Между голодом и страхом

— Лара, — Андрей был обескуражен. Видимо он не успел отреагировать и теперь стоял, широко разведя руки.

— Проследи, чтобы ублюдки были наказаны. Мне плевать, чьи это…

— Мой отец Костёр, — раздалось за спиной, и я резко развернулась. — И какая-то обдолбанная человеческая шлюха мне указывать не будет…

— Хреново, что не приученных к туалету впускают в помещение, — пробормотала я и, подавшись вперёд, полоснула наглеца по лицу кольцом, которое я теперь не снимала. На светлой коже набухла кровью глубокая царапина, а он всё смотрел на меня не в силах поверить, что допустил это. — Если ты, пробирочная тварь, откроешь пасть ещё раз я убью тебя прямо здесь и заставлю друга вылизать кровь с пола, чтобы отнести Костру испорченный генетический материал. Возможно, в следующий раз он вырастит нечто с мозгами.

На меня смотрели настороженно, злобно, непонимающе, испуганно, но безразличных не было. Выпрямившись, я тряхнула головой, откидывая волосы с лица и демонстративно вытирая кровь щенка о белоснежное платье.

— Меня зовут Илария Узорова. Я хозяйка этого города и не позволю никому смотреть в мою сторону без почтения. Для того, чтобы наказать любого из вас, мне не нужна охрана. Вы тепличные, развращённые властью и ленью малолетки не в силах оказать отпор таким, как я. Запомните и передайте остальным: время переговоров и уступок закончилось. Я ищу своего мужа, и не дай вам небо встать между нами. Вы узнаете, почему стоит бояться темноты. Я войду в ваши дома, выпотрошу всех, кто вам дорог, заставлю умолять о смерти. Вы узнаете, каково это быть добычей. Я запрещаю кому бы то ни было уезжать из города, пока расследование не закончится. Каждый, кто ослушается, будет признан виновным и истреблён вместе со всей семьёй. Списки прибывших у меня, выпускать будем по ним же. Мой муж уважает законы, а мне на них плевать. Пока вы играете по моим правилам вам нечего бояться. Ослушаетесь… — я предвкушающе улыбнулась, — дайте мне повод, и я омою кровью улицы.

— Узоров жив? — спросил кто-то издали.

— Если нет, то у половины из вас нет шансов. Даже не пытайтесь прятаться — в аду это не пригодится. Вы для меня мыши. Все. Каждый, — я обвела пальцем присутствующих и остановилась на Андрее. — Никого не пожалею.

Проходя между расступившимися, я с каждым шагом ждала нападения. Тело натянулось струной, и каждое движение давалось тяжело, через силу. Музыка стихла и непонимающие люди жались у стен. Моё сопровождение следовало за спиной. Только оказавшись на парковке, сев в машину, я свернулась на сиденье и заплакала, обхватив ладонями лицо.

— За что мне всё это? — шептала я потерянно, размазывая по щекам слёзы. Так хотелось забиться в тёмную нору, где нет двуликих, запаха страха и агрессии, где не слышно рычания и угрозы оказаться в плену. — Кир, куда же тебя утащили?

Только он мог противостоять этому миру, а теперь приходилось учиться мне. В открытую. Плевать, что было между нами, какую боль он причинил мне, какую ещё мог, но я не оставлю Узора в лапах выродков, посчитавших нас слабыми. Не позволю запереть его в долбанных инкубаторах. Иначе следующими стану я и дети. Это неизбежно. Никто не посмеет убить матриц, наша судьба могла быть гораздо страшнее. От понимания, где может быть Кирилл меня трясло. Не совсем от страха или не только от него.

— Всё вышло, как планировалось? — Захаров не знал как реагировать на меня такую и топтался у открытой дверцы.

— Да, — я всхлипнула, садясь прямо, и, скинув обувь, принялась растирать пальцы. — Теперь все считают меня обезумевшей и те, кто виновен, попытаются выкрасть или убрать. Остаётся только ловить. Справишься?

— Естественно, — он действительно обиделся.

— Не обращай внимания, — я хлопнула по сиденью, приглашая его присесть рядом.

— Считаешь меня слабым? — проворчал он.

— Если бы считала, не стала бы в первый день бросать вызов. Ты мой маяк, — я взяла его ладонь и сжала пальцы. Мы действительно стали близки после того инцидента. — Это гормоны. К тому же мне слишком сложно находиться в таком количестве своих.

— Ты права, они нам не ровня, — мужчина успокаивающе потёрся о мои пальцы щекой. — Держалась ты умницей. Я почти сорвался, когда эти малолетки… — он глухо зарычал и я успокаивающе пригладила его волосы. Мужчина встряхнулся и, сфокусировав на мне взгляд, усмехнулся. — Постоянно забываю, какая ты быстрая. Куда нам до тебя, маленькая. Мороженое?

— С шоколадной крошкой, — мечтательно закатила я глаза. Быстро стащив платье через голову и оставшись в белье, я протянула его Захарову. — Здесь запах сына Костра. Похож как две капли, скорее всего, полноценный клон.

— Я поведу. Можешь поспать, — довольно ухмыльнувшись, он запихнул одежду в вакуумный пакет.

* * *

Со стороны мы смотрелись странно: начальник охраны после знакомства взял надо мной шефство, а я позволила это. Когда-то у него была человеческая пара и, оставив ему детей, умерла. Он не мог долго находиться рядом с семьёй. Не старея, не меняясь, он привлекал не нужное внимание и уехал из страны. Дистанционно он поддерживал родившихся и взрослеющих внуков, но видно слишком скучал. В любом случае, спустя пару дней после знакомства, он выследил моё укрытие и заявился на порог с коробкой маслин. Это меня сразило. То, что он меня нашёл. И маслины, вообщем, тоже сыграли роль. Наверно, я устала отталкивать от себя людей, возможно, нам обоим это было необходимо, но с того дня он взялся меня опекать, а я позволила ему.

Я вернулась в дом Узора, заняла хозяйскую комнату и кабинет. Захар усилил охрану, помощник Лис стал моим советником, хотя я и не до конца доверяла рыжему, но его преданность хозяину была незыблема и я приняла его. Мы стали странным подобием семьи, которой у меня толком не было. Как вести себя в ней я не знала и просто оставалась собой. Постепенно в наш круг вливались другие члены стаи. Они стойко переносили мой взрывной характер, порой провоцирующее поведение, частое желание остаться одной.

Для стаи оказалось важным быть рядом со мной. Поначалу я считала, что так они восполняют потерю Узорова, но вскоре обнаружила, что моё присутствие успокаивает их и потребность касаться стала почти патологической. Обычным ритуалом стало хватать меня за пальцы или слегка тереться о них лицом. Пытаясь сопротивляться, я не добилась успеха — цепляться стали крепче. И я смирилась. Моим детям нужны защитники и теперь их стало больше, но было недостаточно знать, что вокруг нас стена, хотелось, чтобы за пределами моего мира не осталось даже признаков угрозы.

В офисе мне предоставили все документы по исследовательским центрам, и я смогла убедиться, что работа по воспроизведению популяции идёт с нарушением человеческих законов. Поразительные результаты давало клонирование и искусственное смешивание видов. От изначальных матриц оставалось мало или совсем ничего. Кровь обновилась настолько, что встретить генетических близнецов изначальных было практически невозможно. С женщинами всё обстояло иначе.

"В последние пять лет получилось воспроизвести десять особей… — я чуть не разорвала стоящего рядом читая эти строки… — женского пола с соответствующими возрасту мыслительными процессами, но с отсутствием эмоциональных проявлений. Абсолютно асоциальные индивиды с суицидальными наклонностями." Далее сухим медицинским языком описывалось как пытались несчастных дрессировать и, потерпев неудачу, ввели в состояние анабиоза. Сейчас их использовали как источники яйцеклеток для человеческих суррогатных матерей.

— Это неприемлимо! — орала я, швыряя книги и опрокидывая стулья. — Закрыть проект…

— Это невозможно, — отрезвил меня Лис, с арктическим спокойствием собирая разбросанное. — Это не вопрос этики, а вопрос выживания. Впервые за многие годы удалось получить жизнеспособное потомство…

— Ну, я же как-то получилась!

— Полагаешь, что для этого не понадобились жертвы? — спросил он, взглянув на меня жутковатыми зелёными глазами. — Во имя тебя Узоров пошёл против правил, совета. Твоё рождение стало прорывом и самой большой его трагедией. Не смей судить обречённых! — он впервые повысил голос.