Милый мальчик

Меня радостно встречает ни с чем не сравнимый стиль СССР, и я, наконец-то вздыхаю от облегчения. Добралась...

**

11

До самой поздней ночи я тружусь по дому как пчелка: выскребаю грязь, выбиваю вонючие ковры и подушки с допотопного дивана, протираю пыль и тщательно мою полы. Работы хватает. Кран гудит, вода долго прыщет во все стороны сначала ржавая, но потом со скрипом все же идет чистая и прозрачная. Пить её все равно не решаюсь, поэтому кипячу себе несколько литров в эмалевой кастрюле с полустертыми вишенками.

Корю себя за то, что не купила хотя бы минимальный набор продуктов, через несколько часов работы под ложечкой начинает посасывать от голода. Как-то впопыхах я совсем не думала о приземленных вещах.

Но проблема моя вдруг решилась настойчивым стуком в дверь.

Застываю на месте как есть: враскоряку с половой тряпкой в руке. Меня прошибает холодный пот: это Чудик пришел по мою душу! Нашел меня так быстро и легко! Это же невозможно!

Но стук повторяется, и снаружи кто-то кричит женским голосом:

– Эй, есть кто? Валя, ты?

Наспех вытерев руки, открываю дверь. На крыльце стоит сухонькая старушка, глядящая на меня с подозрением.

– Ты кто?

– Здрасте. Я двоюродная внучка бабы Вали. Была у неё тут один раз, вы наверное, не помните.

– Аааа, помню, отчего ж. Валя всегда про тебя хорошо отзывалась - добрая, хорошая девочка.

– О. Спасибо, - внезапно смущаюсь, что и сама баба Валя про меня не забыла. Про таких говорят "родственники - седьмая вода на киселе". А она даже соседке рассказывала.

– Ты за домом приглядеть? Валя-то когда вернется?

– Я точно не знаю. Вот, пока решила проверить что тут и как в ее отсутствие, - уклончиво отвечаю. Блин, я ведь завалилась без спроса.

Нет, она всегда говорила что будет рада меня видеть, но у меня и в мыслях не было, что однажды мне придется прятаться в ее доме.

– Ну ясно, - закивала старушонка.
– Это правильно, старикам нужно помогать. Я за парником уж ухаживала как могла, поливала. Да собирать все одно некому, половина овощей сгнила. Говорила ей не сажать, кто ж в августе сажает-то? А она все ещё урожай собрать хотела. И где теперь сама...

Моё сердце подпрыгивает от радости.

– У неё есть парник?

– Конечно. И у меня есть. Мы свежие овощи начинаем есть с мая и аж до самого ноября, - с гордостью заявляет соседка.
– Завтра тогда ты начинай за овощами ухаживать, раз приехала помогать. А вот ещё...

Она вытаскивает из кармана связку ключей.

– Тут и от калитки, и от входной двери. Маленький - от погреба. Что ж ты через забор лезла? Валя не передала ключи?

– Да мне несподручно было за ними ехать, - оправдываюсь я.
– Главное, от дома на своём месте, под горшком.

– Ну и ладно. Бархатцы я тоже поливала. Хорошо, что ты приехала, а то я и за своим-то особо не успеваю - здоровье не то. А ещё и за Валиным.

Старушка посмотрела на меня, на тряпку с ведром за моей спиной и вдруг ласково улыбнулась.

– Приходи, я тебе борща налью. Сегодня с готовкой уже некогда будет.

– Ну что вы, - чувствую себя неловко, но, живот бурчит так, что я почти уверена: через часик вся неловкость исчезнет. Старушка очень милая и добрая, и мы с ней разговариваем еще минут пять о том, о сем, прежде, чем она уходит.

Вычистив весь домик, под рев пустого желудка я сворачиваю бурную деятельность и добегаю до соседки, где она мне наливает огромную порцию потрясающего борща. Потом мы пьем с ней чай и болтаем без умолку о пустяках. Словоохотливой бабе Вере совсем тут скучно и одиноко, и она радуется любой возможности пообщаться с живым человеком, а не с позабывшими её родственниками по телефону. Я ловлю себя на мысли, что с весёлой старушкой мне тоже интересно, и обратно домой ухожу в приподнятом настроении, булкой домашнего хлеба и с горсткой леденцов в кармане. Темно - хоть глаз выколи, и парником решено заняться завтра.

После долгой катавасии с душем, я все же умудряюсь слить ржавую воду и дождаться чистую, наспех обмываюсь еле тёплой водой и ложусь спать внизу на диване. На втором этаже есть крохотная спаленка с голубыми рюшами и ажуром на занавесках, но отчего-то я не решаюсь нагло завалиться в хозяйскую комнату, хотя выглядит она вполне уютно. Только запах старый и слегка прелый, комнаты давно не проветривали.

Расстелив на диване белье в крошечных розочках, я наконец-то плюхаюсь спать. В домике тепло и уютно, за окном воет ветер. Я чувствую себя в безопасности.

Мне действительно начинает казаться, что этот домик - лучшее место на Земле. После пустой необжитой общаги или вечно одинокой квартиры, где днем с огнём не сыщешь мать - СНТ бабы Вали кажется райским местечком. Хотя, парадоксально звучит, тут ведь я тоже одинока.

Интересно, близнецы ощущали себя одинокими? Ведь они всегда были друг у друга...

Мыслей в голове много. Но глаза слипаются от усталости, и под заунывное пение ветра я сладко засыпаю.

– ----

В общем я отправилась выполнять поручение Инны Семеновны сразу же, надеясь быстро со всем справиться и успеть в художку.

У Рождественских чисто и сухо в подъезде, в квартиру стоит обычная металлическая дверь. Не знаю чего я ожидала, но тут слишком... аккуратно, что ли. Как-то не похоже на логово сумасшедшего психа с ножницами.

Звонок весело тренькает, но никто не отвечает. Из-за двери доносится классическая музыка, и меня отчего-то пронимают мурашки. Опять не ожидала подобного.

Мне теперь вообще кажется, что понять Рождественских не под силу ни одному психотерапевту, куда уж мне.

Звоню ещё раз, решив про себя, что если никто не откроет - это знак. Сбегу к чёртовой бабушке без зазрения совести. В глубине души я на это, конечно, надеялась.

Секунда, вторая, третья... Тишина.

Что ж, Инна Семеновна, я честно попыталась. Дальше вы уж сами как-нибудь.

Едва я обрадовалась такой неслыханной удаче и развернулась , как мыльный пузырь моей преждевременной радости лопнул - дверь распахивается. В недрах квартиры разрывается Пётр Ильич Чайковский со знаменитым трудами для Щелкунчика. На меня удивленно смотрит Додик.

– Додик... Тьфу-ты, Егор...
– Прекрасное начало, Боброва! В твоём репертуаре!

От грубого ляпа готова провалиться сквозь землю, но парень просто смотрит на меня, по всей видимости, задаваясь вопросом какого черта я тут забыла.