферова действовала, очевидно, по какому-то своему расписанию, в котором я стоял почти в самом низу. На следующий день она зашла к нам в методотдел.

— Привет. Можно тебя на балкон на пару слов?

Мы стояли на балконе, и я, зная наверняка, о чем пойдет разговор, пытался придумать, что ей ответить.

— Ты не мог бы мне одолжить двадцать тысяч до завтра? — сразу спросила она, без всяких прелюдий.

— Нет, — неожиданно для себя прямо ответил я.

Тамара вопросительно посмотрела на меня. Этот взгляд означал: «А что такое?» Она ждала какого-то пояснения моего отказа.

— Тамара, извините, у меня сейчас нет таких денег. И потом…

— Что «и потом»? — спросила она.

— Вы, кажется, должны половине Дворца? У вас что-то случилось?

Тамара резко отвернулась, замерла на несколько секунд, затем снова повернулась ко мне и, пытаясь изобразить улыбку, бросила:

— Ладно, давай.

Конечно, я не хотел обижать ее, хотя она и заслуживала хорошей трепки. В конце концов, кто я такой, чтобы читать ей нотации? «Никогда не пытайся что-либо советовать людям, если они у тебя не просят» — это правило я усвоил в какие-то дородовые времена и никогда его не нарушал, даже по отношению к людям, которые были зависимы от меня. Разве что иногда, когда нужда была настолько очевидной и я точно знал, что могу в этой ситуации помочь человеку, я осторожно давал подсказку. Но даже в этом случае я твердо знал, что не переступаю то самое правило.

В деликатности нет алгоритмов, и это плохо, потому что это означает, что ей нельзя научиться. Дворец был очень неделикатным местом. Я долго не мог привыкнуть к здешним колючим людям, к упрямому желанию обособиться и презрению к окружающим. Придя сюда, я хотел обрести друзей, но в лучшем случае получил лишь холодную нейтральность. Таков был мир Дворца, так уж он оказался устроен.

Мой короткий разговор с Тамарой, естественно, не возымел никакого действия. Напротив, все стало усугубляться. Через несколько дней в столовой ко мне за столик подсела возбужденная Инга Кузьминична.

— Я возмущена! У меня нет слов! — задыхаясь, говорила она. — Вы представляете, несколько минут назад мне позвонили коллекторы и начали угрожать. Сказали, что я якобы значусь поручителем у одной женщины, которая задолжала крупную сумму денег и просрочила все допустимые сроки выплат. Нужно ли называть имя этой дамы?

— Неужели Тамара?

— Как можно так подставлять человека? Это же низко! Я просто в шоке. После обеда я обо всем расскажу директору.

— Нужно обязательно поговорить с Тамарой, — заметил я.

— Да, безусловно, но мы будем говорить втроем — вместе с директором. Надо уже положить конец этому безобразию.

Вернувшись после обеда в отдел, пусть я особо и не думал про это, но все равно невольно, что называется, прислушивался к шорохам Дворца, ожидая какого-то взрыва. Все казалось, будто вот-вот наша дверь распахнется и кто-нибудь вбежит, чтобы поделиться жутким скандалом. Но, к моему удивлению, ничего похожего не случилось. Более того, ни Максим Петрович, ни Таня в оставшееся до конца рабочего дня время даже ни разу не вспомнили о своей должнице.

На следующей день в столовой теперь уже я подсел к Медунице.

— Как ваш вчерашний разговор? Состоялся? — спросил я.

Инга разочарованно жевала салат.

— Состоялся, — флегматично ответила она.

— Ну и? Чем все закончилось?

— Все закончилось тем, что директор сам одолжил ей денег.

— Как? — искренне удивился я.

— Да, именно так. — Инга сделала глоток напитка из шиповника. — Когда я ему все рассказала, он вызвал Тамару. Та, конечно, сразу все признала, сказала, что не думала вовсе, что история так далеко зайдет, что она в очень непростой ситуации и сбилась с ног, чтобы найти денег. Дальше я решила оставить их наедине, потому как тема такая деликатная… а затем, не подумайте, что я подслушивала, я просто зашла, чтобы передать на подпись бумаги, так вот, я услышала, как Горовиц у нее спросил, сколько ей нужно. «Сто тысяч», — ответила Тамара. «Приходите завтра за деньгами», — сказал на это ей директор.

— Ну и дела, — отреагировал я подростковой фразой.

— А сегодня утром, когда ехала в автобусе на работу, я видела довольно странную сцену. — Инга Кузьминична сделала эффектную паузу. — Я увидела Тамару за рулем дорогой машины с открытым верхом, марку я не знаю, я в машинах не разбираюсь. Рядом с ней сидел красивый брюнет, примерно одного возраста с нашим Порослевым. Я знаю, что у Тамары есть какая-то старенькая машина, а тут вдруг такое. И что это за парень был рядом с ней?

Я пожал плечами, дескать, «кто ее знает, что там у нее».