Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему за это будет

Смею думать, что равно избиратели СПС и избиратели «Яблока» хотели бы видеть, как их партии борются за свободу, а видели только, как «Яблоко» и СПС борются за совпадающий во многом электорат, за голоса, за места в Думе.

Слишком много было трусливой политики, слишком мало смысла. В ту избирательную кампанию я писал в газете «Коммерсантъ» репортажи о предвыборных теледебатах. Однажды в студии «Первого телеканала» сошлись поспорить лидер «Яблока» Григорий Явлинский и лидер православной какой-то крохотной партии, запомнившийся только тем, что вместо политической программы зачитывал десять заповедей, а вместо ответов на вопросы тоже зачитывал десять заповедей. Этот человек спросил Явлинского в эфире, как Явлинский относится к абортам и не кажется ли Явлинскому, что аборты — это убийство и, стало быть, люди, разрешающие аборты, преступают заповедь «не убий». Явлинский сказал, что он согласен: действительно, аборты — это убийство.

После эфира мы стояли с Явлинским на лестнице, я курил и размахивал руками: — Григорий Алексеевич, вы понимаете, что пять минут назад высказались за запрещение абортов?

— Понимаю, — отвечал Явлинский. — Конечно, я против запрещения абортов. Конечно, я понимаю, что, во-первых, женщина имеет право распоряжаться своим телом, а во-вторых, если запретить аборты, то смертей станет не меньше, а больше, потому что аборты будут делать подпольно. Но, Валерий, как же за минуту эфирного времени, которая выделяется мне на ответ, объяснить все это избирателям? Это же не теледебаты, а профанация. Нам дают по минуте на ответ, вместо того, чтоб дать возможность регулярно, регулярно высказываться о важных для страны проблемах.

— Григорий Алексеевич, это, конечно, не теледебаты, а профанация, но вы сейчас все, что думаете про аборты, объяснили мне за четверть минуты. И у меня осталось еще сорок пять секунд, сказать вам, что ни за что не стану я голосовать за партию, выступающую против абортов, хотя жена моя не сделала ни одного аборта в жизни, и для меня было бы трагедией, если бы почему-то пришлось ей сделать аборт.

Не думаю, чтоб Явлинский так уж дорожил лично моим голосом, но, кажется, я убедил его. В следующем телеэфире он нашел повод и высказался против запрещения абортов, приведя те самые аргументы, что приводил мне на лестнице.

Смею думать, что мы, избиратели, от лидеров СПС и «Яблока» ждали смелости, а они думали, будто мы ждем от них лояльности. В статье «Кризис либерализма в России» Ходорковский пишет: «СПС и „Яблоко“ проиграли выборы вовсе не потому, что их дискриминировал Кремль. А лишь потому, что администрация президента — впервые — им не помогала, а поставила в один ряд с другими оппозиционными силами».

Не знаю, так ли это, но точно всю избирательную кампанию СПС и «Яблоко» ждали, чтоб кого-то из них поддержал президент. Чем ближе были выборы, тем больше они этого ждали. Во время очередного раунда дебатов на телеканале НТВ Анатолий Чубайс вдруг слез с трибунки, на которой сидели лидеры СПС, и, не говоря никому ни слова, покинул студию. Как только Чубайс ушел, Ирина Хакамада взяла микрофон и сказала: — Анатолия Борисовича срочно вызвал президент.

Всякий визит к президенту накануне выборов воспринимался кандидатами в депутаты как поддержка президента, как козырь в предвыборной борьбе.

После эфира в «Кафе-Макс» на первом этаже телецентра «Останкино» Явлинский говорил мне: — Это же фу! Это холуйство! Вы понимаете, Валерий, это холуйство!

Я вполне понимал, что это холуйство, но через несколько дней президент вызвал к себе и Явлинского, поговорить про ядерные отходы, поскольку на эту тему партия «Яблоко» напирала в своей избирательной кампании.

В телевизоре принято было думать, что вот президент поддержал Явлинского. На следующих теледебатах Явлинского много спрашивали об этом визите и о ядерных отходах. Явлинский говорил в том смысле, что очень содержательно, дескать, они с президентом поговорили про ядерные отходы, и очень это важная тема.

А я сидел в студии позади телекамер и ждал, скажет ли Явлинский, чей это в России бизнес — переработка ядерных отходов. Я ждал, что вот сейчас Явлинский достанет документы и расскажет на всю страну, чей именно это бизнес, и не служит ли человек, занимающийся переработкой ядерных отходов, в администрации президента. Я ждал, что Явлинский будет так же смел, как смел был Ходорковский, на всю страну рассказывая о коррупции и на всю страну и в присутствии президента произнося слова «Северная нефть». Но нет. Явлинский никого высокопоставленного не обвинил в связях с переработкой ядерных отходов, никого высокопоставленного не обвинил в коррупции, не предъявил никаких сенсационных документов, а просто говорил — толково, но не страшно — о ядерных отходах и о коррупции. Может быть, у него не было сенсационных документов?

А может быть, банально боялся.

Летом рейтинги СПС и «Яблока» упали ниже пяти процентов, и опасность не пройти в Думу стала реальной. Ходорковский тогда пытался СПС и «Яблоко» помирить. По просьбе Ходорковского составлено было даже письмо «О прекращении войны», для внутреннего пользования. Письмо это должны были подписать Явлинский и Чубайс, но сначала отказывался один, потом отказывался другой. Партия СПС разделилась надвое.

Фактически было два штаба. Один штаб во главе с Борисом Немцовым выступал за прекращение войны. Другой штаб во главе с Леонидом Гозманом нарочно, говорят, создан был Анатолием Чубайсом, чтоб воевать с «Яблоком». Говорят в Думе, в кабинете Немцова было совещание штаба СПС о прекращении войны с «Яблоком», и Анатолий Чубайс на этом совещании высказался в том смысле, что лучше пусть мы не пройдем в Думу, лишь бы «Яблоко» не прошло. На деньги Ходорковского партии СПС и «Яблоко» воевали друг с другом и в конце концов друг друга погубили. В самом конце избирательной кампании СПС прекратила вдруг войну с «Яблоком» и принялась воевать с блоком «Родина». У «Родины» немедленно рейтинг полез вверх.

Теперь давайте спросим: 26 апреля, когда президент встречался с Ходорковским и признал право Ходорковского финансировать оппозицию, предполагал ли президент, что на деньги Ходорковского оппозиционные партии уничтожат друг друга, или это просто по глупости так получилось?

В мае 2003-го Совет по национальной стратегии, руководимый политологом Станиславом Белковским, опубликовал доклад «Государство и олигархия». В докладе говорилось, что крупный бизнес в России слишком много получил власти. И так выходило из доклада, что для стабильности в стране опаснее других крупных бизнесменов — Михаил Ходорковский, финансирующий политические партии. Что вот сейчас Ходорковский проведет в Думу своих людей по спискам «Яблока», СПС, коммунистов и «Единой России», а потом верные Ходорковскому депутаты изменят Конституцию, передадут полномочия президента премьер-министру и назначат премьер-министром Ходорковского.

Как бы само собой в докладе предполагалось, что президентских выборов Ходорковский выиграть не может, поскольку никогда народ не выберет прямым тайным голосованием богача и еврея. А раз не может выиграть выборов, то решил, стало быть, изменить под себя Конституцию и назначить себя главой страны.

Если был у Ходорковского план изменить в России общественный строй, создав независимую компанию и финансируя оппозицию, то план этот теперь начал работать против Ходорковского. Ходорковский, кажется, попал-таки в ловушку. Он хотел финансировать оппозицию, но оппозиция на его деньги уничтожала себя. Чтобы финансировать оппозицию, сохраняя при этом необходимую для бизнесмена лояльность по отношению к власти, Ходорковский вынужден был финансировать и правящую партию «Единая Россия», поскольку ни один богатый человек в России не смеет отказать в финансировании правящей партии. А дальше его же и обвинили в том, что он финансирует всех, то есть собирается узурпировать власть.

В молодом российском бизнесе подобные ловушки назывались раньше термином «развести лоха». «Развести лоха»— значит заставить конкурента за свои же деньги себе же и навредить. А потом можно вдобавок обвинить конкурента во вредительстве.

Давайте еще раз спросим: 26 апреля, встречаясь с Ходорковским, президент предполагал ли, что финансирование оппозиции приведет оппозицию к самоуничтожению? Знал ли уже, что Ходорковский будет обвинен в финансировании всех политических партий и попытке захватить власть? Иными словами, «разводил» ли «лоха», или случайно так обернулись события?

В июне был арестован Пичугин. Начались обыски.

В июле был арестован Лебедев. Рейтинги СПС и «Яблока» падали. Перспектива превратить компанию «ЮКОС-Сибнефть» в транснациональную корпорацию становилась все более призрачной, поскольку трудно обменять акции своей компании на акции кого-то из мировых нефтяных мейджоров, если против твоей компании ведется следствие.

Из многочисленных обысков по «делу ЮКОСа» самым тяжелым для Ходорковского был, пожалуй, обыск в лицее-интернате «Коралово» 3 октября 2003 года.