Между нами ничего не было

Замираю.

Собака тут же тянется ко мне, начинает бить хвостом, а через мгновение вообще рвется. Эмиль морщится.

– Боже, псина, спокойно! Сидеть!

Я медленно поднимаю на него глаза. Он усмехается над ее откровенным игнорированием и закатывает глаза.

– Само собой, это шутка. Она же вряд ли знает команды, да?

– Что…что это…

Отступаю, пропуская их в квартиру. Изюминка просто в восторге. Она меня всю облизала, обошла по кругу несколько раз, потом еще несколько раз. Эмиль все это время молча раздевается.

А я стою.

– Что происходит?

– тихо спрашиваю, он бросает на меня взгляд и жмет плечами.

– Я вернулся в приют, Марина рассказала про нее. Я забрал. Или опять не так?

Молчу. У меня от шока слова прилипли к языку, даже если предположить, что я смогла бы сейчас что-то выдать в принципе.

Эмиль кивает.

– Раз молчишь, значит, так.

Он вешает свое пальто на вешалку, а потом оборачивается. В моей тесной прихожей Батаев кажется, конечно, максимально большим…ну, или я вдруг почувствовала себя маленькой-маленькой.

Для меня ведь это очень много. Изюминка…

– Ну…кхм, - неловко почесывает затылок и хмурится сильнее, - Не будет наглостью, если напрошусь на чай? Я часов пять провел в ветеринарке.

– Что? Зачем?
– испуганно смотрю на свою подругу.

Она на меня в ответ, еще язык набок. Красота…

Эмиль издает тихий смешок и цыкает.

– Я же сказал. Ты беременна, а она…

– Она здорова! Я за этим…

– Стоп.

Осекаюсь. Батаев смотрит на меня с легким, но серьезным прищуром, а когда понимает, что я парировать прекратила, кивает.

– Не вставай на лыжи, ага? Все-таки собака жила в приюте, и если этого мало, то давай просто сойдемся на том, что так мне будет спокойней, хорошо?

– Ну…хорошо.

– Супер. Мы в чем-то согласились — уже хорошо. Так что насчет чая? Нам бы поговорить.

Неприятный зуд проходится по нутру. Хочу ли я разговора? Не особенно, конечно, но…отказать не могу. Он сделал для меня очень много, это тоже правда. Да и вообще…глупо. Бегать Надо прекращать.

Киваю и разворачиваюсь на кухню, Эмиль следует за мной. Наверно, он хочет кушать?

– Может, хочешь есть?

Черт…

Я не хотела этого спрашивать. Оно само…

Батаев откашливается, неловко, коротко кивает.

– Если можно.

Можно, если осторожно.

Накладываю ему в тарелку курицу и пюре, предлагаю салат из овощей. Он на все соглашается, а потом ест в тишине.

Вообще, это хорошо. У меня появляется время, чтобы продумать линию поведения, правда, она рушится сразу, когда Эмиль отодвигает тарелку.

Час икс пришел. Что он хочет сказать?

Изюминка лежит у меня в ногах. Наверно, ей безумно интересно осмотреть свое новое жилище, но она не уходит. Волнуется. Ничего страшного, теперь все будет хорошо…

Странная мысль. Я сжимаю себя руками и смотрю ему в глаза, а он наконец-то говорит.

– Ей провели все анализы, результаты все у меня на почте.

– Так быстро?

– Когда у тебя есть деньги, все решается просто.

Ну да.

Эмиль неловко трет ладони и еще раз кивает, только будто сам себе на этот раз.

– Короче. Ее осмотрели, пес здоров.

– Это девочка…

– М?

– Девочка. Ее зовут Изюминка.

Его губы трогает маленькая улыбочка. Приятная…

– Да, я в курсе. Твоя подруга рассказала обо всем.

Это было явно лишнее. Чувствую себя неловко, поэтому отвожу глаза. Не очень хочу разговаривать на эту тему, и он как-то это понимает.

Начинает другую. Она, конечно, не совсем лучше, а точнее, вообще не лучше, ну да ладно.

– Кир, посмотри на меня.

Невольно поднимаю глаза. Его взгляд серьезный, пристальный. Он разглядывает меня совсем недолго, а потом его голос становится шепотом…

– Я знаю, что все происходящее…это не то, чего ты хотела.

Мечтаю закрыться, но он не отпускает. Держит…

И какой же он сейчас…черт! До безумия искренний…я даже злиться на него не могу! В этом теплом, каком-то безумно интимном моменте…

– …И я знаю, что поступил…хуево.

Вот теперь не выдерживаю точно. Прячусь в изучении своих ладоней, но Эмиль больше не настаивает. Он вздыхает и тихо продолжает.

– Я не люблю извиняться. И нет, не из-за того, что мне это сложно дается, просто…в словах толка мало. Это просто слова, просто воздух. Я хотел все исправить поступками, но…похоже, иногда без слов тебе никто не даст шанса совершать эти самые поступки, а так мы будем ходить по кругу.

Хмыкаю.

Он тихо усмехается в ответ.

– Вот видишь? Ты злишься на меня.

– Я не имею на это права?
– вспыхиваю, бросаю ему вызов.

Глупо, конечно. Но это, полагаю, гормоны. Я просто вспыхиваю и не могу заткнуться! Либо обида такая большая?…

– Я не это сказал, - тихо цыкает уголком губ, - Ты имеешь право меня ненавидеть. Я это заслужил.

– Ты поступил со мной жестоко.

– Я знаю.

Он знает…

И что мне от этого-то? Опускаю глаза, ведь в них опять собираются слезы…

Эмиль ерзает на стуле. Шумно выдыхает. Он будто хочет что-то сказать, но рубит себя же и говорит совсем иное…

– Я мог бы сейчас объяснить все свои поступки, но не думаю, что в этом есть смысл. Просто знай, что мне безумно жаль.

Полагаю, этого должно быть достаточно.

Кривая усмешка разрезает губы, и я убираю непослушную прядку за ухо, вздыхаю. На самом деле, для него это уже подвиг? Наверно, так и есть.

Киваю.

– Хорошо. Это все, что ты хотел?

– Нет.

– Нет?
– смотрю ему в глаза.

Эмиль набирается уверенности, но не становится заносчивым. Черт, он таким никогда и не был на самом деле…

– Давай…попробуем, ладно?

– Что?

– Ты знаешь что. Я хочу попробовать построить семью. Мы с тобой давно знакомы, мы дружили и работали вместе. Ты же помнишь. У нас всегда неплохо получалось ладить…

Я знаю, что он не говорит ничего с целью меня обидеть. Но у него получается. Каждое слово — кинжал в сердце, и так хочется, чтобы он замолчал…