Между голодом и страхом

Мне было понятно, что одежда, пролежавшая в общих шкафах, пропиталась Кириллом, а щенок считал, что аромат дают его дети. Упираясь в твёрдую грудь, я уставилась в его мутные от ревности глаза и прорычала:

— Хочу сделать больно… — заставила себя солгать, — ему.

— Даю слово, детка, сделаешь. Можешь сломать ему любую кость, кроме позвоночника, — он осклабился. — Пока он должен оставаться в живых. Костёр сказал, что нам нужен секрет твоего…создания.

— Думаешь, расскажет?

— Выродки помогут его контролировать.

Вскрикнув, ударила по сиденью рядом с его головой. Он не успел меня скрутить до того, как я выгнулась и саданула ногой в переднее сиденье, ломая подголовник и задевая затылок Глеба.

— Ненавижу! — взвыла я раненно и забилась в железных тисках рук двуликого.

Он посчитал мою истерику направленной на Узора и шептал что-то, по его мнению успокаивающее, а я…затихла, представляя как ломаю его кости…одну за другой…одну за другой. Глеб предложил сделать мне укол, и я пристыженно сообщила, что у меня аллергия на большинство лекарств.

— Не надо, — я скулила вполне правдоподобно. — Я просто сорвалась…они так долго…без тебя, Марк…я чуть не сдохла там, без тебя!

— Ты выбрала меня, — пояснил он, удовлетворённый моими объяснениями, и я молилась о терпении следующий час, ощущая слюнявый рот мерзавца, терзающий мою шею, и перебирая его волосы скрюченными пальцами.

Глава 32

Я проснулась от толчка и испуганно подхватилась. Как мне удалось задремать, осталось загадкой, но, озираясь, я обнаружила, что мы покинули город. Выпрыгнув из машины на хрустящий гравий, слегка качнулась и опёрлась на стоящего рядом, не акцентируясь на его личности. Низкое рычание заставило резко отпрыгнуть в сторону и припасть к земле. Оказалось, ухватилась я за водителя, совершенно незнакомого мне парня.

— Не смей прикасаться к моей женщине, — разъярённо выплёвывал Марк, припечатав беднягу к закрытой дверце.

— Пусти его! — рявкнул Глеб.

— Не суйся! — мой бывший выглядел угрожающе, что заставило подоспевшую охрану отступить.

Быстро оглянувшись, я поняла, что не смогу ускользнуть незаметно: одноэтажное, с зарешёченными окнами кирпичное здание, вокруг огороженной территории стеной стояли деревья, повсюду фонари и множество камер. Помня об остром обонянии двуликих, их выносливости, я смирилась с необходимостью оставаться с ними рядом. Оттолкнув стоящего передо мной двуликого, я остановилась в паре шагов от машины.

— Есть хочу, — всхлипнула я максимально жалобно, и напряжение спало так же внезапно, как и возникло. — Живот сводит от голода.

Марк тряхнул головой и, оттолкнув противника, повернулся ко мне. Едва не попятившись от зверского выражения его лица, протянула руку. Мне можно было гордиться — она даже не дрожала.

— Не отпускай меня, не хочу, чтобы меня трогали другие.

Двуликий притянул меня к себе, обхватив за плечо. Прильнув к мужчине, я из-под ресниц посмотрела на остальных. Жадные взгляды чужаков раздражали. Когда меня потянули за собой по дорожке, я не сопротивлялась, стараясь не отставать, чтобы, не дай небо, Марк не вздумал взять меня на руки. С него станется.

Старательно делая вид, что испытываю слабость, я осматривалась. Мерзкое ощущение, что это место мало чем отличается от того, откуда меня забрал Узоров, не покидало. Содрогнувшись от дурных предчувствий, я прижалась к Марку, поднырнув под руку. Он не преминул воспользоваться нашей близостью, чтобы показательно сжать ягодицу сквозь джинсы. Понимая, что таким образом он демонстрирует присутствующим свои права, я стерпела. Но тут он наклонился и, откинув мою голову в сторону, в очередной раз прикусил мне шею. Скривившись от мучительной боли, я едва сдержала вскрик: кожа на горле уже была воспалена от его зубов.

— Моя, — вибрация его голоса прокатилась по позвоночнику, взывая к моей животной половине, и бесконтрольно я прильнула к мужчине, чтобы быть подальше от остальных — голодных, злых, незнакомых.

— Укусишь снова, и мне придётся ударить тебя, — тихо сказала я, проходя в двери.

— Не могу иначе.

— Я тоже.

— Это сильнее меня.

— Не будь тряпкой, — зло прошипела я, толкая локтем его в рёбра. — Держи себя в руках.

Оказавшись в холле, оценила обстановку, поняв, что не ошиблась и действительно оказалась в медицинском центре. Тошнотворные испарения дезинфицирующих средств раздражали обоняние, но сквозь них проступал другой запах — гнилой крови и мокрой шерсти. Не сбавляя шаг, я подошла к автомату с чипсами и, нажав на первую попавшую кнопку, отвернулась к стеклянной дверце. В отражении я видела каждого из двуликих. Один кинул в мою сторону что-то и, развернувшись, я подхватила на лету вещицу, оказавшуюся монетой. Сунув металлический диск в узкую щель, дождалась, когда аппарат загудел и замер. Ударив по боковине, добилась того, что в лоток выпала шуршащая упаковка.

— Ловкая девочка, — пробормотал кто-то и тут же смолк, стоило мне оглянуться.

— Приходится. Тяжело, когда рядом столько идиотов, — закинув в рот насколько крохотных сухариков, я закатила глаза. — С обеда ничего не ела.

— Ты потому такая…злая? — Марк ухватил меня под локоть и повёл по коридору.

— Нет, я всегда сука. Натура такая, — охотно пояснила я. — Но с тобой… — пришлось заставить себя томно вздохнуть, — хочу быть покорной…

Он запнулся и чуть было не упал. Воспользовавшись моментом, я потёрлась лицом о его подбородок и вышла вперёд, надеясь рассмотреть маячивший впереди приоткрытый кабинет.

— Стой! — окрикнул меня вышедший навстречу охранник, но было поздно. Я услышала сдавленный крик и рванула к его источнику.

Швырнув сухарики в лицо обескураженному мужчине, резко пригнулась и ушла в сторону. Кончики его пальцев мазнули меня по руке. Слишком медленные для моей кошки, двуликие попытались остановить меня, но, уже через несколько секунд, я оказалась в нужной комнате, захлопнула за собой дверь, задвинула засов и заклинила его шпилькой, выдернутой из пучка волос. Развернувшись, я едва сдержалась…нет, я закричала. Долго, надрывно, отчаянно. Мир содрогался от моего ужаса. Внутри рушились стены, которые отделяли меня от прошлого, забытого. Почти забытого. Того, что я видела по ночам, в душных кошмарах, помнила, просыпаясь в скомканных простынях, горя от не обозначенного страха. Позади от ударов содрогалась дверь, отдаваясь вибрацией в мою спину.

— Смогу…смогу…смогу, — хрипела я, сорванным голосом и, оттолкнувшись от опоры, шагнула вперёд и вниз по трём ступеням в плохо освещённое пространство подвала, прямо в объятия своих страхов.

Ладонь скользила по шероховатой кирпичной стене, царапающей кожу. Заставляя себя шагать, я, наконец, оказалась напротив клеток. В каждой из них, ухватившись за прутья и вперив в меня затравленные взгляды, стояли мальчишки. Совершенно обнажённые, худые, грязные они смотрели на меня с болезненной потребностью. Некоторые рычали, мечась в тесном пространстве, и прыгали на решетку отделяющую их от меня.

— Небо, где ты, когда так нужно? — прошептала я ранено и опустилась на колени. Десятки пар глаз неотрывно следили за каждым моим движением. Вытерев выступившие слёзы, я заставила себя вздохнуть. — Вы меня понимаете? Хоть кто-нибудь? — глухое рычание стало мне ответом.

Сознание ломалось, и я выгнулась, опрокидываясь на грязный пол. Короткие ногти ломались о бетон. Тьма была бы спасением. Вскрикнув, я впервые в жизни взмолилась о беспамятстве. Оно не пришло. А вместо него меня затопило воспоминаниями. Невыносимыми. Назойливыми. Царапающими черепную коробку. Моими…