Миледи и притворщик

– За такого могучего пса можно выручить пять монет серебром на рынке в Занталане, – сказал джандерец, на что Стиан тут же отреагировал.

– Он слишком стар, чтобы его продавать.

– Зря так говоришь, пёс хорош. Если б я постоянно не скитался по морю между двумя берегами, то купил бы его у тебя. – Тут он отстранился от Гро и поднял голову, чтобы пристально посмотреть на меня и сказать. – Приметная женщина. Говорят, таких только в Чахучане можно найти, если далеко на север забраться. За сколько продашь?

Я онемела от такого откровенного хамства, что даже и не нашлась что сказать. А потом на смену удивлению пришёл гнев, вот только Стиан и рта мне не дал открыть – он просто зашёл вперёд и закрыл меня своей спиной от взора джандерца.

– Она тоже не продаётся.

– Пять монет серебром дам.

– Как за собаку?

– Ну да. Эта женщина ведь тоже немолодая.

Ну, всё, я сейчас точно не вытерплю и взорвусь... Так, спокойно, Эмеран, просто представь, как волна накатывает на берег и утаскивает за собой этого нахала.

– Женщина тяжела и больше не годится для того, зачем ты её хочешь купить.

– С приплодом могу заплатить больше, – оживился лодочник, а я невольно вцепилась в Стиана.

– Зачем тебе чужой ребёнок?

– Если родится таким же светлокожим, его можно будет продать за семь монет серебром. А если будет девочка, то за неё и золотом заплатят.

У меня сердце едва не остановилось от этих слов. Проклятые работорговцы! Как же не хватает здесь Алилаты и её армии.

– А девочка тебе зачем? – сохраняя невозмутимость, спросил Стиан. – Всем чахучанцам известно, что от сарпальца и северянки может родится лишь уродец. А сама северянка, родив калеку, быстро увядает, усыхает и становится старой каргой. Так что не трать серебро и золото зря. Лучше кого из тех прикупи, – тут он махнул в сторону жён Муаза и добавил, – те и девочек могут родить, и красавицами ещё на долгие годы останутся. На таких и золота не жалко.

Удивительно, но джандерец внял совету Стиана и поспешил к лодке, где в окружении прислужниц и стражей сидели важные дамы. Не знаю, что за диалог состоялся между ним и одним из советников Муаза, этого я не слышала, зато отчётливо увидела, как слово за слово между ними разразилась перепалка. Джандерец выхватил из ножен длинный кинжал, стражи направили на него свои ружья, женщины дружно завизжали…

Кончилось всё тем, что самый косматый из джандерцев отругал своего соплеменника и прогнал его прочь от лодок. Неудавшийся работорговец поплёлся в сторону деревенских лачуг, а косматый принялся раскланиваться перед советником Муаза. Кажется, он просил прощения за своего незадачливого товарища и уверял, что больше проблем у таких важных господ и их свиты точно не будет.

Вот так шутка Стиана едва не обернулась стрельбой и поножовщиной. И его, похоже, это ничуть не волновало.

– А если бы они переубивали друг друга? – спросила я его по-аконийски.

– Значит, нам можно было бежать отсюда.

Действительно, какой прекрасный шанс мог выдаться, пока стражи и джандерцы сражались бы друг с другом. Жаль только жён Муаза и прислужниц – они-то точно не виноваты, что мужчины притащили их вслед за собой в такое опасное место.

Наконец, все споры были улажены, и настала пора садиться в лодки. Нам со Стианом и Гро досталось место на корме, а шестеро стражей ютились у носа, пока матросы разворачивали парус. Дабы мы не устроили побег и не спрыгнули в воду, наши охранники решили привязать к нашим ногам верёвки и другим концом обмотать их вокруг наших же тюков с вещами. Странный план, ведь при желании путы вокруг ног можно незаметно отвязать. Вот только такое желание у меня быстро пропало, стоило нам оказаться в открытом море вместе с другими лодками. Нет, своим ходом далеко я не уплыву. И даже думать об этом не буду. Мой малыш не должен подвергаться опасности. Теперь я отвечаю не только за свою жизнь.

Долгий ночной переход через пустыню, затянувшиеся утренние сборы и убаюкивающее покачивание лодки заставили меня вскоре заснуть на плече Стиана. Когда я открыла глаза, вокруг плескалось тёмное море, над головой серело хмурое небо, а за бортом проплывали охапки грязно-коричневых водорослей.

– Земля уже близко, – известил меня Стиан.

Я и сама успела заметить чёрную полоску суши впереди и уже предвкушала, что скоро мы пристанем к берегу, и я смогу размять затёкшие ноги. Я даже потянулась к верёвке, чтобы отвязать её от своей лодыжки, но тут же услышала окрик стража:

– Не сметь!

Какой же дурак... Ну, куда я уплыву отсюда? Разве что к тому самому острову, куда и должна пристать лодка.

– Я хочу взять свои вещи из сумки, – известила я и потянула верёвку на себя, чтобы достать до сумки.

– Ничего не трогай! Сиди и жди!

Так мне и не удалось достать камеру и заснять морские просторы с борта лодки. Единственное, чем мне удалось занять себя в томительном ожидании берега, это запустить пальцы в шерсть притулившегося между мной и Стианом Гро и начать поглаживать его.

Наконец мы высадились на пляже, закиданном ошмётками морской капусты и ползающими между ними крабами. Небо начало стремительно чернеть, и стражи вместе со слугами принялись разводить костры и вытаскивать со дна лодок свёрнутые полотнища и шесты для шатров. Пока все обустраивали лагерь на пляже, джандерцы выволокли лодки из воды и направились к кромке леса. Там в зарослях ютились деревянные хибары, явно сколоченные на скорую руку. Туда-то и юркнули разбойники-мореплаватели, чтобы заночевать. Мне же совсем не хотелось идти спать под душный свод шатра, меня манил морской бриз и шум волн.

– Куда собралась, женщина? – услышала я суровый голос одного из стражей.

– О, вот ты-то мне и поможешь, – уверенно заявила ему я, и полезла в дорожный баул, чтобы вынуть оттуда складной штатив с сумкой для объективов и вручить их озадаченному надзирателю. – Неси к морю и жди моих указаний.

Повесив на шею камеру, я ещё раз глянула на этого истукана, а он, кажется, никуда идти и не собирался. Эх, стражи Алилаты были куда послушнее…

– Ну же, иди за мной. Поможешь установить камеру. Заодно будешь охранять меня от диких животных, пока я работаю. Что ты так на меня смотришь? Я же не сбегать от тебя собираюсь.

С этими словами я направилась в сторону прибоя. Растерянный страж всё же последовал за мной, явно не понимая, чего от меня ждать. А я попросту остановилась в двадцати метрах от лагеря и принялась выбирать точку съёмки. Мой страж остановился рядом и замер. Пришлось отобрать у него штатив, расправить телескопические ножки и закрепить камеру, направив её на костры у лагеря.

– Госпожа, как ты заставила эту железную палку вырасти? – заворожённо спросил он.

– Это волшебство, – не желая вдаваться в подробности, кинула я.

– А что за коробку ты на неё поставила?

– Оберег от злых духов. Куда я его направлю, там будет властвовать благодать, и зло обойдёт это место стороной.

– А что за бутыль без горлышка ты к ней прикручиваешь? – указал он на съёмный объектив.

– Усилитель благодати. Чтобы она разлилась по всему пляжу и даже лесу.

Про тросик он, к счастью, спрашивать меня не стал, и я занялась съёмкой. Надеюсь, сидящие у ночного костра люди не будут резко двигаться и пятнадцатисекундной выдержки хватит, чтобы кадр не получился слишком тёмным.