Между двух стульев (Редакция 2001 года)

Ничего, видимо, не подозревая. Еж вышел из-за пенька.

– Тебе понятно?

– Мне все понятно, – опять не солгал тот.

– Ату его! – вскричал Бон Слонопут – невысокое существо, то худевшее, то толстевшее прямо на глазах, – и, забыв о потере кавалерии, все бросились за Ежом.

Петропавел понял: его промедление подобно смерти Ежа – и со всех ног припустился вослед охотникам.

Вскоре стало ясно, что угнаться за Ежом проще простого: маленькие пятки млекопитающего мелькали отнюдь не со скоростью света. Петропавел догнал преследуемого практически моментально.

– Я буду защищать тебя! – на бегу поклялся он Ежу.

– Зачем?.. – От изумления Еж остановился. Охотники, как ни странно, – тоже.

– Ну, для того… – Петропавел растерянно смотрел на преследователей.

– Еж, – крикнул солидный Остов Мира, страшно похожий на Пупа Земли, – долго ты еще намерен прохлаждаться? Тут многие уже утрачивают охотничий азарт.

– Прошу извинить! – гаркнул Еж и, искоса взглянув на Петропавла – очень подозрительно, снова дал деру. Охотники, с гиканьем и улюлюканьем сорвавшись с места, одною общею пулею промчались мимо Петропавла – Пеший Всадник Лукой ли только буркнул: «Ты зачем моего коника замучил?» Впрочем, ответа дожидаться не стал.

С минуту Петропавел постоял молча, думая о том, как это все-таки низко – преследовать беззащитное существо, даже с его согласия… Однако нежданно-негаданно в нем самом взял и проснулся охотничий азарт. Проснулся и – принял безобразные формы.

– Лови-и-и! – почти завизжал Петропавел и в несколько прыжков опередил ошарашивающихся на бегу охотников. Когда до Ежа оставалось уже рукой Петропавла подать, преследователь сбросил куртку и, раскрутив ее над головой как лассо, метко бросил вперед. Куртка накрыла Ежа. Бедняга сделал шаг-другой и – замер. Взявшись за рукава, Петропавел поднял куртку, имевшую вид мешочка с Ежом.

– Я поймал его! Он здесь!

Снова остановившиеся охотники с весьма и весьма почтительного расстояния исподлобья взирали на Петропавла. К протянутому мешочку с Ежом никто не подходил.

– Вот же он, Еж… – акцентировал Петропавел. – Охота закончена, ура!

– Выпусти Ежа, садист! – сказал вдруг двумя опять одинаковыми голосами энергичный всё-таки старикан, Ой ли-с-Двумя-Головами.

– Почему? – Петропавел стоял как Килограммом Небесным пораженный. – Он же выпендривался…

– Это не твое собачье дело. Это наше и его собачье дело.

– Но меня ведь пригласили… поохотиться!

Ой ли-с-Двумя-Головами покрутил пальцем у виска Безмозглого-без-Глаза:

– Именно что поохотиться! Поохотиться, но не ловить!. Нет, ты скажи: слово «ловить» вообще звучало? Какого черта ты тут за всех – и за меня в том числе – решаешь, чем должна закончиться охота? Может, это, по нашим представлениям, неудачная охота должна была быть!

– Но ведь ваш Еж, он же едва передвигается…

– Как может, так и передвигается. И не тебе его учить передвигаться, это и Ежу понятно. Эй, Еж!

– Чего? – обиженно откликнулся Еж из мешочка.

– Тебе понятно?

– Нет, – закапризничал тот. – Теперь мне не ничего не понятно!

– Ну, долго ты еще животное мучить будешь, зверь? – Этот яростный вопрос Ой ли-с-Двумя-Головами (и голосами) был обращен уже к Петропавлу. Пришлось ему положить куртку на траву и развернуть ее. Свободный как птица Еж с укоризной взглянул на мучителя и задал вдруг такого стрекача, что пятерым петропавлам было бы теперь уже не догнать его.

– Видишь, что ты наделал? – зазвучал необыкновенно тихий голос, просто шепот Воще Таинственного, и зазвучал как на похоронах. – У нас был свой противный, но интеллектуальный критерий по имени Еж. Ты лишил нас этого противного, но интеллектуального критерия – и мы теперь как без рук… то есть как без головы. Придется – на то время, пока животное не оклемается, – тебе побыть Ежом.

– Как это? – ужаснулся Петропавел.

– Да так вот… Будешь сидеть в кустах – все время наготове – и отзываться на слово «Еж».

– Еще не хватало! – Петропавел возмутился до самой глубины своей, как известно, бездонной души.

– Послушай, – шепотом сказал Воще Таинственный, – твоего согласия спрашивают? Тебя назначают Ежом, понимаешь? И тебе придется им быть. Вот и весь мой сказ. Для начала от тебя требуется, чтобы ты изучил повадки ежей… ну, то есть приспособился ходить на четвереньках – брюхом по земле, а также принюхиваться…

– Что значит «принюхиваться»? – Петропавла словно паралич разбил.

– Это когда ежи так сопят… посапывают отрывисто, как бы принюхиваясь – и на самом деле, между прочим, принюхиваясь. Давай-ка попробуем. Принюхайся!

– Нет! – Вопреки ожиданиям Петропавла голос его прозвучал совсем безвольно.

Воще Таинственный исключительно тихо, но весело рассмеялся:

– Ты ведешь себя так, словно в самом деле от тебя зависит, как тебе себя вести. Между тем от тебя это… да и вообще ничего! – давно уже не зависит, а стало быть, успокойся навсегда!

– Вы хотите сказать, что это от вас зависит? – осведомился Петропавел с сарказмом, правда остаточным.

Воще Таинственный вздохнул и воще таинственно переглянулся с другими. Другие развели руками, как бы все понимая, но как бы не будучи в состо­янии что-либо сделать.

– Ну, довольно, – неслышно закрыл тему Воще Таинственный. – Начинай принюхиваться. Ты вынуждаешь нас прибегнуть к насилию над личностью. Над твоей, – уточнил он, причем молчаливый голос его обещал мало хорошего и много плохого.

– По какому праву Вы командуете? – зашумел было Петропавел.

– По праву сильного, – почти беззвучно ответил Боще Таинственный. И все они начали приближаться, лица имея недоброжелательные. «Пусть меня убьют, – дал себе слово Петропавел, – а принюхиваться я не стану!» – и принюхался. Идущие остановились.

– Так, что ли, принюхиваются? – В голосе Петропавла слышался вызов на дуэль.

– Да не-е-ет! – рассмеялись незадачливые охотники на Ежа.

И тут каждый чрезвычайно старательно принялся демонстрировать Петропавлу, как правильно принюхиваться. Они шмыгали носами, сопели, пыхтели…