Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему за это будет

В январе 2003-го за девять месяцев до ареста и за четырнадцать — до того, как была написана статья «Кризис либерализма в России», к Ходорковскому в Жуковку приезжали лидеры партии «Союз правых сил» Анатолий Чубайс и Борис Немцов. Арестом тогда и не пахло, Ходорковский был на вершине своего могущества. Чубайс и Немцов приезжали сказать, что Яблоко и СПС рискуют не пройти в Думу, если не объединятся. Наверное, первая мысль, пришедшая тогда Ходорковскому в голову, была такая, что вот Чубайс затеял очередную интригу. Во всяком случае, Ходорковский пишет мне из тюрьмы: «… путь Чубайса — это путь дворцовой интриги, он уже по-другому не может и не хочет».

Теперь Борис Немцов тащит меня спортивным шагом по дорожке дома отдыха «Лужки» и говорит: — Что ты на меня глаза выпучил. В январе 2003-го мы с Чубайсом приезжали к Ходору в Жуковку и предлагали объединить СПС и «Яблоко».

— Вы домой к нему приезжали? — спрашиваю я.

— Нет, там у них бизнес-центр есть в поселке. Ну клуб такой. Ну помнишь, где обыск потом был?

— Значит, там были ты, Чубайс, Ходорковский… Еще кто-нибудь?

— Я, Чубайс, Ходорковский и Невзлин, — Немцов смотрит на часы и добавляет: — Мы с тобой, как пенсионеры идем, Панюшкин. Неспортивно это. Покажи живот!

— Зачем? — я задираю майку и показываю Немцову живот.

— Ужас, какой у тебя рыхлый живот, Панюшкин. Вот такой живот должен быть, — Немцов в свою очередь задирает майку и показывает мне живот. Брюшные мышцы у Немцова накачаны более или менее кубиками.

— Послушай, советник, плевать мне на твой живот.

Я вообще первый раз в жизни слышу, что СПС и «Яблоко» всерьез пытались объединиться. Ну? А почему вы с Чубайсом поехали к Ходорковскому, а не к Явлинскому, например?

— Потому что с Гришей, — Немцов имеет в виду лидера партии «Яблоко» Григория Явлинского, — невозможно договориться, у Гриши амбиции, Гриша за что-то там ненавидит Чубайса, а Ходор в те выборы финансировал «Яблоко» на сто процентов и нас частично. Мы хотели, чтоб Ходор уговорил Гришу объединяться.

Неделю спустя я встречусь с лидером «Яблока» Григорием Явлинским в маленьком итальянском ресторанчике на Пятницкой. Явлинский скажет: — Потому и невозможно договориться с СПС, что они ведут переговоры не с «Яблоком», а с тем, кто дает «Яблоку» деньги. Они думают, будто «Яблоко» выполняло заказ Ходорковского. А я думаю, что Ходорковский давал «Яблоку» деньги, потому что разделял наши взгляды. Они думают, будто Ходорковский нас купил, и разговаривать надо с владельцем. А я думаю, не купил и не сможет купить никогда.

Я представляю себе, как Ходорковский слушал Чубайса и Немцова, слушал и пытался понять, в чем интрига.

— Чем мотивировали? — спрашиваю я.

— Бизнесом мотивировали, — говорит Немцов. — Мотивировали тем, что вот Ходор дает деньги «Яблоку» и дает деньги нам, а мы эти деньги расходуем на то, чтоб бороться друг против друга. Получается, что Ходор свои деньги просто сжигает.

— Как же вы предлагали объединяться?

— Мы предлагали, чтобы на президентских выборах Явлинский был нашим единым кандидатом, а на думских выборах чтобы первая тройка в объединенном партийном списке была Немцов-Явлинский-Хакамада.

— А Чубайс где же?

— А Чубайс уходит совсем, — Немцов говорит эту фразу торжественно, так что в кино на этой фразе зазвучала бы героическая музыка.

Ходорковский пишет мне из тюрьмы: «Уйти в сторону реально — это большое мужество». Я представляю себе, как слушал Ходорковский Чубайса и Немцова и думал, реально ли Чубайс собирается уйти в сторону.

Такая отчетливая жертва, как уход Чубайса из политики, не должна ли настораживать, как настораживает шахматиста жертва ферзя? Я спрашиваю Немцова: — Что сказал Ходорковский?

— Ходорковский сказал «да». Он обещал поговорить с Явлинским.

— А что сказал Невзлин?

— Невзлин был против в том смысле, что «Яблоко», поскольку они его полностью финансируют, то полностью и контролируют, а объединенную партию они финансировать будут частично, и потеряют над ней контроль.

— А Ходорковский что?

— Ходорковский сказал, что ему не нужен контроль над либеральными партиями, а нужно, чтоб либеральные партии были в Думе. Он позвонил Явлинскому и пытался уговорить его объединяться. Но ничего не получилось. Ходор говорил потом, что столько вони наслушался про СПС и Чубайса, плюнул и…

Я шагаю рядом с Немцовым и думаю, что же это за контроль такой стопроцентный, который так боялся потерять Невзлин? Что же это был за контроль, если Ходорковский не мог просто повелеть лидеру партии «Яблоко» объединяться с СПС?

Неделю спустя Явлинский скажет мне в итальянском ресторанчике на Пятницкой, что Ходорковский не звонил ему и не предлагал объединяться с СПС. А про контроль Явлинский скажет: — Они, конечно, хотели контроля над партией. Вернее над нашей фракцией в парламенте. Но мы боролись с их контролем политическими методами. Мы провели через съезд решение о том, что лидера фракции выбирает не фракция, а съезд. Даже если бы все члены фракции «Яблоко» в Думе были верны Ходорковскому, они не могли бы избрать лидера фракции.

Только через съезд.

Я спрашиваю Немцова: — И что?

— И вот мы в дерьме сидим, Панюшкин, а Ходор сидит в тюрьме, а ты книжку пишешь. Ты понимаешь хоть, что не про Ходорковского книжку пишешь, а про Путина?

— Угу! Про внутреннего Путина…

Год 2003-й должен был стать для Ходорковского переломным. Вся эта его «внутренняя переоценка ценностей», произошедшая, как он пишет, в 1998 году, должна была, наконец, получить материальное воплощение. «Скорлупа», про которую Ходорковский пишет, будто в 1998 году «дала трещину», должна была развалиться окончательно. Обстоятельства складывались одно к одному.

В январе 2003-го Ходорковский пытался объединить «Яблоко» и СПС. Не объединил, но была создана комиссия, в которой Сергей Иваненко от «Яблока» и Ирина Хакамада от СПС пытались договориться об объединении.

В феврале 2003-го Ходорковский выступил в Кремле с презентацией о коррупции. Презентация не понравилась президенту, но тему коррупции никто ведь не закрыл, и казалось, будто эта неудачная презентация только начало разговора.

В марте 2003-го владелец компании «Сибнефть» Роман Абрамович предложил Михаилу Ходорковскому объединить «Сибнефть» и ЮКОС. Ходорковский согласился: в результате сложного обмена акциями, 26 % (блокирующий пакет) в объединенной компании «ЮКОС-Сибнефть» должны были принадлежать «Сибнефти», а остальное — ЮКОСу. Казалось, еще немного и удастся создать такую большую компанию, что государство не сможет ее контролировать, не сможет нанести ущерб ее акционерам, как нанесло в 1998 году акционерам Банка МЕНАТЕП.

В апреле, 26 апреля 2003 года, Михаил Ходорковский встречался с президентом Путиным еще раз, теперь уже один на один. Про эту свою встречу с президентом Ходорковский рассказывал Борису Немцову и Ирине Ясиной. А Немцов и Ясина рассказывали мне, и рассказы их практически совпадают.

Дело в том, что, даже если нефтяной бизнес в стране находится в частных руках, совершать крупные нефтяные сделки без ведома и одобрения государства не принято. Двадцать шестого апреля Ходорковский так или иначе проинформировал президента о том, что собирается объединить свою нефтяную компанию с компанией Романа Абрамовича. И так или иначе получил одобрение. Еще, поскольку начиналась предвыборная кампания в Думу, президент попросил Ходорковского, чтоб ЮКОС был вне политики, не финансировал оппозицию. Ходорковский отвечал, что ЮКОС оппозицию не финансирует, а финансирует ее лично он, Ходорковский, из личных своих денег, с которых исправно уплачены налоги. Президент, кажется, согласился, что всякий гражданин России имеет право финансировать какую хочет партию из личных средств, и просил только, чтоб ЮКОС не финансировал коммунистов. Ходорковский ответил, что ЮКОС коммунистов не финансирует, а финансируют их некоторые акционеры ЮКОСа, и тоже из личных средств, и он, Ходорковский, совсем уж ничего не может поделать с коммунистическими взглядами своих акционеров, тем более что всякий гражданин России волен финансировать из личных средств какую хочет партию. Президент согласился.