Мгновения жизни

– Любить бы смог, - глядя в черные глаза, ответил он, - но жутко бы завидовал.

– Вот и я… - пробормотала она, снова укладываясь ему на плечо.

– Кстати о работе. При больнице открылись курсы медсестер, и для родственников работников они совершенно бесплатны. Не хочешь пойти? — спросил Тобиас, вспомнив про объявление, висевшее в холле больницы уже неделю. — Я не имею в виду, что ты должна работать, просто это интересно и полезно, - на всякий случай добавил он, боясь быть неверно понятым.

– Сколько платят медсестрам? Как тебе до рождения Сева? — спросила Эйлин, немного повозившись, и, не выдержав жара их тел, откинула край одеяла и с наслаждением почувствовала холодный воздух.

– Сейчас побольше, вроде, я могу уточнить. Тебя это заинтересовало?
– он приподнял бровь, с надеждой ожидая положительного ответа. В глубине души он всегда мечтал продолжить семейную традицию, где каждый член семьи в той или иной степени имел бы отношение к медицине.

– Вполне, - пробормотала она, рисуя пальцем узоры на его груди, - у тебя, когда ты говоришь о больнице, глаза горят, и, признаться, мне всегда было интересно узнать эту сторону твой жизни. К тому же бесплатно!

Эйлин забавно округлила глаза на последнем слове, вызвав усмешку мужа и заставив того обнять ее покрепче.

– Как знать, может, у меня появится новое хобби или работа. Зелья, конечно, интересны, но, если уж честно, это просто напоминание самой себе, что я могу творить волшебство, хотя бы и в малых дозах. К тому же, — она потянулась, снова укрываясь одеялом, - я уже восемь лет живу в мире магглов и, видимо, понемногу ассимилируюсь с ним. Мантии свои вот сожгла, правда ходить в чем теперь, не представляю.

– Купим что-нибудь, не привыкать, - буднично ответил Тобиас, размышляя над словами жены, и отчего-то очень радовался ее желанию пройти обучение.

– И если я смогу работать в больнице, мы сможем накопить на церемонию, - в полудреме мечтательно произнесла Эйлин и с улыбкой, обняв Тобиаса, уснула, уткнувшись в его плечо.

«Все, что захочешь, - думал он, продолжая поглаживать ее волосы, сам чувствуя себя очень влюбленным в женщину, лежащую рядом, - надо бы действительно привнести в наши отношения побольше романтики». Занятый размышлениями о том, что бы он мог сделать романтичного, Тобиас сам не заметил, как заснул вслед за женой.

***

Тяжело дыша, Северус сел на кровати, испуганно оглядываясь по сторонам. Его тело горело, а в голове словно стучал молот, и в горле было неприятно сухо. Устало откинувшись обратно на подушку, он попытался взбить ее, но, решив, что это слишком сложно, только тихонько застонал, вспоминая приснившийся кошмар. Сюжета в нем не было, только липкие страшные тени скользили вокруг него, забирая радость и сея взамен жуткий холод и страх.

Стоило Северусу вспомнить о холоде, как тело пробил озноб, и, попытавшись посильнее завернуться в одеяло, он только больше замерз от этого действия. Тяжело вздохнув, он встал и, нащупав на холодном полу тапки, протопал в ванную, где очень медленно умылся и, присмотревшись к отражению, увидел странные точки на своем лице. Красные крапинки были очень похожи на веснушки, но точно ими не являлись, и Северус недоуменно поднес руку к лицу, желая стереть странные пятна, как с ужасом заметил, что точно такие же расположились и на руке. Дальнейший осмотр показал, что пятнами за ночь успело покрыться все тело, и теперь, заметив их, ему даже начало казаться, что эти точки стали немного зудеть.

Взглянув на маленькие синие часы, стоящие на полке у зеркала, Северус рассудил, что мама должна уже проснуться, и потому, выйдя из ванной, бесцеремонно открыл дверь и замер на пороге. Одеяло валялось на полу, а голые родители спали в обнимку, каждый блаженно улыбаясь своему сну.

«Папа вернулся, и я снова забыл постучать, - подумал Северус, медленно делая шаг назад, не в силах оторвать взгляд от родительской кровати. — И, наверное, они помирились».

Тихо прикрыв дверь и на время забыв про точки, он вернулся в свою комнату, обдумывая увиденное и вспоминая слова ботаника Джеймса Колпи о том, что, если родители спят голышом, жди братика или сестренку. Северус тогда пытался спорить с Колпи и даже приводил доводы, что его родители уж точно не такие и еще детей заводить не собираются.

– Да и вообще, что за глупость, спать голым!
– хмурясь, возражал он.
– Я много раз видел их в пижаме.

– А звуков странных никогда не слышал? Будто они там на кровати прыгают, а тебя в это время отправляют смотреть телевизор. Еще и смеются, будто назло! — усмехался Джеймс.
– Так вот, мне сестра рассказала, что на самом деле они занимаются лю-бо-вью. Потому что взрослые только так и развлекаются. Я сам видел, как парень моей сестры только и смотрел на ее грудь вместо телевизора, представляешь, гадость какая!

– Врешь ты все, - обиженно надулся тогда Северус, вспоминая, что подобные ситуации имели место и в его жизни.

– Не хочешь, не верь, - сказал Джеймс, пожимая плечами, - но знай, что от этого дела берутся дети. Это точно. Как голые взрослые вместе лягут, так все, жди прибавления. Мама моя вот вчера родила.

– А вот и враки! — радостно крикнул Северус, отбирая у соседа по парте свой карандаш и делая на полях тетради странный рисунок из круга и точек вокруг него.
– Вот, смотри. Это яйцеклетка, а вокруг сперматозоиды. Они в нее попадают, и в животе мамы появляется ребенок. Мне папа рассказывал, а он врач, врачи не врут! А то, что ты говоришь, все враки!

Гордый собой, Северус захлопнул тетрадь, обозначая этим конец беседы и свою правоту.

«Ну, любят его родители по ночам драться подушками, а он вот собирает крышки от бутылок, у каждого может быть свое странное увлечение», - рассуждал он, давно смирившись со странностями родителей.

Вспомнив этот относительно недавний разговор, Северус, замерзая, залез обратно под одеяло и принялся напряженно думать.

«Получается, Джеймс был прав?! Но папа не мог мне врать, он врач, а врачи всегда говорят правду! — думал он, бросаясь от одной теории к другой. — Но ведь они точно были голыми. Хотя мама же вчера жгла на дворе одежду. Но зачем ей жечь пижаму?»

Занятый своими мыслями, он даже не заметил, как сам заснул, а проснувшиеся родители, довольно шумно пройдя вниз, загремели посудой на кухне, в четыре руки готовя завтрак и смеясь шуткам друг друга.

– Разбудишь Сева? — спросила Эйлин, целуя мужа в губы и обнимая его, будто посылает как минимум на другой конец города.

Молча кивнув, Тобиас обнял ее в ответ и прошел наверх, где, предварительно постучав, но не дождавшись ответа, тихонько приоткрыл дверь в детскую.

Северус лежал на кровати в обнимку со своим вечным медведем, порядком уже истрепанным, но очень нежно любимым. Тобиас засмотрелся на эту картину, радуясь тому, что у него есть такой замечательный сын, но стоило ему подойти поближе, как улыбка медленно погасла.

Нагнувшись, он насколько мог аккуратно осмотрел лицо и, аккуратно задрав рубашку пижамы, тело ребенка и, вздохнув, также тихо вышел из комнаты.

– Он идет? — спросила с улыбкой Эйлин, ставя на стол третью тарелку и не замечая погрустневшего лица мужа.

– У него ветряная оспа, - ответил Тобиас, - он еще недели две теперь никуда не пойдет.

Едва не выронив тарелку, Эйлин со страхом посмотрела на мужа, пытаясь вспомнить, что это такое, но на ум, как назло, приходила только драконья оспа.