Между небом и землёй
Шрифт:
– Прекрасная Сирин, спасибо за участие…
– А мой… пёсик?
– Невредим, отправлен домой.
– А та, что его вывела?
– Мертва.
– Он протянул руку, с новым поклоном протягивая ей какой-то стеклянный пузырёк.
– Отдай ему! – велела женщина в ответ, не отрывая взгляда от черноты за стеной.
Мне в руку вложили стеклянную, похожую на флакон духов колбочку. Я повертел её, глядя, как переливается голубоватая, прозрачная жидкость внутри.
– И что мне с этим делать? Увлажнять кожу после бритья?
Я разозлил стрихшей во второй раз. За спиной лязгнул характерный стальной
Красотка подняла руку и развернулась к нам. Жест для дрессированных собачек, требующий тишины и внимания. И слуга склонил голову, а стрихши спрятали оружие.
Её лицо полностью восстановило маску надменности и вседозволенности, от слёз не осталось и следа, но синие озёра глаз затопила обида.
«Она не опасна», - инстинкт самосохранения больше не вопил во мне. Женская обида уже начала трансформироваться в нечто напоминающее уважение к моему не растоптанному я. Эта злючка, что держит в подручных тех, кому подчиняется целый мир больше мне не угрожала».
– Пусть он уходит, - сладкий голос коснулся слуха как бальзам. Я и не думал задержаться, как только стражи отошли в стороны, я сунул пузырёк в карман рубахи, прошел к двери и не остановился, даже когда она заговорила вновь,
– Ты об этом не вспомнишь! – я почувствовал её раздражение.
– И не вздумай меня благодарить!
Дверь за моей спиной с шумом захлопнулась, так громко, что я присел от неожиданности и посмотрел назад. На месте двери, прочные блоки образовывали ровную, пыльную кладку. И только. Дальше меня поджидал новый приступ страха. Я стал удаляться от места, где исчезла дверь, довольно быстро шагал к предполагаемому выходу, оглянулся перед ступеньками вниз и оторопел – позади меня - стена. Коридор заканчивался в паре метров, словно я не сделал ещё и шага от комнаты Красотки в перьях. Испугавшись, попятился, стена бесшумно продолжила своё наступление. Глотка каменного монстра, поглощая пространство коридора, не отставала от меня ни на метр. И тогда я побежал.
Я был уверен, что мне не выбраться. Допускал, конечно, что скорость наступления зависит от моего бега, но страх остаться заточённым, где-то внутри камня, гнал меня мимо, исчезающих по краям стен, светильников, прямо до освещенного едва различимым светом входа и дальше, пока не увидел рядом с собой людей, идущих куда-то. Вернее, я просто врезался в них. Бранясь, мужчина поднимался с земли, я случайно сбил его с ног.
– Ой, простите. Я не заметил...
– уставился ни прохожих как идиот.
«Куда я так спешил? Ах, да! Я собирался проверить, не является ли бедняга в цепях, кем-то вроде меня, потерянным в параллельном мире».
– Не позволяя себе снова погрузиться в собственные мысли и ненароком опять кого-нибудь не свалить, я извинился перед пострадавшим и пошел рядом с людьми несущими корзины, ящики и мешки товаров с ярмарки.
Глава 11
С натяжкой можно сказать, что везение пока было на стороне прикованного к стене арестанта, раз его ещё не увели на казнь. Хорошо развитая мускулатура чётко вылепила контуры мужской, атлетической фигуры,
несмотря на то, что тело, удерживаемое в вертикальном положении железными оковами, безвольно обмякло, голова подбородком упёрлась в грудь, ноги согнулись в коленях.«Опять опоздал!» - Сокрушаясь, я подошел ближе, протянул руку и прикоснулся к шее, нащупывая пульс.
– Не издох я ещё – просто сплю, - голос грудной с хрипотцой, глаза по-прежнему закрыты.
– За что тебя так? – я убрал руку.
– А то ты не слышал?! Я кого-то там растерзал, что ли?
– Ну да, а ещё ты как бы умер до этого.
– Точно! – темно-карие, почти чёрные глаза и ухмылка сделали его лицо очень выразительным, ну конечно, если это слово применимо к мужской красоте. – Это самое забавное из того, что болтают.
– Ты-то сам в это веришь?
– Ну, скажем, за последнее время ты первый кто поинтересовался моим мнением.
Он подцепил ногой камень и, поиграв кончиком тряпичного башмака, откинул его в сторону.
– Ты скажешь мне правду?
– Нет, - второй камень полетел в намеченную мишень.
– Куда мне пойти, чтобы поговорить о тебе?
– На ярмарку сходи, там тебе компанию точно составят – наболтаешься...
– Был я там. Поверь всем наплевать.
– Вот расстройство! А я вишу тут, надеясь, что стал темой дня!
– Может серьёзно? Подумай, кому о твоей проблеме сообщить, а то ведь и действительно спалят вечером.
– Уж и не сомневайся.
– Так есть, кому за тебя вступиться?
– Не унижай пустыми просьбами ни себя и ни меня.
– То есть тебя костёр устраивает?
– Да, - признался он запросто, словно я не спасать его пришел, а навязался с советами, и пнул третий камень в намеченную как цель игры, земляную ямку, - Оно того стоило, братец. Поверь.
Тем я и отличался от местных, что не верил в то, что видел и слышал.
– «Куда пойти за помощью?»
Компания молодых людей остановилась с трёх метрах от нас. Городские нравы всё же были мягче деревенских, не ожидал увидеть чудских девушек в сопровождении юношей. Три девушки и два парня обсуждали что-то, негромко переговаривались. Один из парней отпустил шутку, я расслышал что-то о вонючих кишках мертвяка, после чего парни захохотали, девушки скромно хихикнули. Парни старались добавить юмора и после каждого «остроумного» замечания держали паузу в ожидании реакции девушек. Они видели смешливость девчонок, а примечать бы им следовало, как девушки уставились на мученника, в кандалах. Одна за другой девчонки выпали из предлагаемого скетч-шоу, пока все три не застыли, как статуи с очевидным интересом и блеском в глазах.
Я повременил с уходом. Подозрение, что тут не всё так чисто возникло, когда я, проследив за их взглядом, посмотрел на «урмана». – «Мужик как мужик. Ну, прокачанный, как реслер, и держится самоуверенно не по ситуации... Но с чего бы на него так пялиться?»
Цепи звякнули от давления кулаков. Он сдвинул брови, движением головы откинул с лица длинную, чёрную прядь волос, нагло осклабился и сплюнул на землю.
На бесхитростных девичьих лицах, под прикрытием воспитанной скромности, проступила женская восторженность. Я подумал о наглости хама, а девчонки только что слюнки не пустили, осматривая обнаженного до пояса мужчину.