Милицейская сага

– Гляди-ка! Охранная фирма, - приятно удивился Мороз.
– А мы с тобой, Зинуля, было решили, что рэкета какая-то уличная заявилась. Я-то грешным делом подумал, не пристрелить ли? А тут во как обернулось! Так как? Что охраняем, то имеем? А ну-ка поглядим, настоящее ли оно?

И неспешно, переводя откровенно подстрекающий взгляд с одного на другого, принялся раздирать картон на куски. Не дождавшись желаемой реакции, с силой долбанул отобранный пистолет о кирпичный стояк в углу, обрушив на цементный пол коробку со стеклянными банками.

– Оружие, между прочим, зарегистрированное. Твое счастье, что ты мент. А то за базар можно бы и ответить, - парень казался посмелее своего напарника.

– Так я ж не на работе, прелесть моя!
– возликовал Виталий.

– Ладно, пошли, - оборвал слабую Морозовскую надежду отвести душу старший.
– С ним без нас разберутся. А с тобой... за подставу ответишь.

Хмуро кивнув, он сделал движение к выходу. Но стремительный Мороз, оказывается, его уже перекрыл.

– Куда это вы собрались?
– недопонял он.
– Я так думаю, ваше место, ребята, теперь в клетке. Рэкет, угроза работнику милиции... Полный, можно сказать, джентльменский набор... Пиши, Зина, заявление. Я сейчас наряд вызову и упакуем!

– Нэ надо наряд. Пусть идут.

– То есть? Да ты чего, Зин? Такой случай!

– Пусть идут, - угрюмо повторил маленький чеченец.
– Не было никакого рэкета, и все тут. Показалось тебе. Друзья это мои. Пропусти!

Он отвел глаза от заухмылявшихся рэкетиров.

– Как скажешь, - Мороз разочарованно отступил. Пропустил первого. Но, когда мимо проходил старший, придержал его за локоть.
– Ты все-таки передай Будяку: Зиночка - мой друг. И если еще раз хоть одна ваша харя... Вижу, ты понял.

– Я, конечно, передам, - подтвердил тот. Быстро, втянув голову, шагнул к выходу и уже оттуда пробурчал. Так, чтобы расслышали остающиеся.
– Но и тебе не сто лет отпущено. Родича твоего урыли. Найдутся и на тебя люди.

– Да я вас, сволочей, сам всех повычеркиваю. И благодетельницу вашу госпожу Панину первой!
– Мороз сделал вид, что собирается броситься вдогонку. Но пугать было некого - оба визитера выскочили на улицу.

– Ну, и как это понять?
– разочарованный вконец Мороз вернулся к поникшему Магомедову.

– Они теперь решат, что я тебя специально позвал, - безнадежно произнес тот.

– Да хрен бы с ними. Повязали бы сейчас на месте, кинули в обезьянник и - образцово-показательный процесс. Ни одна зараза после не сунулась бы.

– Что не сунутся? Эти не сунутся. Через других все сделают.

– Да встряхнись, Зинка, ты под защитой правоохранительных органов!

Но обескураженный Магомедов шутить был не склонен. - Тоже мне - защита! Ты что, один такой здесь? А РУОП, а налоговая, слушай? Один, да?!

– Причем тут?..

– Притом, что не будет мне теперь жизни... И что ты прямо не вовремя? И так трудно стало: чечен ведь я. Семья на мне. Выживут из города, куда? В беженцы? Или, может, - за автомат?!

– Очнись, Зинка! Что ты как не ты? Кто тебя выживет? О чем говоришь?

– Э, слушай! Вы б лучше, когда Добрыню сажали, думали. При нем хоть какие-то правила были. А эти!.. Жизни нет! Сестра из Грозного с семьей приехала. Пустил. Как не пустить? Теперь домой хожу, соседи глаза воротят. Террористск.., - он запнутался среди заковыристых звуков, - говорят, гнездо. Как чего надо занять, идут. А все равно - гнездо! Мальчишка соседский. В доме моем, можно сказать, вырос. В спину чеченской мордой кричит. Потом среди ночи приезжают какие-то, приветы передают. Почему, говорят, не воюешь с неверными? Раз не воюешь, давай деньги на борьбу. Даю, куда денешься? Здесь прихожу - эти! Э! Ладно, поеду к Будяку. Может, еще договорюсь...Валька!

Из подсобки появилась спитая тетка в нечистом халате.

– Убери тут, слушай. Накрошили.

Он вышел в зал. Глянул на поджидавшую официантку, на притихших за дальним столиком девушек:

– Меня сегодня не будет. Столик обслужишь за счет заведения. Мои гости!

Обозначив кивок головой, быстрой походкой покинул шашлычную.

Следом, натянув на голову ветхий "пирожок", потянулся от барной стойки и одинокий пьянчужка, все это время прислушивавшийся к разговору в подсобке.

"Да, - пробормотал он, выходя.
– Любопытно! Очень любопытно. Кажется, появляются варианты". Если бы Мороз не задержался в подсобке, то, несомненно, узнал бы в благообразном выпивохе бывшего "саблезубого тигра сыска" Юрия Александровича Марешко.

– Это ты их, да?!
– Маринка азартно кивнула на дверь, через которую перед тем выскочили рэкетиры.
– Знаешь, как вылетели? Я как раз Ольге рассказала, как ты тогда на турбазе...

Глаза обеих девушек были полны восторга.

– Что?
– не дослышал Мороз. Что-то в нем вновь замкнуло. Что-то вот-вот...

В зал с совком в руке выбралась уборщица. Позвякивая собранным стеклом, на нетвердых ногах двинулась к урне.

– Не может быть!
– Мороз вскочил, перепугав и подружек, и официантку.
– Этого не...Вал?!.. Валентина Матвеевна, вы?!

– Узнал-таки, - огорченно пробормотала старуха.

Еще два года назад Валентина Матвеевна Каткова оставалась лучшим судебно-медицинским экспертом области. Скосившая ее трагедия имела в городе громкий резонанс. В 1994 году по наступлении восемнадцатилетия разом были призваны в армию ее сыновья- близняшки. Оба, едва пройдя учебку, оказались в Чечне. Мать даже успела получить от них одно бодрое письмо на двоих - повезло, попали служить в одну часть. И следом, через месяц, - два тела с одинаково перерезанными глотками.

Говорят, что Каткова "подвинулась" сразу. Но то, что она спилась за какой-то месяц, - это Мороз знал доподлинно.

И все-таки увидеть умнейшую, доброжелательную сорокатрехлетнюю Валентину Матвеевну в образе безобразно опустившейся старухи, - это в нем никак не сходилось.

– Но как же так! Вы - и?..
– Мороз поперхнулся.

– Бывает, - успокоительно произнесла меж тем та, что была прежде Катковой, возобновляя свое движение к урне.

– Но почему?!
– выкрикнул Виталий.
– До сих пор не пойму. Вы же мать. Могли не допустить! Простите, конечно, что по-живому. Но - пацанов на живодерню! Да к тому же Тальвинскому обратились бы. Уж для вас-то!

– Кто?!
– отбросив совок, так что битое стекло задребезжало о плитку, она повернулась, и через старушечий облик блеснула горькая усмешка прежней Катковой.

– Не может быть. Этого не может быть!
– окончательно перепугав девчонок, Мороз ухватил ее за плечи и с силой тряхнул, так, что отчетливо раздалось клацанье зубов.
– Чтоб Андрей вам в этом отказал, этого не может быть! Значит, вы не то сказали, не так объяснили. Ну же!

Требовательно вгляделся в слезящиеся мутные глаза.