Между небом и морем

Хэйт вкушала обработанные мастером своего дела дары моря неспешно и вдумчиво. Во-первых, это было вкусно. Во-вторых, чем дольше они тут, тем дольше мается от ожидания снаружи Прайд. В-третьих, чем не шутят боги Восхождения: а вдруг да явится к ним, таким замечательным, кто-то с нужными сведениями? Живой ли, мертвый ли…

Особо на пункт три глава Ненависти не рассчитывала. Но и не исключала совсем. Так что полакомилась она и мидиями, и устрицами (о, эти двустворчатые моллюски кухарю особенно удались), и острым супом с креветками, лососем и беконом на кокосовом молоке. И шашлык из форели оценила. И шашлычки из креветок и ананасов.

— Вот будет весело, если она нас заведет на рыбный склад, — Мася призадумалась, гоняя по тарелке мидию. — Тот, где Хворь с Гнилью зрели.

Художница спорить не стала, решила: так и так скоро увидят своими глазами, куда и как их поведут. Но ей не думалось, что торги живым товаром проводятся прямо на складе, откуда есть ход в грот-тюрьму.

Тот же Ирис, если не знать подоплеки, кажется респектабельным заведением. Где красиво, элегантно и дорого. Изящная арфистка покупалась на вонючем складе? Или мальчик, который носил им напитки внизу? Ой, сомнительно.

Скорее, для торгов отведено иное место, куда как пристойнее оформленное, чем «склад рыбов». Тот и без Хвори с Гнилью не слишком-то презентабелен.

Так что глава Ненависти без спешки завершила трапезу, убедилась, что и остальные поели. И прикинула, есть ли шансы выпросить у кулинара рецептик-другой?

О чем и спросила главную «ириску», когда та явилась на звоночек. Та обещала поговорить с поваром.

«Как раз, когда вы будете отдыхать после следующего выступления…»

Художница оценила подход. Товарищи тоже оценили, одобрительными взглядами и негромким: «На ходу подметки режет».

А как иначе? Когда вокруг столько всего происходит, цейтнот не прекращается, так или иначе начинаешь цепляться за любые возможности. Тут: разузнать дельную информацию. Там: укрепить связи, они же отношения.

В ту же кучку: написать картину в дар, не отходя от кассы… то есть, со сцены, где они вообще-то не ради веселья, а чтобы раскусить слишком крепкий орешек квеста. Мимоходом зацепить львиной шерсти клок. И вот рецептиком разжиться для кулинарии. Ведь когда-нибудь она же продолжит раскачивать профессии! Урвет для этого кус времени.

— Вы готовы? — уточнила Мама Ирис. — Тогда прошу за мной.

Не угадала малая. Ход вывел в неприметный домик с белыми стенами. И внутри, и снаружи — цвет чистоты. А также увядания, старости и смерти, как сообщила Хель. Поделилась кусочком традиций своей родины.

Личный дом управительницы борделя, хотя бывает она тут, с ее же слов, не часто. Чаще остается на отдых в комнатах в Ирисе.

Вот тут бы неплохо все обследовать. Но дама торопилась, ее длительное отсутствие в Лунном Ирисе будет заметно. Так что Ненависть ненавязчиво выперли за порог.

Задерживаться в Ла Бьен, где патрулирует полдюжины групп и столько же окружает бордель? Информация от Ли Хао, ей вполне можно доверять. Уж лучше в Велегард.

Там уже написать парням с вопросом: как у них в Багряной Лилии дела? Получить невнятное: «Пока не очень. Стараемся влиться». Прикинуть, сколько алкоголя уже «влилось» и сколько еще предстоит… И махнуть рукой на этих пропойц.

— Мась, я на Лестницу хочу запрыгнуть, — обратилась к гноме Хэйт. — Геро осталось меньше уровня до взрослой формы. Подождешь меня? Ты говорила, что хочешь оценить масштаб изменений, как он апнется.

— Так и я туда же сгоняю, — пожала плечами мелкая. — Чего время терять?

— Барби? — обернулись подруги к конкретно зеленой орчанке.

Ей уже легче давались полеты в лапах Шерри, но до полного исцеления фобии было, как до луны.

— Не-ет, — взмолилась баба-страж. — Я хочу шерстяной коврик, меховые тапочки с помпонами и усятницу для надерганных кошачьих усов. А не лезть на верхотуру и вот это вот всё…

— Усятницу? — новое слово для Хель, да и не только. — Это что-то из жанра «уся»?

— Только если этот жанр про то, как хватается кыся, — Барби изобразила обеими руками жест «хвать». — И из кыси дергается уся.

— Но опасайтесь сурового куся, — содрогнулся в приступе хохота ученик Барби по части рифмования, Вал. — А так, уся — это жанр про приключения, боевые искусства и фэнтезятину. Ушу и ся соединили, получилось уся. Хель иногда такое посматривает, да и я тоже.

— Я понимаю про ушу, это когда в кашу и фарш всех красиво крошу и крушу, — орчанка приняла боевую стойку. — А что за колбася ваша ся?

— Ближе всего будет: странствующий рыцарь, — забил на рифму, зато объяснил по-человечески бард. — Ну, или удалец-скиталец, так тоже можно перевести. В уся много про лишения, подвиги, возвышение и культивацию. И боевка, чаще всего эпично-красивая.

— А в моей молодости пытались скрестить ужа с ежом, — подошел к ним Сорхо. — Чтобы получить полтора-два метра живой колючей проволоки.

На этом Хэйт решила, что новых (и отчасти бесполезных) знаний ей на сегодня достаточно. И отправилась возвышать детеныша гидры на ступенях ведущей в небо лестницы. На эвент, бить мобцов, если говорить простым языком.

В этот раз, наверное, для разнообразия, система выдала ей легких и скучных противников. Вялых и тупых (по меркам Хэйт) мертвяков. Их даже раскидывать было скучно. До того уныло, что парочку она просто сбила каменным кулаком с полупрозрачной платформы. Немертвые молча и покорно сорвались с края и канули где-то в лоскутах полей. Опыта именно с этой парочки ей и Геро, что интересно, не дали. Видимо, слишком далеко рассыпались суповые наборы на отдельные косточки. Или же урон засчитался… почве. Не Хэйт.

Третий уровень, с мини-боссом, оказался уже интереснее. Призрачный воин Брэйд. И он сходу кинулся обниматься с художницей.

— Так вот ты какое, дружелюбное привидение, — ушла от «обнимашек» Хэйт.

Одна из конечностей-кос с противным скрежетом металла о стекло пропахала белесую ступеньку над земледельческими участками. Судя по звуку, косы не особенно призрачные.

Сам же воин походил на сложенный в несколько слоев антрацитовый тюль, небрежно накинутый на серебряные кости. Эта призрачная его часть имела свойство полета. Шлем на черепушке с провалами-глазницами. Глазницы посверкивали красным. А косы очень бойко полосовали воздух, хотя раз за разом норовили вспороть небесное разноцветье вместе с теплой плотью под тонкой материей.