Миллион черных роз
Шрифт:
Руки тряслись, ключ не попадал в замок… Кое-как справившись с дверцей машины, Лола плюхнулась на водительское сиденье, и вдруг почувствовала, что у нее подломился каблук…
Эта мелкая неприятность оказалась последней каплей, переполнившей чашу. Лола разрыдалась.
Так недавно все в ее жизни было отлично — роли, успех, аплодисменты… Да и с Ленькой они вроде помирились, и в их странном доме царил покой, который так необходим ей для творческого подъема и который так нужен ее четвероногим и пернатым любимцам… И вдруг все пошло вразнос, неприятности, мелкие и крупные, сыпались одна за
Лола сидела за рулем и горько плакала. Вдруг служебная дверь театра распахнулась и на улицу высыпала толпа ее милых коллег… Актеры о чем-то оживленно разговаривали — очень может быть, они обсуждали ее и примеряли к ней новую роль — роль разоблаченной убийцы…
Ни в коем случае они не должны увидеть ее в слезах! Такого унижения она просто не переживет!
Лола торопливо открыла сумочку, чтобы найти платок или салфетку и вытереть мокрое от слез лицо.
На колени ей выпала визитная карточка.
Золотой обрез, черные с золотом буквы по глянцевому картону.
Всего одно слово — «Магистр».
Одно слово и тонкий рисунок, сделанный словно быстрым росчерком пера — роза и шпага.
Что за странная визитка? Ни имени, ни телефона, ни адреса… И как, интересно, эта карточка попала к ней в сумку? Лола была уверена, что никто не давал ей сегодня свою визитку, а утром ее в сумочке совершенно точно не было — Лола долго искала помаду и перерыла все содержимое… Слово «магистр» ни о чем ей не говорило, а вот рисунок на карточке — роза и шпага — напомнил смерть Валерии Борисовны и все связанные с ней неприятности…
Лола окончательно взяла себя в руки. Она решительно бросила странную визитку обратно в сумочку, собираясь повнимательнее разглядеть ее на досуге, и повернула ключ в замке зажигания.
Коллеги поравнялись с ее машиной, но демонстративно не замечали ее — или Лоле так только показалось? До нее донесся обрывок разговора:
— … Кто бы мог подумать! А с виду такая милая девушка! Вот уж от кого я совершенно не ожидала…
— Да что вы! Я с самого начала ее раскусила! Это такая лживая особа!.. — последняя реплика, конечно, принадлежала Айвазян. — Верно, Лиза?
Но Штукина, как ни странно, промолчала.
Лола сжала зубы, проглотила злые слезы и резко сорвала машину с места.
Она не помнила, как доехала до дома. Только перед самым подъездом пришла в себя и поняла, где находится, удивившись попутно, что сумела на автопилоте доехать до своего дома и даже не попасть в аварию. Еще несколько минут посидела за рулем, отдышалась и вышла из машины.
Свет в подъезде не горел, и консьержка почему-то отсутствовала. Лола, чертыхаясь, кое-как на сломанном каблуке доковыляла в полной темноте до лифта, нажала кнопку. Проклятый лифт, конечно, не работал. Все одно к одному!
Лола тихо застонала и вдруг услышала у себя за спиной еле слышный, но совершенно отчетливый шорох.
Она замерла, задержав дыхание. По ее спине пробежала ледяная судорога страха. Сзади нее совершенно точно кто-то был. Она чувствовала это тем загадочным шестым чувством, унаследованным от далеких диких предков, которые точно так же по ледяной судороге в спине узнавали о подкрадывающемся сзади леопарде или соплеменнике… Иногда
узнавали слишком поздно.Лола, все так же не дыша, медленно, беззвучно повернулась.
Она не знала, что увидит за спиной — да и что можно увидеть в кромешной темноте? Но тем не менее ей хотелось оказаться лицом к неведомой опасности.
Повернувшись на сто восемьдесят градусов и прижавшись спиной к холодной стене, Лола испуганно вгляделась в темноту. Из дальнего, самого темного угла на нее смотрели два горящих зеленым огнем глаза.
— Я тебя не боюсь, — прошептала Лола, на самом деле трясясь от первобытного животного страха, — я тебя нисколько не боюсь!
А два зеленых глаза начали медленно приближаться к ней.
Лола вжалась спиной в холодную стенку, затряслась мелкой дрожью и едва слышно проговорила:
— Мама!
И словно в ответ на ее негромкий крик, ужасное зеленоглазое существо выразительно и отчетливо произнесло:
— Мур-ау!
И в то же самое мгновение на лестнице послышались торопливые шаги, по стенам заплясал круг неяркого желтоватого света и раздался такой родной, такой милый Ленькин голос:
— Аскольд, скотина, ты куда запропастился!
— Леня, Ленечка! — закричала Лола из последних сил. — Я здесь! Спаси меня! Здесь кто-то есть!
— Лолка, — Маркиз подошел к ней, в руке у него был фонарик, а голос звучал очень удивленно, — Лолка, ты что тут в темноте делаешь?
— Я тут боюсь, — ответила Лола чистосердечно, — тут темно, лифт не работает, и еще кто-то смотрит. Зелеными глазами.
— Аскольд! — обрадовался Маркиз и осветил фонариком кота. Аскольд как ни в чем не бывало сидел на полу и вылизывал белую лапу. На Маркиза он взглянул с таким выражением, словно хотел сказать: «Приходите невовремя, мешаете работать. Если вы ко мне, запишитесь у секретаря».
— Я, понимаешь, дверь открыл на минутку, а этот прохиндей и выскочил, — объяснял Маркиз, медленно поднимаясь по лестнице с котом на руках и поддерживая под локоть спотыкающуюся Лолу, — выскочил и куда-то подрал… А тут темень такая, я пока фонарик нашел…
Водворив Аскольда обратно на его законную жилплощадь и поставив перед Лолой тарелку с замечательным пловом, приготовленным по рецепту из журнала «Лиза», Маркиз наконец соизволил выслушать свою боевую подругу.
Лола обстоятельно и подробно пересказала ему все свои сегодняшние неприятности — начиная с опоздания на репетицию, сорванную по причине обнаруженного тетей Клавой свежего трупа, и заканчивая найденной в ее собственной гримуборной бриллиантовой змейкой покойной Валерии Борисовны и недвусмысленно выдвинутых против нее подозрений в убийстве.
Леня слушал ее внимательно, но, на взгляд Лолы, недостаточно проникся трагизмом событий — то есть не вздыхал, не хватался за голову и не выражал Лоле достойного случаю сочувствия. Более того, Лола отметила даже, что несмотря на кажущуюся внимательность, Ленька достаточно рассеян, во всяком случае пару раз он вставил традиционное «Да-да, дорогая…» и «Конечно, дорогая…» невпопад. Это Лолу еще больше расстроило, и она снова захлюпала носом. Открыв сумочку, чтобы достать оттуда платок, она закончила свой рассказ, плавно переходящий в сдержанные рыдания: