Мгновения жизни

Но Фиона не думала уходить, и, проворно проскочив следом, по-свойски взяла Тобиаса за протянутую для прощания руку.

– Ну тебе же еще и осмотреться надо, - промурлыкала она, сексуально облизнув его средний палец и пошло глядя в глаза, - могу показать где спальня.

– Я тоже много чего могу показать, - мягко произнес Тобиас, борясь с внезапным приступом тошноты и вытирая руку о карман брюк, - к примеру, могу показать яд, действие которого большинство врачей спишет на досадный случай гастроэнтерита. Есть желание? – мило улыбаясь он с удовлетворением смотрел, как бледнеет лицо женщины и как она, видимо неосознанно, слегка пятится обратно к калитке.

Конечно Тобиас блефовал и будь Фиона более дерзкой и согласись посмотреть, ему бы ничего не оставалось как сорвать растущий у их ног сорняк и объяснить процесс извлечения яда.

Занятый мыслями он не заметил, как она сходила в машину за зеленой папкой и с силой ткнув её в свободную от дорожной сумки руку, удалилась , злобно оскалившись и под конец обозвав козлом.

– Было приятно пообщаться, - все также мило улыбаясь ответил на выпад Тобиас и позволил себе расслабиться только тогда, когда машина мисс Хайд скрылась за поворотом.

Еще раз оглядевшись, со вздохом, он толкнул массивную дверь и вошел внутрь. Дом встретил его смесью запахов алкоголя, табака и, как позже понял Тобиас – формалина. Первые два аромата вопросов не вызывали и были скорее привычными, а зная причину смерти – даже понятными, а вот формалин, напротив вызывал слишком много вопросов. Зная привычки своего отца, Тобиас очень хорошо помнил, как тот оттирал руки едва ли не до царапин, если работал с этим веществом, ненавидя приставучий запах.

Первоначальным планом было осмотреть дом и после, чувствуя себя в большей безопасности и зная, что и как, разобраться с документами, но запах заставил Тобиаса изменить решение. Подчиняясь обонянию, он шел по этой тонкой, изредка пропадающей, но будто река все нарастающей нитке запаха, пока с удивлением не пришел к совершенно обычной двери. Оглядев её и на всякий случай вынув палочку, Тобиас заметил выключатель и щёлкнув по нему пальцами, открыл дверь и едва ли не закашлялся от запаха, ударившего в нос.

Думая о том, что происходящее все больше напоминает дурной сон-триллер, он спрятал лицо в ворот рубашки и вошел в помещение, где от увиденного не смог даже вскрикнуть, а просто пораженно таращился на банки препаратов, аккуратно стоящие вдоль трех стен. От пола до потолка, блестя в электрическом свете лампы, в банках плавали разного размера мозги.

Выругавшись как никогда до этого, Тобиас осматривал коллекцию с чувством отвращения к такому странному хобби и восхищения от качества проделанной отцом работы. Каждый препарат был подписан, а раствор был настолько прозрачен, что Тобиас даже проникся уважением, зная, какой это кропотливый труд.

– Эдвард Тоун /14 мая 1967/рак, Майкл Лилливайт/28 ноября 1972/ асфиксия, - читал едва шевеля губами Тобиас, поражаясь размаху в датах. Судя по всему, Мортимер Снейп собирал свою коллекцию минимум десять лет и экспонаты отбирал руководствуясь каким-то своими непонятными Тобиасу принципами.

Потратив еще несколько минут на осмотр и при помощи магии заставив исчезнуть несколько заготовок, чей запах формалина и выдал всю коллекцию, Тобиас покинул комнату и растерянно огляделся, ища телефон. Аппарат нашелся в кухне и набрав домашний номер, он с облегчением услышал голос Эйлин.

– Тут дурдом какой-то! – вскрикнул он со смехом понимая, что ни одного часа не прошло без какого-то приключения, - мой отец собирал мозги!

– Куда? – спросила Эйлин зевая, не особо понимая смысл фразы и получив подробное описание увиденного в ответ удивленно присвистнула, - Ты шутишь?

– Нет! Тут экземпляров, любая кунсткамера позавидует! – сказал Тобиас присаживаясь за барную стойку недалеко от телефона, - надеюсь, что в холодильнике я не найду чью-то голову или рагу из печени.

– Мерзость какая, - поежилась Эйлин, некстати вспомнив о еде и думая, что рагу, но только из курицы — это очень хороший и быстрый вариант для ужина, - и зачем он это делал?

– Понятия не имею, но во мне борются врачебный цинизм, исследовательский интерес и человек, больше всего на свете желающий бежать отсюда без оглядки, - ответил Тобиас, вертя в руках папку, полученную от Фионы и раскладывая на столе листки бумаги.

– Тут написано, что дом и клиника переходят в мою собственность, как и, - Тобиас расхохотался, вчитываясь в описание наследства, - «забота об экспонатах научно-исследовательской лаборатории в Лос-Анджелесе», - процитировал он, чувствуя, как на сердце становится легче, - а я уж решил, что мой отец маньяк…

– А он оказывается благородный хранитель научных ценностей, - также со смехом ответила Эйлин, - ты уже был в клинике?

– Нет, - весело ответил Тобиас, читая остальные бумаги, - я пока только бегло осмотрел дом и, кхм, научные экспонаты. Теперь надо думать, как вернуть парочку обратно. Я их случайно-нарочно заставил исчезнуть.

– Попробуй «Фините», - сказала Эйлин и зевая, отчаянно борясь со сном, - ты в курсе что у меня тут уже первый час ночи? – спросила она, больше всего желая пойти спать, и услышав в ответ ожидаемое «нет», усмехнувшись, попрощалась с мужем, пожелав ему прекрасного дня.

Повесив трубку Тобиас вернулся к бумагам, и, обнаружив в папке небольшую кассету, вставил её в отыскавшийся в просторной белой гостиной, современный магнитофон. Голос отца, донесшийся из динамика сперва напугал Тобиаса и заставил пропустить начало записи так, что даже пришлось отмотать немного назад.

– Привет, Снейп-младший, - снова раздался из динамика смех Мортимера Снейпа, хриплый и какой-то неестественный, - глупо так начинать, но, пожалуй, начну в духе книг. Как там говорится – если ты это слышишь, значит меня уже нет. Так что я советую вытереть сопли, слюни и приготовиться, говорить я буду долго. Наверное, – он снова рассмеялся и на заднем плане раздались какие-то щелкающие звуки и чей-то шепот.

– Тебе, вероятно, уже сказали от чего я умер, так что сейчас я не буду вдаваться в подробности и рассказывать, как дошел до жизни такой. Просто так вот получилось. Молодец, что не пьешь, хотя и много теряешь. Я вот не жалею, хотя за последние пару месяцев и превратился в развалину с отказывающими органами.

– Знаешь, Тоби, - вздохнул он, - я тут понял, что конец близок и, наверное, стоит озаботиться завещанием, - Мортимер закашлялся и запись щелкнула, словно кто-то нажал на паузу, но затем голос зазвучал снова, но гораздо слабее, чем пару секунд назад.

– Я не был хорошим отцом, вероятно… И знаешь, мне и сказать то нечего. Просто надо же что-то сказать тебе, - Мортимер снова закашлялся, но запись продолжалась, - позаботься о мозгах, - вспомнив про экспонаты он явно оживился и голос стал звучать более живо и ласково, - они в комнатке за кухней, это очень ценные образцы для научного института. Дело моей жизни. Будет интересно - можешь почитать, журналы по каждому препарату находятся в шкафу, в той же комнате. Не знаю, когда у этих ученых кончится ремонт, но пока мозги живут у меня. И кстати, присмотри за клиникой.