Милые обманщицы

– Я разговаривала с клиентом сегодня утром, – выговаривала кому-то мама. – Тогда они были счастливы.

Ханна изящно обмакнула желтохвоста в соевый соус и принялась листать каталог «Джей Кру». Ее мать была вторым человеком в филадельфийской рекламной компании «Макманус энд Тейт», и ее целью было стать первой в истории фирмы женщиной-президентом.

Помимо того что мисс Марин была чрезвычайно успешной и амбициозной бизнес-леди, она принадлежала к тем женщинам, которых большинство парней в роузвудской школе называли не иначе как «милф» [41] . У нее были длинные, рыжевато-золотистые волосы, гладкая кожа и невероятно гибкое тело, отточенное ежедневными ритуалами виньяса-йоги.

41

MILF (англ.) – аббревиатура фразы «mother I’d like to fuck», что переводится как «мама, с которой я хотел бы заняться сексом» и является общим разговорным выражением (сленгом), разъяснение которого расценивается как вульгарное.

Ханна знала, что ее мама не идеальна, но до сих пор не понимала, почему родители развелись четыре года назад и почему ее отец тотчас начал встречаться с Изабель, невзрачной реанимационной медсестрой из Аннаполиса, штат Мэриленд. Что называется, обменял дорогую вещь на дешевку.

У Изабель имелась дочь-подросток, Кейт, и мистер Марин сказал, что Ханна непременно полюбит ее. Через несколько месяцев после развода он пригласил Ханну в Аннаполис на уик-энд. Ханна нервничала перед встречей со своей квазисводной сестрой, поэтому уговорила Эли поехать вместе.

– Не волнуйся, Хан. Мы затмим эту Кейт, какой бы она ни была, – заверила ее Эли. Увидев, что ее слова не убедили Ханну, она добавила свою знаменитую фразу: «Я – Эли, и я непревзойденна!» Сейчас это прозвучало бы глупо, но тогда Ханна могла только мечтать о том, чтобы чувствовать себя так же уверенно. В той поездке Эли была ее подушкой безопасности – доказательством того, что она не лузер, от которого попросту сбежал отец.

Как бы то ни было, уик-энд обернулся катастрофой. Кейт оказалась самой красивой девчонкой из всех, кого она знала, а отец, не стесняясь, прилюдно назвал Ханну поросенком. Правда, он быстро дал задний ход и сказал, что это шутка, но то был последний раз, когда она его видела… и первый, когда она заставила себя сблевать еду в унитаз.

Впрочем, Ханна ненавидела думать о прошлом, поэтому редко предавалась воспоминаниям. К тому же теперь она уже не смотрела на ухажеров своей матери с надеждой «Вы будете моим новым папой?» в глазах. Да и разрешил бы ей отец являться домой в два часа ночи или пить вино, как разрешала мама? В этом она очень сомневалась.

Мисс Марин хлопнула крышкой телефона, и ее изумрудно-зеленые глаза впились в Ханну.

– Это твои новые туфли к началу учебного года?

Ханна перестала жевать.

– Да.

Мисс Марин кивнула.

– Много комплиментов получила?

Ханна повернула лодыжку, чтобы осмотреть свои фиолетовые туфли на платформе. Она побоялась столкнуться с секьюрити универмага «Сакс», поэтому пришлось заплатить за них из собственного кармана.

– Да. Немало.

– Не возражаешь, если я позаимствую их?

– Э-э, конечно. Если хоч…

Опять зазвонил телефон. Мама схватила трубку.

– Карсон? Да. Я разыскивала тебя всю ночь… Что, черт возьми, там происходит?

Ханна сдула со лба косую челку и сунула Крохе крохотный кусочек угря. Кроха выплюнул его на пол, и тут же раздался звонок в дверь.

Мать и ухом не повела.

– Им это необходимо сегодня вечером, – говорила она в трубку. – Это твой проект. Я что, должна приехать и водить тебя за руку?

В дверь позвонили снова. Кроха залаял, и мама наконец встала, чтобы открыть.

– Это, наверное, опять те девчонки-скауты.

Девочки-скауты приходили к ним в течение трех дней подряд, пытаясь продать какое-то печенье. В их районе скауты были особенно настырные.

Но уже в следующее мгновение мама вернулась на кухню, а следом за ней вошел молодой темноволосый зеленоглазый офицер полиции.

– Этот джентльмен сказал, что хочет говорить с тобой. – На золотом нагрудном знаке копа было выбито: ВИЛДЕН.

– Со мной? – Ханна ткнула себя пальцем в грудь.

– Вы Ханна Марин? – спросил Вилден. У него на поясе зашумела рация «уоки-токи».

И тут Ханна его узнала: Даррен Вилден, он же учился в старшей школе, когда она была в седьмом классе. Насколько она помнила, этот Даррен Вилден переспал со всеми девчонками из команды по дайвингу, и его чуть не выгнали из школы за кражу директорского винтажного мотоцикла «Дукати». Точно, этот коп и есть Даррен Вилден – такие зеленые глаза трудно забыть даже по прошествии четырех лет. Ханна надеялась, что он окажется стриптизером, которого ради розыгрыша подослала к ней Мона.

– В чем, собственно, дело? – спросила мисс Марин, с тоской поглядывая на свой мобильник. – Почему вы прерываете наш ужин?

– Мы получили сигнал из бутика «Тиффани», – сказал Вилден. – Камера видеонаблюдения зафиксировала вас в момент кражи некоторых ювелирных изделий. Записи с других камер молла прослеживают ваши передвижения до самой машины. Мы вычислили вас по номерному знаку.

Ханна впилась ногтями в ладонь, как это всегда бывало с ней в минуты особого волнения.

– Ханна не могла этого сделать, – отрезала мисс Марин. – Правда, Ханна?

Ханна открыла было рот, чтобы ответить, но слова застряли где-то в горле. Сердце бешено колотилось.

– Послушайте. – Вилден скрестил на груди руки. Ханна заметила у него пистолет, заткнутый за пояс. Он казался игрушечным. – Мне просто нужно, чтобы вы пришли в участок. Может, все прояснится и окажется, что это ошибка.

– Я уверена, что это ошибка! – воскликнула мисс Марин и достала бумажник от «Фенди» из такой же сумочки. – Сколько я должна заплатить, чтобы вы оставили нас в покое и не мешали ужинать?

– Мэм, – его голос прозвучал сердито, – вы должны просто проехать со мной. Хорошо? Это не на всю ночь. Я обещаю. – Он улыбнулся той чертовски сексуальной улыбкой Даррена Вилдена, которая, видимо, и помогла ему избежать исключения из школы.

– Хорошо, – сказала мать Ханны. Они с Вилденом долго смотрели друг на друга. – Позвольте, я возьму свою сумку.

Вилден повернулся к Ханне.

– Мне придется надеть на вас наручники.

Ханна ахнула.

– Меня, в наручники? – Вот это уж действительно полная глупость. Такое можно было услышать разве что от шестилетних соседских близнецов, когда они играли в копов. Но Вилден вытащил из кармана настоящие стальные браслеты и осторожно защелкнул их на ее запястьях. Ханна надеялась, что он не заметил, как дрожат ее руки.

Если бы только произошло чудо, и Вилден приковал ее этими наручниками к стулу, врубил популярную мелодию семидесятых «Оторва» и содрал с нее одежду. К сожалению, чуда не произошло.

* * *

В полицейском участке пахло подгоревшим кофе и замшелым деревом, потому что, как и большинство муниципальных зданий Роузвуда, это был бывший особняк железнодорожного магната. Вокруг суетились копы – принимали телефонные звонки, заполняли бланки, раскатывали взад-вперед на своих маленьких стульях на колесиках. Ханна ожидала увидеть здесь и Мону с накинутым на запястья маминым шарфом от «Диор». Но, судя по пустой скамейке, Мону еще не задержали.