Мифология русских войн. Том I

Еще рассказ:

«В его имении в Духовщинском уезде в 1812 году, когда французы еще шли в Москву, 12 итальянцев туда забрались; приказчик их хорошо кормил. Из Духовщины приехал мещанин, стал ему говорить: «Зачем ты им так угождаешь? Надо убить: сам архиерей благословил истреблять их». Итальянцев напоили горилкой, обезоружили, раздели совершенно, связали и живыми закопали» [617] .

Или:

«Особенно в Мосальский уезд теснились неприятельские шайки; большая часть из них были убиваемы, иногда без всякой пощады. Из донесения кордоннаго начальника сего уезда видно, что всего убито и утоплено 987 человек разных наций, и в плен взято 450. В Медынском уезде убито 894 и полонено 593 человека. Но здесь, как и по другим кордонам, число убитых показано меньше, потому что многие партии были без счета истребляемы. В Медынском уезде ожесточение крестьян против неприятеля достигло до высочайшей степени; изобретались самые мучительные казни; пленных ставили в ряды и по очереди рубили им головы, живых сажали в пруды и колодцы, сожигали в избах и овинах. Один волостной староста просил проезжающаго офицера научить его: «какою смертию карать Французов, потому что он уже истощил над ними все известные ему роды смертей» [618] .

617

Рассказы о 1812 годе. Отрывки из дневника А. А. Лесли // Смоленская старина. Смоленск, 1912. Вып. 2. с. 351

618

Михайловский-Данилевский. Описание отечественной войны в 1812 году. Ч.3. Спб, 1839, с. 132. См. также Колосов Г. А. Взгляды на гуманные требования войны и их выполнение во время войн 1812-14 гг. СПб., 1913, с.15.

Впрочем, рассказ чиновника Л. показывает, что «даже церковная пропаганда не могла затуманить в сознании мужика того, что он поступал не по христиански, убивая безоружных людей» [619] .

А партизан Сеславин, читая вышеприведенные сова Михайловского-Данилевского, написал на полях его книги: «несообразно с долгом и чувствами христианина» [620] . Но факт налицо: церковная пропаганда максимально демонизировала французов и способствовала «остервенению народа».

619

Попов А. И. Партизаны и народная война в 1812 году // Отечественная война 1812 г. Источники. Памятники. Проблемы. Можайск, 2000, с. 180.

620

Михаил Семевских. Партизан Сеславин // Отечественные записки. 1860. № 4. С. 45

Генерал Владимир Левенштерн, вспоминал: «проезжая мимо одной освобожденной русской деревни, видел, как крестьяне, положив пленных неприятелей в ряд головами на большом поваленном стволе дерева, шли вдоль него и разбивали дубинами сии головы» [621] .

Порой крестьяне за гроши выкупали у казаков пленных, отводили в свою деревню и отдавали детям «на умерщвление с истязаниями всякого рода, чтобы дети их, говорили они, разумели, как истреблять нехристей» [622] .

621

Записки генерала В. И. Левенштерна // Русская старина. 1901. № 1.

622

Записки Н. Н. Муравьева // Русский архив. 1885. № 8, с. 400.

Конечно, это довольно общая черта всех партизанских движений, а не только русских. 27 июня 1808 г. французский генерал Рене направлялся в Андалузию, чтобы присоединиться к своему корпусу, но по дороге он был схвачен испанскими партизанами, после чего «герои народной войны» сварили его живьем в котле с маслом [623] . В октябре 1810 года Массена оставил в Коимбре три тысячи раненых французов под защитой всего лишь 80 солдат из морского батальона. После трехдневной обороны они сдались под гарантии жизни, сразу после разоружения португальские ополченцы убили около тысячи французов, а остальные погибли по дороге в город Опорту.

623

Соколов О. Армия Наполеона М., 2020, с. 139

А тема об «озверении народа» в 1812 году и в Португалии [624] и в России имеет важный и печальный (для меня) аспект — религиозный.

История с только что упомянутым крестьянином Сергеем Мартыновым завершилась отпеванием заживо:

«Сергей Мартынов наводил на известных ему богатых поселян, убил управителя села Городища, разграбил церковь, вырыл из гробов прах помещицы села сего и стрелял по казакам. Мы захватили его 14-го числа. Эта добыча была для меня важнее двухсот французов! Двадцать первого сентября пришло мне повеление расстрелять преступника, и тот же час разослано от меня объявление по всем деревням на расстоянии десяти верст, чтобы крестьяне собирались в Городище. Четыре священника ближних сел туда же приглашены были. 22-го, поутру, преступника исповедали, надели на него белую рубашку и привели под караулом к самой той церкви, которую он грабил с врагами отечества. Священники стояли перед нею лицом в поле на одной черте с ними — взвод пехоты. Преступник был поставлен на колена, лицом к священникам, за ним народ, а за народом вся партия — полукружием. Его отпевали… живого. Надеялся ли он на прощение? До верхней ли степени вкоренилось в нем безбожие? Или отчаяние овладело им до бесчувственности? Но вовремя богослужения он ни разу не перекрестился. Когда служба кончилась, я велел ему поклониться на четыре стороны. Он поклонился… Взвод подвинулся и выстрелил разом. Когда кончилась экзекуция, Степан Храповицкий читал: «Так карают богоотступников, изменников отечеству и ослушников начальству! Ведайте, что войско может удалиться на время, но государь, наш православный царь, знает, где зло творится, и при малейшем ослушании или беспорядке мы снова явимся и накажем предателей и безбожников, как наказали разбойника, перед вами лежащего: ему и места нет с православными на кладбище; заройте его в Разбойничьей долине». Тогда священник Иоанн, подняв крест, сказал: «Да будет проклят всякий ослушник начальства! Враг Бога и предатель Царя и Отечества! Да будет проклят!» [625] .

624

В Протугалии даже в домах, в которых жили оккупанты, совершались очистительные молебны с окуриванием ладаном и окроплением освященной водой.

625

Давыдов Д.В. Военные записки. М., 1982, сс. 176–177

И тут появляется масса вопросов:

Если Мартынов проклят — то зачем его отпевать? Если отпет (а отпевание это малый чин канонизации — «со святыми упокой») — почему нельзя хоронить на церковной земле? Если в отпевании просили Бога о прощении всех его грехов — почему все равно расстреляли? Не верили сами в силу молитв и на молебен о ниспослании дождя пошли без зонтика? Полным ли был чин отпевания?

Вложил ли отец Иоанн в руку живого покойника Мартынова пропуск в рай со словами «да сотворит чрез мене, смиреннаго, прощено и сие по духу чадо Сергия от всех, елика яко человек согреши Богу словом или делом, или мыслию. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася, но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит его»? Если он исповедался и над ним кроме обычной отпустительной молитвы прочитали и вот эту разрешительную — то зачем после этого опять проклинать?

Ох, и человеколюбива она, церковь-мать-наша…

Как отмечает современный историк —

«Во многих случаях белорусские и русские крестьяне поддавались на неприятельскую пропаганду и выходили из повиновения русским властям. Так было в Полоцком, Городецком, Невельском уездах Витебской губернии, в Могилевской губернии, в Рославльском, Ельнинском, Вельском, Юхновском, Дорогобужском уездах Смоленской губернии. В Московской губернии также отмечены случаи нормального общения «пришельцев» с крестьянами. Эти примеры показывают, что, не проводи правительство и церковь столь активной пропаганды, отношение крестьян к иноземцам было бы иным; разумеется, при соответствующем поведении неприятельских солдат. Наполеон пытался наладить добрые отношения с гражданским населением, запрещая своим солдатам совершать грабежи и насилия не только в Литве и Белоруссии, но и в коренной России. Эти попытки закончились фиаско по двум причинам: русское крестьянство было фанатизировано с помощью духовенства, а солдаты Наполеона доведены до такой степени изголодания, что были уже неспособны на «джентельменское» обхождение с населением» [626] .

626

Попов А. И. Партизаны и народная война в 1812 году // Отечественная война 1812 г. Источники. Памятники. Проблемы. Можайск, 2000, с.182.

Барон Врангель через сто лет справедливо писал — «в 1812 г., возмущаясь армией наших нынешних друзей французов, восхваляли поступки русских людей, которые вызвали бы возмущение будь это действия неприятеля. Вспомним хотя бы карикатуры и прибаутки, кстати сказать, довольно плоские: «Старостиха Василиса колет вилами лежачего француза, в Терентьевна доколачивает башмаком!» [627] .

Из более близкой истории: в журнале «Исторический архив» (1957. № 3. С. 3–47) была опубликована подборка документов по партизанскому движению на Кубани в 1942–1943 гг. Для иллюстрации текстовых источников в нее были включены фотодокументы. Среди них оказались снимки, свидетельствующие об уничтожении советскими партизанами, в нарушение Женевской конвенции о пленных и раненых, санитарного поезда с ранеными германской армии, находившегося над защитой Международного Красного Креста. Разразился скандал. За «безответственное отношение к публикации» В. И. Шункову, Н. А. Ивницкому и члену редколлегии, заместителю заведующего Центральным партийным архивом ИМЛ при ЦК КПСС Т. В. Шепелевой решением Секретариата ЦК КПСС (!) было объявлено взыскание, журнал изъяли из открытой продажи, а в большей части его тиража фотографии заменили другими.

627

Дни скорби. Дневник барона Н. Н. Врангеля. 1914–1915 гг. // Исторический архив. 2001. № с.114.

Глава 20 Когда начальство ушло

О том, что русский бунт беспощаден, со времен Пушкина знают все. Если крестьяне без формы готовы грабить и жестоко убивать своих же соотечественников, то с какой стати ожидать от них другого отношения к иноплеменникам и иноверцам, которых военная фортуна подчинила их произволу? С какой стати люди вели бы себя иначе с чужаками, если они и своих не жалели?

История «Отечественной войны 1812 года» знает и случаи насилия русских над русскими же и «грабительства от своих».

Вот их поведение накануне прихода французов:

«Ростопчин сзывал народ, дабы, соединив толпы, идти против неприятеля. Он приказал отпереть арсенал и позволил всем входить в него, чтобы вооружаться. Город наполнялся вооруженными пьяными крестьянами и дворовыми людьми, которые более помышляли о грабеже, чем о защите столицы, стали разбивать кабаки и зажигать дома [628] . Я поехал к заставе, в которую ариергард наш прошел, и прибыл к армии; то была, кажется, Владимирская застава. Дорогою я увидел лавку, в которую забрались человек десять солдат и грабили ее… В Москве оставалось много наших мародеров» [629] .

628

Муравьёв Н. Н. Записки // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800–1825. М., 1989, с.131.

629

Там же. сс.132 и 133.

Максим Соков 4 сентября бежал из сгоревшей усадьбы «через Яузу на Хованскую горку».

«Здесь к ужасу усмотрели беглых и раненых русских солдат или мародеров и после узнали, что они жили грабежом проходящих; однако как нас было много, то и не смогли до ночи нас грабить. Мы, отделяясь от всех и посадив в гряды капусты детей и жен, стояли вокруг их на карауле и через четверть часа услыхали стонущего человека за сто шагов от нас. Часть наших ребят туда побежали и увидали, что русские раненые и беглые солдаты не только ограбили бедного обывателя, руки и ноги переломили, но и старались убить до смерти. Видя это, наши возвратились и просили позволения отомстить убийцам. Я, прибавив к ним еще несколько человек, отправился с дубьем в руках к укрывшимся разбойникам. Мы нашли 12 человек, лежавших в траве и кустам с подвязанными руками и с связанными головами; тут же были и те самые, которые только что ограбили и убили обывателя. Ребята мои, озлобясь, ударили в дубье, и мнимо-раненые вскочили, хотели бежать, но были жестоко прибиты. После поля сражения, мы нашли в воде поросшей осокою разного платья и прочих вещей, награбленных разбойниками, воза два» [630] .

630

Письмо прикащика Максима Сокова к И. Р. Баташову // Русский архив. 1871. № 6. Стлб. 0222–0223.