Милицейская сага

– Имею. Ты вот мне по старой дружбе поведай, у тебя все мальчики на "тачках"? - Ну!

– Я сейчас глянул: перед отделом сплошь иномарки. На какие шиши они все это напокупали? - Не знаю.

– Как это?

– А так. Не мое это дело. По работе я с него спрашиваю. А дальше - частная, извини, жизнь. Кто и где "бабки" забивает - не моя боль. Понял?

– Нет. Сам-то вот на чем ездишь?

– На чем надо, на том и езжу. Бестактные вопросы задаешь. Это тебе, слава Богу, не прежние года, когда за каждую покупку на партбюро отчитывались. И вообще, пришел по делу - давай делом заниматься.

4. Едва выйдя из кабинета, Мороз нос к носу столкнулся с Вадимом Ханей. Постаревшим, попритухшим, но с той же беззаботной лукавостью на физиономии. Не виделись они пять лет - со дня Ханиного увольнения из милиции.

– Вадька! Ты что - восстановился?

– Поднимай выше! Перед тобой адвокат с трехлетним стажем. Поначалу, когда меня из ментовки выперли, сильно расстраивался. Бумаги какие-то писал на восстановление. Слава Богу, не пошли навстречу. Теперь очень даже доволен. На меня, знаешь, какой спрос? У! Только успевай вертеться. Зато и сам при "бабках", и следопутам жить даю.

– То есть?

– А как же!. Следователь, он же, если не совсем ошпаренный, от обвиняемого "на лапу" напрямую никогда не возьмет. А тут адвокат. Старый дружбан, который не сдаст. А хитрушек, чтоб "бабки" "срубить", сам знаешь, полно. Из-под ареста там освободить, статью поменять, наказание снизить. Все, как говорят, в наших руках. Обвиняемый меня, само собой, благодарит. А я уж завсегда с кем надо поделюсь. "Подлянки" никому не бросаю. В нашем деле все должно быть по-честному, на доверии.

– Другими словами, зубами за подзащитного глотку не рвешь.

– Опять смотря кто! Если человек при серьезных "бабках", можно и расстараться. Но и тут мы со следаком, случись чего, одну мазу держать будем. И на судью, если надо, выйдем. Все ж в обойме! Каждый на своем месте.

– А вместе - единая правовая система, - мрачно констатировал Мороз.
– Что о Чекине знаешь?

– Плох Чекин, - на подвижном Ханином лице обозначилось огорчение.
– Пьет по-черному. Из дома выгнали. Пытались мы его к адвокатскому делу пристроить, но - не годен оказался. Не умеет договариваться. Совсем, совсем мужик ломается. Просто ума не приложу, что и делать.. - Вадим Викторович!
– закричал выглянувший в коридор помощник дежурного.
– Начальник следствия разыскивает. Не могут без вас начать.

– О! Всем Ханя нужен. Извини, опаздываю. Очень у меня сегодня вкусная двести первая. (сноска - "статья 201 уголовно-процессуального кодекса - ознакомление обвиняемого с материалами дела перед их направлением в суд). Держи визитку и не теряйся. Если срочно понадобится адвокат, имей в виду - я тебя "забил".

Многозначительно подмигнув и потерев предвкушающе пальцы, Вадим Ханя заспешил дальше - он снова был в полном порядке.

Мороз же направился к выходу.

– Виталий!
– внезапно окликнули его.

Из глубины коридора к нему шагнули те самые подруги потерпевшей.

Теперь, длинноногие, в коротеньких юбочках под распахнутыми приталенными пальто, с распущенными волосами вокруг свежих лиц, они стояли перед ним одинаково стройненькие и изящные, будто чайные ложечки.

– Чего так официально? Зовите меня запросто и без затей - Виталий Николаевич, - прикидывая, кто из двоих мог его окликнуть, Мороз всмотрелся в дерзкие глаза влепившей лихую пощечину брюнетки. Заметно волнуясь под его взглядом, она торопливо сдула наплывший на глаз локон. Как когда-то ее мать. Ну, конечно!

– Марюська! Чтоб я сдох, Марюська!

– Узнал!
– гордясь перед подругой, она небрежно протянула ладошку.

– Но с трудом!
– Мороз в демонстративном восхищении крутнул ее вокруг оси.

– Что? Изменилась?
– подначила раскрасневшаяся девушка.

– Не то слово, - "подружка с ее безукоризненными чертами лица и припухлым ротиком все-таки поинтересней", - вскользь подметил он.
– Так это вашу, стало быть?...Как же вы, девочки, дошли до жизни такой?

– Говорила я этим дурам, нечего в глухомань ехать, - помрачнела Марюська.
– Жизнь понаблюдать захотелось. Вот и получили полной мерой... Кстати, это Оля!

– Да уж, нагляделись сельской экзотики. На всю оставшуюся жизнь, - глубоко, объемистой грудью вздохнула Оля, бросив на Мороза быстрый взгляд.

"Положительно - получше будет".

– Ты нас не подвезешь к центру? А то сюда-то приволокли. А отсюда за так никто не хочет.

– Конечно, таких-то красавиц, - приобняв обеих за тоненькие - наверняка по шестьдесят - талии, Виталий шагнул на мороз. Ощутил, что обе - каждая со своей стороны - охотно к нему прижались.

Кажется, намечалось очередное приключение.

– И как она теперь жить, бедная, будет?
– Оленька озабоченно потрясла головой, окутав ее заклубившимися мягкими светлыми волосами.
– У нее ведь жених. Узнает - бросит. Такой идиот!

– Бросит - значит, доброго слова не стоит, - маленький Марюськин ротик зло искривился.
– Сколько ей говорили, расслабься, живи сегодняшним днем. Так нет, все для него себя берегла. Вот и доохранялась.

Оленька расстроенно провела пальчиком по глазу, проверяя, не потекла ли краска.

– Знаешь, она нам рассказывала, как все было, - припомнила Марюся.
– Она сперва долго сопротивлялась. Пока сил хватало. А когда уже все, лежала и звезды считала. Много-много звезд!..Там и впрямь люди какие-то проходили. Еще до того. Она им кричать стала. Так они, сволочи, быстрей на другую сторону...

– Все быдло, - убежденно объявила она.
– Его счастье, паскуды, что он на Таньку, а не на меня попал.

– И что бы было?
– отогревая застывшие замки на дверцах машины, заинтересовался Мороз.

– Целым бы не ушел. В крайнем случае сделала бы вид, что хочу взять минет. Да и - откусила!

Мороз, раскрывая перед ними дверцы, захохотал было, но, скосившись на упрямый, иссеченный морщинками лобик Марюськи, осекся: девочка не шутила.

– Сударыня, вы случаем не мужененавистница?
– слабосильный аккмулятор кое-как "схватил", и машина двинулась к шоссе.

– Еще чего? По обоюдному согласию всегда пожалуйста, - повернувшись в полоборота к устроившейся на заднем сидении Оленьке, Марюська намекающе подмигнула, вызвав понимающий мелодичный смех.

– Ладно, рассказывай: откуда свалилась?
– оборвал Мороз. - Что ты? Где? Вообще - как? - Вообще - всегда!
– Марюська вытянула вдоль салона длинные ноги, потянулась.
– В этом году поступила на филфак. Бабушка умерла. Квартиру забрали. Так что живу в общаге. Вот вместе с девчонками. Старею - скоро восемнадцать стукнет.