Миллион в воздухе

– На кого он сейчас работает? – продолжала Амалия. – Или это тоже секретная информация?

– Боюсь, – дипломатично промолвил О., – нас не интересует ни этот авантюрист, ни то, с кем он сотрудничает. Впрочем, вы же сами знаете – он всегда продается тому, кто больше заплатит.

Амалия вздохнула.

– Я думала, вы не откажетесь мне помочь, – сказала она наконец. – Мне очень нужна информация.

О. стал заверять ее, что готов хоть сейчас на все, что угодно, дабы угодить госпоже баронессе. Но Амалия отлично понимала, что это всего лишь слова. Ее охватила досада.

– Боюсь, – сказал О., – мне уже надо идти, сударыня. Вы и сами понимаете: дела… Был счастлив повидаться с вами, госпожа баронесса.

Он не торопился уйти, не сбегал от нее: нет, такие люди достаточно владеют собой, чтобы удалиться степенно, спокойно и не спеша. Они отбывают с достоинством, а на вашу долю остается лишь раздражение и смутное ощущение, что вас одурачили, ловко провели, и даже некому пожаловаться, как с вами обошлись. Однако последнее слово в этом незримом поединке все-таки оказалось за Амалией.

– Вас случайно не интересует аквилон? – громко спросила она в спину уходящему резиденту.

Конечно, это была шалость, порожденная досадой, но она сработала. Спина дрогнула, и когда О. обернулся, Амалия увидела на его лице настороженное любопытство.

– А что, вам известно, где находится аквилон? – Тоном О. пытался обратить все в шутку, но Амалия видела, что он вовсе не шутит.

– Там же, где и Эол, я полагаю, – усмехнулась она. – Всего доброго, сударь.

Она повернулась к приказчику и попросила показать ей украшение для корсажа в виде гирлянды глициний с бриллиантами, аметистами и жемчугом. О. нерешительно потоптался на месте, переложил трость из одной руки в другую и удалился поразительно быстрым для его возраста шагом.

«Нет, не шантаж, конечно… – размышляла Амалия, делая вид, что рассматривает украшение. – Но что-то по нашей части, определенно, если уж О. известно об этом. Quod erat demonstrandum [31] . Только при чем тут полицейский Моннере? Будь на его месте какой-нибудь агент вроде Оберштейна, было бы понятно; но Моннере, коллега Папийона? Или он случайно разворошил осиное гнездо?»

В конце концов ей надоело ломать голову над загадками, и она просто купила украшение, которое рассматривала, а в придачу к нему – еще и кольцо.

31

Что и требовалось доказать (лат.).

Пока Амалия коротала время в ювелирном магазине, Мэй обсуждала с Уолтером, каким образом лучше всего подобраться к Луи Норвэну. Они уже расспросили соседей и узнали, что у кондуктора трое детей и он должен вернуться домой ближе к вечеру, когда поезд прибудет в Париж. Дальше, очевидно, за Норвэном надо установить слежку, как предписывают правила детективных романов, но тут Мэй бросила на себя взгляд в зеркальную витрину, мимо которой проходили они с Уолтером, и трагически проговорила:

– Он меня узнает!

На ней было бежевое пальто, которое ей одолжила Амалия, а также шляпка с вуалеткой, закрывавшая пол-лица. Мэй мучил неотвязный страх, что востроглазый Норвэн признает ее, сбежит, скроется, затаится в парижских улицах, и тогда расследование провалится, и исключительно из-за нее, а раз так, баронесса Корф (по совместительству кардинал Ришелье) до конца своих дней не пожелает с ней разговаривать. Напрасно Уолтер твердил Мэй, что она выглядит прекрасно и что Норвэн никогда ее не признает хотя бы по одной причине – ему в голову не придет, что за ним следят. Мэй охватила жажда преображения, кошелек жег карман, и она потянула своего спутника в магазин.

Через полчаса из магазина вышел все тот же Уолтер с открытым, симпатичным лицом, но на его руке висела девушка сантиметров на десять выше, ибо Мэй купила туфли на высоких каблуках. Кроме того, теперь у нее были белокурые волосы. Да, да, Мэй наконец исполнила свою мечту, приобретя парик.

– Теперь, – объявила она, – я выше ростом, и волосы у меня другого цвета. Может быть, мне надо еще изменить голос, чтобы Норвэн уж точно меня не признал?

Уолтер, которого все эти преображения вконец смутили и запутали, стал уверять Мэй, что кондуктор все равно не услышит ее голоса, а раз так, ни к чему и стараться.

– Я просто пытаюсь предусмотреть все, – храбро ответила Мэй.

Увы, она не предусмотрела того, что высокие каблуки ужасно неудобны для ходьбы, а новые туфли невыносимо жмут. Мэй стала хромать и замедлять шаг, Уолтер заметил это и встревожился. Вдобавок парик то и дело порывался обнаружить свое чужеродное происхождение и рухнуть на тротуар вместе со шляпкой. Мэй была в отчаянии.

– Из меня никуда не годный сыщик, Уолтер! – со слезами на глазах сказала она своему другу. – Портос всех подвел!

Священник стал ее успокаивать. Он нашел тысячу доводов, один убедительнее другого. Все они, впрочем, сводились к тому, что Мэй самая лучшая на свете, а стало быть, ее сыщицкие подвиги не имеют совершенно никакого значения.

– Может быть, вернемся домой, если тебе тяжело идти? – предложил Уолтер. – Я не думаю, что госпожа баронесса будет сердиться на нас за то, что мы не выполнили ее задание.

– Да, но она же сказала, что очень важно проследить за Норвэном, – возразила Мэй. – Что, если он сказал нам неправду о человеке из десятого купе?

Однако через полсотни шагов Мэй была вынуждена сдаться. Она потерпела поражение. Туфли победили. Идти дальше невозможно.

– Надо взять фиакр, – сказал Уолтер, но тут Мэй схватила его за руку и стала вертеть головой.

– Он здесь! – сказала она таким громким шепотом, который при желании можно было расслышать на том конце улицы.

– Кто? – спросил вконец растерявшийся Уолтер.

– Кондуктор! Быстрее, Уолтер, он уходит!

И, забыв обо всем на свете, Мэй побежала вперед. Священнику ничего не оставалось, как последовать за ней.

– Странно, – пробормотал Уолтер, косясь на часы на ближайшей церкви, – если соседи сказали нам правду, он должен был вернуться только через час.

Однако Мэй не ошиблась: это действительно был Норвэн, который освободился раньше времени, причем он успел еще и переодеться в обычную одежду, чтобы униформа не бросалась в глаза. Кондуктор шел по улице, оглядываясь по сторонам, и Мэй в страхе прижималась к Уолтеру, боясь, что Норвэн их заметит. В одном месте кондуктор внезапно остановился, вытащил из кармана какую-то бумажку и стал рассматривать номера домов, после чего повернулся и зашагал обратно.