Между небом и землёй

– Сведищев Фадей Паныч? – Перед нами словно вырос высокий мужчина с солдатской выправкой, вперивший строгий взгляд в лицо Паныча.

– Точно, - подтвердил тот, подавив вздох разочарования.

– Вам велено явиться на совет к воеводе. В отсутствие старосты Волошина, следует привести с собой другого односельчанина. – Передав недлинное распоряжение мужчина, не прощаясь, развернулся и ушёл, в сопровождении ещё двух таких же, как и он сам здоровяков и Севки, который жил через дом от Сведищевых.

– Михей, не судьба нам сегодня пивка попить. Севка на раз нас сыскал. А ты как… насчет… на совете поприсутствовать?

– Категорически против.

– А потом бы в …

– Нет, мне вправду не интересно.

– Ну не хочешь – как хочешь. Скажу Егору тебя до Марьинки проводить.

Егор торговал сыром, маслом и яйцами, посчитал, что ему сегодня не повезло. Масла и прочих продуктов в этом году было, хоть объешься.

– Миш, ничего если ты ещё часа четыре тут походишь? Надо бы расторговаться. Я заверил его, что никаких проблем с этим не вижу. Даже, пока подменял его, ушедшего купить, как он сказал «кой чего», продал одну крынку топлёного масла.

Имея как минимум три часа свободного времени, я решил разузнать о пленнике, прикованном на площади. Поспрашивал людей из Марьинки, но ничего нового не выяснил. Мертвяк, говорили они, а мне как в это верить? Кровь на его лице не тёмная как у труппа, а такая, что может быть только обогатившись соединениями активного кислорода, а значит тот кого держат прикованным к стене – живой, а не мёртвый.

Сразу за последним торговым рядом несуразным безжизненным пятном на фоне городской суеты простирался всё тот же пустырь с огромными серыми валунами. Путь пешком мимо полуразрушенного каменного забора вызывал неприятный холодок, пробегавший вновь и вновь от затылка вниз по спине. Ещё через пару десятков шагов, мне, необъяснимо сильно, захотелось перейти дорогу, тем более, что я был единственным пешеходом, шедшим по эту сторону и это казалось неправильным. Люди ходили на рынок и обратно двумя тесными потоками через улицу от меня.

От ощущения растущего дискомфорта я всё-таки решился влиться в людской строй и сделал первый шаг на проезжую часть, чтобы перейти улицу, как вдруг услышал,

– Майкл…

Я остановился в нерешительности. «Может, показалось?» Но нет. Тихий голос, схожий с шорохом листьев называл моё европейское имя: - Майкл… Майкл… Майкл…

Может быть, зовущий меня человек скрыт за серой кладкой камня? Я вернулся к стене, подошел к широкому провалу. Пролазить внутрь не собирался, решил, что только гляну и, наклонив голову, просунулся в свободный от плюща проём.

Глаза часто заморгали, разгоняя видение гигантского пирамидального строения, давившего на зрение неожиданностью и масштабом. Огромная гора, сложенная из блоков чёрного камня растворялась в темноте ночного неба. Четыре мощные колонны поддерживали тяжёлые плиты над высоким, освещенным открытыми кострами-светильниками входом.

Я вытащил голову, глаза закрылись от яркого солнца и вновь оказался отделённым от шума многолюдной толпы лишь улицей с отъезжающими от ярмарочной площади редкими телегами. Народ, как и раньше, не обращал на меня внимания, будто меня не было здесь, стоящего на противоположенной стороне, согнувшего ноги в коленях под низким разломом в стене.

– Майкл, я жду!
– расслышал, я более чётко. Даже смог различить тембр принадлежащий женщине, как я подумал, нетерпеливой и властной. Жуткий гнёт страха сдавил грудную клетку как огромный пресс, мозг был готов кричать от ощущения опасности, а я в полном сознании, приходил в ещё больший ужас от понимания того, что, не ведая почему, вновь просовывал голову в проём. Тревога нарастала, когда лишенный естественных реакций тела, я не сумевший остановиться, понял, что прохожу сквозь дыру в стене.

Проёма в ограде больше не было, позади глухая каменная кладка, впереди чёрная пирамида уходящая вершиной в тёмную высь и голос настойчиво зовущий меня вглубь, темнеющего за всполохами открытого огня, входа.

« Сюда… Сюда...», – слышался частый шепот, поощряющий каждый мой шаг.

Минуя один, похожий на бесконечно длинный туннель, зал за другим, лишь раз я, словно очнувшийся на миг лунатик, задумался: «Зачем иду на требовательный зов?». Освещённый сотнями свечей, стоящих на ступенях вдоль двух стен, каменный мешок вёл меня вглубь пирамиды единственным проходом без ответвлений. Я безрезультатно пытался напрячь мышцы, но не мог замедлить шаг, тем более остановиться или развернуться. Две сотни метров и я поднялся по высоким ступеням на следующий уровень и, пройдя ещё один огромный зал, остановился перед высокой дверью. Голос, к тому моменту, казалось ещё глубже пробравшись внутрь моей головы, повелевал настойчиво, не оставляя сил на сопротивление: «Открой! Войди! Войди!».

Судя по виду, дверь была очень тяжелой. Правая рука поднялась с собственной целью, в попытке толкнуть или потянуть деревянную преграду. Как именно собиралась действовать моя рука, я не узнал, так как кольцо на пальце потеплело, засветилось и словно однополярный кусок магнита оттолкнуло руку от двери. Ужас, возникший в подсознании, распространился до кончиков пальцев и вытеснил другие ощущения. Я не управлял собой больше. Мной как марионеткой руководили извне. Правая рука сменила левую и со второй попытки дверь подалась внутрь.

Я очутился в просторной, жилой комнате с незастеклённым окном, за которым неожиданно скопилась ночь. Хорошо помнил, что перешел разрушенное ограждение только что, и было это днём, но неожиданно оказался в сумеречной зоне.

«Это пирамида забирает солнечный свет» - Голова работала через чужие слова и, почему-то не слушалось тело.

Светлую материю на окне качнул ветер и, как разумное существо, обнаружив открытую мной дверь, скользнул в неё сквозняком.

Мой разум призывал любые идеи, только бы «вернуть» себе ноги, чтобы выбраться отсюда. Преодолевая неимоверное сопротивление, мне удалось сделать первое, что пришло на ум. Я согнул пальцы в кулак, чтобы нащупать разогретую полоску волшебного метала. И почти сразу почувствовал, как рука от кольца теплеет, прогоняя оцепенение до локтя.

Голос продолжал диктовать приказы в моей голове, однако стал как будто дальше и перешел на шепот, и я смог согнуть руку и коснулся кольцом лба. Действительно помогло. Зов голоса прекратился, стало очень тихо. И всё же тревога заставляла сердце качать кровь литрами, разгоняя адреналин по сосудам. Я каким-то образом сначала узнал, а потом увидел, что нахожусь в комнате не один. Тело стало частично послушным. Этакое ощущение паралича нижних конечностей, с сохранением полной чувствительности. Не убирая руку от головы, я с осознанием обвёл взглядом полупустую комнату.

На большой кровати под раздвинутым балдахином лежала женщина. Не ребёнок, не девушка, а женщина, и на это та часть меня, что отказывалась подчиняться, отреагировала каждой клеткой. Моё тело неимоверно возжелало подойти к кровати.

Женщина, томно потянулась, подняла голову, положила её повыше на ладонь и открыла глаза. Она была роскошной: с идеально круглой грудью и нежными оголёнными плечами – она была просто великолепной!

Я просыпался с натурой и силиконом разных объёмов, но, ни одна, ни разу не привела меня в такой невыносимо щенячий трепет.