Миледи и притворщик

– Ты права, с гостями так не поступают. Но скажи, как невеста принца Адемара могла оказаться в Шамфаре возле придворцовой площади, да ещё в жёлтом балахоне, какие носят лишь больные лучистым лишаем?

Хороший вопрос. Интересно, почему сразу после моего похищения его не догадался задать мне Сеюм?

– Я – журналист. И фотограф. Я уже несколько лет путешествую по разным уголкам Сарпаля, чтобы снимать природу, людей и города. Читатели ждут моих новых книг и новых фотовыставок, и поэтому я здесь – в самой закрытой для северян сатрапии Сарпаля.

– Нет, ты говоришь совсем не о том, – остановившись напротив меня, с нехорошей улыбкой на устах произнёс он, – Мне интересно знать, как принц мог отпустить свою невесту в такое далёкое путешествие, да ещё и одну.

– Он мне ещё не муж, чтобы указывать, где и как мне работать.

Мой ответ явно удивил сатрапа, но всё же он улыбнулся и сказал:

– Кажется, принцу непросто сладить с тобой. Те газеты, – он указал на стопку на столе, – доставили мне полгода назад. Неужто за эти полгода принц так и не женился на тебе? Или он понял, что не справится с твоим непокорным характером и передумал?

– Не передумал, – поспешила я прекратить его измышления. – Просто не так давно умер мой отец, и по традиции моего народа я должна год носить траур по нему. Поэтому свадьбу пришлось отложить. А чтобы время прошло быстро, я решила отправиться в новую поездку за новыми фотоснимками Сарпаля.

– И как же ты попала в Сарпаль, непокорная маркиза?

– Морем.

– В этом я и не сомневаюсь. Но кто доставил тебя на берег?

Проклятье, и что мне ответить? Контрабандисты, которые скупают фрукты в прибрежной деревне? Нет, ставить под удар тётушку Джию и прочих родственников Стиана и Шелы я не стану.

– Это был корабль беженцев.

– Беженцев? Я думал, они бегут из Старого Сарпаля на север, а не с севера в Сарпаль.

– Да, но кто-то же должен послать за новыми беженцами корабль из Флесмера, чтобы забрать их отсюда. Те, что уехали первыми и сумели заработать денег во Флесмере, теперь посылают рейсы за своими родственниками и друзьями.

– И от этих изменников, – с презрением процедил он, – ты узнала, что лучше всего притворяться больной и путешествовать под жёлтым покровом?

– И что лучше всего идти вдоль заброшенной железной дороги, где меня никто не заметит. А дирхамы для поездки я выменяла во Флесмере у бывших беженцев, которым здешние деньги больше не нужны.

Выложив всё это, я затаила дыхание в ожидании, что сатрап проглотит мою ложь и больше не будет задавать неудобные вопросы. Но он почему-то приблизился ко мне ещё теснее и начал стягивать с себя свой халат.

О нет, только не это. Где масляная лампа? Я успею подбежать к ней и опрокинуть, или этот пресыщенный властью блудник схватит меня прежде чем я успею что-либо предпринять, и потащит в постель? А он может, он явно сильнее меня.

– Думаю, так будет удобнее и для тебя, и для меня, – зайдя мне за спину сказал он, а в следующий миг я ощутила, как на плечи опускается тяжёлая ткань.

Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и понять – сатрап Сурадж просто поделился со мной своим халатом. Значит, насилия не будет? Он не собирается принуждать меня к близости?

От осознания, что о поджоге и бесславной смерти думать ещё рано, я отпустила края пледа и поспешила просунуть руки в рукава и подпоясаться.

– Спасибо, – запоздало догадалась произнести я.

– А теперь присаживайся, поговорим о делах.

Тут он направился к кровати, а я увидела, что одет он в просторные шаровары, а на его груди поверх курчавых волосков красуется огромный медальон, настоящая пластина из нефритового круга с вырезанными на нём письменами и оправы в виде держащих его с двух сторон золотых леопардов, чьи хвосты соединены концами цепи, которая и водружена на шею сатрапа. Кажется, это что-то вроде символа власти. Интересно, сатрап эту пластину даже в постели не снимает, или он надел её по случаю нашей встречи?

Он опустился на кровать и жестом указал мне сесть рядом, но я помедлила, на что получило насмешливое:

– Не бойся. Хоть ваши северные обычаи мне и не близки, особенно то, что незамужней женщине дозволено в одиночку разъезжать по дальним странам, но раз у тебя есть жених, он может не переживать за твою честь.

Что ж, раз сам сатрап обещает меня не трогать, пожалуй, стоит ему поверить.

Я осторожно присела на противоположный краешек кровати и, увидев лежащую рядом книгу о Сахирдине, не упустила случай прощупать почву, сказав:

– У меня вышла ещё и третья книга. О поездке в дремучие джунгли, где живут крошечные олени и гигантские птицы.

– Третья книга? – заинтересовался сатрап и потянулся к блюду, чтобы взять кисть винограда и передать её мне. – Я её ещё не читал. К сожалению, не так часто я могу получать книги и новости с Севера. Но я обязательно попрошу, чтобы мне её прислали.

Не читал? Прекрасно. Значит и газетных статей обо мне и Стиане тоже не видел.

– Зачем же просить кого-то? – осмелилась сказать я. – Я и сама смогу прислать её тебе из Флесмера или Фонтелиса, господин Сурадж. Даже с автографом и посвящением.

– А ты хитра, маркиза, – рассмеялся он. – Как красиво ты просишь меня позволить тебе вернуться на родину. Хочешь покинуть этот дворец?

– Хочу, – тут же ответила я, отправив виноградинку в рот.

– И что же ты собираешься делать, когда окажешься за его пределами? Молодой женщине опасно странствовать в одиночку по Старому Сарпалю. Уж лучше я отправлю послание твоему жениху, и он пришлёт за тобой корабль. Тогда и я не буду переживать, добралась ли ты до дома или нет.

Нет уж. Если он напишет письмо Адемару, я отсюда до скончания века не выберусь.

– Прошу, не отправляй ему посланий обо мне. Я ведь не говорила ему, куда отправляюсь. Не хотела его волновать. А если при дворе узнают, что я побывала в твоём гареме и даже была в твоей опочивальне, обо мне тут же пойдут нехорошие слухи, и тогда свадьбе точно не бывать. Уж лучше отпусти меня без всяких посланий. Я сама доберусь до побережья и дождусь корабля для беженцев.

При слове "беженцы" по лицу сатрапа снова пробежала тень, но не успел он ничего сказать, как за дверью раздался громогласный стук и послышалось: