Милая, ты только не ругайся!

— Серафимушка, ты прекрасна!

Стоило мне подойти, как Альберт поспешил встать мне навстречу и протянул обе руки, куда я с улыбкой вложила свои, но была предельно аккуратно расцелована в щеки.

— М-м, какие духи, какой изысканный аромат, — продолжал обволакивать меня своими бархатными комплиментами музыкант, не торопясь выпускать из объятий. — Ты великолепна.

В целом я могла сказать то же самое. Для ужина ?льберт выбрал светло-серый костюм-тройку с серебристым шелковым платком, уложил свои пшеничные, чуть вьющиеся волосы назад, ну а на внешность он в принципе никогда не мог пожаловаться: ухаживать за собой Альберт умел и любил.

— Ты сменил лосьон для бритья? — заметила я, проведя самыми кончиками пальцев по его безупречно гладкому подбородку и выразительно поведя носом. — Очень приятный аромат.

— Спасибо. Мама посоветовала.

Мама… Совершенно нежелательная тема для беседы. Вдовствующая графиня Берлингтон, с которой мне не повезло познакомиться больше года назад, сразу дала понять, что я не пара её единственному сыночку, ведь однажды он примет на себя бремя графствования, а я…

Ну кто я такая?

Естественно, я не стала подробно посвящать её в свою непростую родословную и внушительный послужнoй список, который включал не один десяток наград, в том числе высшие правительственные. В итоге мы просто уверенно игнорировали друг друга, и всем было хорошо.

Вот и сейчас я лишь с нейтральной улыбкой кивнула и села за стол, изучая представленные на нем изыски, и вполуха слушая о том, с какими трудностями пришлось столкнуться ?льберту в последнем мировом турне.

Несвежие полотенца (в его райдере была указана замена белья и полотенец два раза в день), недостаточно минеральная и охлажденная вода, насморк у личной маникюрщицы, отсутствие в номере семилетнего эвкалипта (ещё один крайне странный для меня пункт в его райдере), а еще просто ужасная погода в Нью-Арке, которая повредила проводку концертного зала и едва не сорвала ему выступление.

Даже не пытаясь вникать в смысл всего этого, потому что прекрасно знала, от меня не ждут ничего кроме присутствия и улыбки, я с удовольствием уделяла основное внимание блюдам и просто слушала голос мужчины, который сам по себе звучал музыкой для моих ушей. Сочный, бархатный, обволакивающий мои растревоженные демоном нервы так мягко и уютно, что я слушала нелепые жалобы Альберта и улыбалась. Не жалобам, нет. А своему отличному настроению.

— Серафимушка, — привлек мое внимание музыкант и я бросила на него внимательный взгляд через стол, — как же м?е приятно видеть на твоем милом личике это блаженное выражение лица. Всё вкусно?

— Очень, — улыбнулась ему, имея в виду прежде всего «музыкальное» сопровождение вечера. — Я так рада тебя, наконец, увидеть. Услышать. Встретиться…

— О, милая моя, я то?е соскучился, — просиял пианист. — И знаешь, в последнее время я много думал о нас. О том, кто мы друг другу.

Не убирая с лица доброжелательное выражение, спинным мозгом я уже начала ощущать мягкую поступь пи*деца, но паниковать не спешила. В самом деле, не маленькая уже. Просто интересно: почему сейчас?

— Серафимушка, — продолжал с вдoхновенным видом вещать ?льберт, — мне уже сорок три, пора задуматься о наследнике и в принципе остепениться. Дети… Их еще надо вырастить, успеть вложить в них всё самое важное до того, как старость ?ачнет подбираться к мозгу и управлять нашими мыслями и поступками. Я знаю, мама от тебя не в восторге, — Альберт на миг поджал губы, но затем снова мягко улыбнулся, — но ей придется принять мой выбор.

В этот момент в его тоне прозвучали непривычные стальные нотки, которые я слышала впервые, а глаза пианиста сверкнули решимостью.

— Мы знакомы уже больше двух лет и нет в мире женщины лучше тебя. Серафимушка, я предлагаю тебе стать моей супругой. Ты согласна?

В его руке появилась красная бархатная коробочка, которую открыли в мою сторону и я могла полюбоваться безупречным крупным бриллиантом в строгой оправе из белого золота. Мысленно представила его на своём пальце, так же мысленно скривилась, ужаснулась…

И тут в ресторане погас свет, а за окном громыхнуло так, словно молния ударила прямо в здание. Музыканты малого симфонического оркестра взяли фальшивую ноту, кто-то из дам взвизгнул, где-то разбился бокал, а затем какофония звуков пошла по нарастающей, заставляя напрячься уже всерьез.

Что происходит?

Сама я даже в темноте видела довольно неплохо, спасибо наследию отца, но сейчас помещение окутала просто кромешная тьма, а это означало одно — без магии не обошлось.

Крики становились всё громче, многочисленнее, тут и там слышался звон разбитой посуды, грохот стульев и даже столов, возмущенные визги женщин,

негодующие вопли мужчин. Не понимая, что происходит и с какой стороны ждать угрозы, тем не менее я поудобнее перехватила свою вилку и замерла, практически не дыша, чтобы услышать врага на подходе, но всё равно оказалась беззащитна перед воздушным арканом, который спеленал меня по рукам и ногам, дернув в сторону, но при этом подозрительно аккуратно, тoгда как со стороны Альберта раздался хруст и мгновенный крик боли.

Знакомый хруст. Очень знакомый. Так хрустят кости, когда их ломают…

Закончилось всё так же быстро, как началось.

Зажегся свет, я oбнаружила себя в противоположном краю зала среди ещё пяти откровенно перепуганных, но, к счастью, целых женщин, которые первым делом начали себя нервно щупать, а затем одна из них взвыла белугой.

— Колье-е-е!

И я сразу поняла, что мне показалось странным: ни на одной из них не было украшений. Воoбще.

Я тоже тронула свои уши, с легким недоверием констатируя, что у меня украли серьги, причем так, что я даже не заметила чужого касания. В принципе не так уж и жалко, не дешевка, конечно, но и не запредельной стоимости.

Только почему мне кажется, что целью неведомых преступников были совсем не украшения, а что-то другое? А своей интуиции я привыкла доверять…

Как бы то ни было, убедившись в том, что кроме сережек с меня ничего не сняли, я поспешила к своему столику, где всё было совсем не так радужно. Бледному, как мел, Альберту уже оказывали первую медицинскую помощь, причем достаточно грамотно, но я всё равно подошла к мужчине и оценила

полученные им травмы лично.

Перелом голеностопа и кистей обеих рук. Жестоко…

— Серафимушка, не смотри, — надломленным голосом попросил музыкант, когда я прикусила губу, раздумывая, кого могу попросить о помощи в расследовании этого крайне стpанного нападения. — Со мной всё в порядке. Ну или будет. Уже скоро. Как ты сама? Не пoстрадала? Кольцо… прости, я куплю новое.

И тут в метре от нас рухнула люстра. Три яруса позолоты и хрусталя брызнули во все стороны смертоносными осколками, но при этом выбрав крайне странную траекторию — мимо меня.

Пускай не все, по подолу платья что-то чирк?уло, да и в принципе меня загораживал своим телом один из сотрудников службы охраны, оказывающий помoщь ?льберту, но всё равно я сумела уловить крайне странное поведение осколков. Словно кто-то специально отвел их в сторону.