Мифология русских войн. Том II
Шрифт:
20 апреля 1854 г. в Берлине был заключен союзный договор между Пруссией и Австрией для оказания взаимной помощи при нападении России. Выступая с предложением о заключении этого договора, Австрия предполагала превратить его в оружие против России, по отношению к которой она заняла резко враждебную позицию. Однако Пруссия, не желая поддерживать Австрию против России, сначала затягивала подписание договора, а затем превратила его по существу в чисто оборонительный, сделав оговорку, что помощь будет ею оказана только в том случае, если будут затронуты «общегерманские» интересы; таким образом, повод не мог быть найден в восточных делах. Она настаивала также на приглашении мелких немецких государств присоединиться к договору. Эти государства были настроены в пользу России, и Бисмарк имел в виду противопоставить их Австрии, усиления которой он не желал. В итоге договор, вместо того чтобы быть направленным против России и облегчить выступление Австрии против нее, оказался направленным против воевавших с Россией государств; это помешало, между прочим, французским военным планам переброски армии на Дунай через немецкие земли.
Средние и мелкие германские государства дважды — 8 и 22 февраля 1855 г. — решительно высказались за нейтралитет Германского союза. В мае — июне 1855 г. и в ноябре того же года германский
Большая австро-прусская война 1866 года еще впереди, но Австрия в своих маневрах на Балканах чувствует угрозу за своей спиной. Не имея поддержки Пруссии и государств Германского союза, Австрия не решилась на войну с Россией.
Рассказывая о немецкой политике времен крымской войны, Бисмарк упоминает о т. н. «Партии Еженедельника», возглавляемой Р. фон дер Гольцем и М. Бетманом-Гольвегом:
«Я вспоминаю, какими обширными записками обменивались эти господа. Порой они знакомили с содержанием записок и меня, надеясь привлечь на свою сторону. В качестве цели, к которой надлежало стремиться Пруссии как передовому борцу Европы, там намечалось: расчленение России, отторжение ее остзейских губерний, которые, включая Петербург, должны были отойти к Пруссии и Швеции, отделение всей территории Польской республики в самых обширных ее пределах, раздробление остальной части на Великороссию и Малороссию, хотя и без того едва ли не большинство малороссов оказывалось в пределах максимально расширенной территории Польской республики… Из этой теории делали вывод о необходимости культивировать естественный союз с Англией, смутно намекая на то, что если Пруссия поможет ей своей армией против России, то и Англия со своей стороны поддержит прусскую политику… Этими ребяческими утопиями тешились люди, несомненно, умные, разыгрывая роль государственных мужей; они считали возможным рассматривать в своих планах будущей Европы 60 миллионов великороссов как caput mortuum; они считали, что этот народ можно как угодно третировать, не превращая его тем самым неизбежно в союзника всякого будущего врага Пруссии, что вынудило бы Пруссию при всякой войне с Францией прикрывать свой тыл от Польши… Бунзен, посланник в Лондоне, имел неосторожность послать в апреле 1854 г. министру Мантейфелю пространную записку, в которой выдвигались требования восстановления Польши, расширения Австрии вплоть до Крыма, и в которой рекомендовалось, чтобы Пруссия содействовала осуществлению этой программы. Одновременно Бунзен сообщил в Берлин, что английское правительство не возражает против присоединения приэльбских герцогств к Пруссии, если последняя примкнет к западным державам; в Лондоне же он дал понять, что прусское правительство согласно на это при условии означенной компенсации. Оба эти заявления были сделаны Бунзеном без всяких на то полномочий. Король, когда это дошло до него, нашел, при всей своей любви к Бунзену, что дело зашло уж слишком далеко, и приказал Бунзену уйти в долгосрочный отпуск, закончившийся отставкой… Желая избавить принца от этих навязанных ему идей, я стал доказывать, что мы сами не имеем абсолютно никакой причины воевать с Россией и что у нас нет в восточном вопросе никаких интересов, которые оправдывали бы такую войну или хотя бы необходимость принести в жертву наши давние дружеские отношения к России. Наоборот, всякая победоносная война против России при нашем — ее соседа — участии вызовет не только постоянное стремление к реваншу со стороны России за нападение на нее без нашего собственного основания к войне, но одновременно поставит перед нами и весьма рискованную задачу, а именно — решение польского вопроса в сколько-нибудь приемлемой для Пруссии форме. А раз наши собственные интересы не только отнюдь не требуют разрыва с Россией, но скорее даже говорят против этого, то, напав на постоянного соседа, до сих пор являющегося нашим другом, не будучи к тому спровоцированы, мы сделаем это либо из страха перед Францией, либо в угоду Англии и Австрии» [126] .
126
Бисмарк О. Мысли и воспоминания. М., 1940, т.1, сс. 79–82.
Прусский король Вильгельм Первый был благодарен царю Александру Второму за дружественную позицию России во время войн за объединение Германии 1864–1871 годов. В свою очередь русский монарх также не забыл благожелательную позицию Пруссии во время Крымской войны 1853–1856 годов, как и декларацию Бисмарка 1863 года в поддержку России во время подавления беспорядков в Польше.
8 февраля 1863 г. в Петербурге была подписана «конвенции Альвенслебена», предусматривавшая взаимную военную помощь при подавлении восстания, вспыхнувшего в русской Польше. В Берлине полагали, что «позиция обоих дворов по отношению к польской революции по сути является позицией двух союзников, которым угрожает общий враг» [127] .
127
3 Die Auswartige Politik PreuBens 1858–1871. Oldenburg, 1934–1945. Bd. III. S. 223. Цит. по: А. С. Медяков: «Наш Бисмарк»? Россия в политике и взглядах «железного канцлера» Германии // Российская история. 2015, № 6, с.65.
В 1864 г. Пруссия и Австрия ставили Данию на колени. Петербург в ответ на просьбу Бисмарка «дать обменяться с Данией несколькими пушечными выстрелами» промолчал, то есть разрешил. И это при том, что в сентябре того же года наследник русского престола Николай Александрович был помолвлен с дочерью короля Дании Христиана IX, принцессой Дагмар (1847–1928), впоследствии ставшей супругой его брата, императора Александра III.
Русский посол в Вене Э. Е. Стакельберг в письме к министру иностранных дел князю Горчакову от 16/28 мая 1867 г. писал о Пруссии — «наш сосед и единственный союзник». И с этой позицией согласился царь Александр [128] .
128
А. С. Медяков: «Наш Бисмарк»? Россия в политике и взглядах «железного канцлера» Германии // Российская история. 2015, № 6, сс. 67–68.
Бисмарк 28 ноября 1870 года отчеканил:
«Весь Восточный вопрос, даже если бы он и привёл к войне, по сравнению
с французским вопросом для нас неважен. Одна опасность русско-французского альянса могла бы оправдать прекращение нашей дружбы с Россией» [129] .В 1873 году была подписана германо-российская военная конвенция, которая включала в себя, помимо всего прочего, следующее условие:
«В случае нападения на любую из двух держав иной европейской державы вторая обязуется в течение максимально короткого времени поддержать первую двухсоттысячной армией» [130] .
129
Камкин А. К. Германия-Россия: договор о подстраховке 1887 года — упущенный мирный шанс истории Европы // Современная Европа. 2011 № 1, с. 127.
130
Камкин А. К. Германия-Россия: договор о подстраховке 1887 года — упущенный мирный шанс истории Европы // Современная Европа. 2011 № 1, с. 129.
В 1873 году был заключен и договор о Союзе трёх императоров (das Drei-Kaiser-Bundnis) [131] , продленный в 1881 [132] и 1884.
В 1880-е годы Бисмарк по прежнему даже в случае австро-русской войны из-за Болгарии скорее всего атаковал бы Францию, которая была бы несомненным союзником Австрии.
Весной 1885 года при очередном обострении англо-русских отношений Лондон решил ввести британскую эскадру в Проливы, бомбардировать Батум и Новороссийск, высадить войска на Кавказе… На сторону России встала Германия, которая сказала, что мобилизует свой военный флот, если Англия введет свои броненосцы в Проливы [133] .
131
«Е.в. император всероссийский и е.в. император австрийский, обещают друг другу, даже когда в требованиях интересов их государств окажется некоторое разногласие по поводу частных вопросов, сговориться так, чтобы эти разногласия не могли одержать верх над соображениями высшего порядка, какими они озабочены. Их величествами решено не допускать, чтобы кому-либо удалось разлучить их на почве принципов, считаемых ими за единственно способные обеспечить и, если нужно, принудительно поддержать европейский мир против всяких потрясений, откуда бы таковые ни проистекали. На тот случай, если бы нападение со стороны третьей державы грозило нарушить европейский мир, их величества взаимно обязуются, не ища и не заключая новых союзов, сначала сговориться между собой, чтобы условиться относительно образа действий, какого следует держаться сообща».
132
«В случае, если бы одна из высоких договаривающихся сторон оказалась в состоянии войны с четвертой великой державой, две другие сохранят по отношению к ней благожелательный нейтралитет и приложат старания к локализации конфликта. Это условие выполняется и в случае войны одной из трех держав с Турцией, но только если предварительно между тремя дворами будет заключено соглашение, касательно результатов этой войны. Три двора дают взаимное обещание в том, что какие-либо изменения в территориальном statu quo Европейской Турции могут произойти не иначе, как по взаимному их соглашению» (Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917. М., 1952, сс. 126–128; 229).
133
http://george-rooke.livejournal.com/683340.html
В 1887 года Бисмарк и русский посол в Берлине подписали Договор о перестраховке (Ruckversicherungsvertrag) — тайный договор между Россией и Германией. Обе стороны должны были сохранять нейтралитет при войне одной из них с любой третьей великой державой. Но не распространяли этот договор на случай, если Россия нападет на Австрию или Германия на Францию.
Кроме того, «Германия признаёт исторически обретённые права России на Балканский полуостров, а в особенности право её преимущественного и решающего влияния в Болгарии и Румелии».
К договору прилагался особый протокол:
«В том случае, если Его Величество Император Всероссийский увидит себя поставленным перед необходимостью во имя сохранения прав России взять на себя даже задачу защиты доступа к Чёрному морю, Германия обязуется обеспечить свой благожелательный нейтралитет, а также обеспечить моральную и дипломатическую поддержку действий, которые Его Императорское Величество сочтёт необходимыми для сохранения в своей руке ключа от своей империи» [134] .
134
Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917. М., 1952, с. 270.
3 мая 1888 Бисмарк пишет германскому послу в Вене принцу Генриху VII (княжество Рейсс):
«Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины. Необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно лишь найти и взрастить предателей среди элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное — дело времени».
…Ой, это фейк российской пропаганды.
«Акция в поддержку России в Берлине. На демонстрацию пришли 60 человек, 16 марта 2014 г. Перед показом в Российском доме науки и культуры в Берлине собравшуюся публику осмотрительно предупредили, что фильм украинской журналистки Алены Березовской о Майдане и событиях в Крыму — «авторский», то есть снят не на деньги и не под редакцией «России сегодня». Голосом Березовской была озвучена фраза Бисмарка, ставшая супербомбой всей презентации: «Власть России можно похоронить, только отделив от нее Украину. Нужно разделить две части одного народа и натравить их друг на друга, наблюдая, как братья убивают братьев» [135] .
135
https://newtimes.ru/articles/detail/83748/