Милый мальчик

– Можно забыть об этом инциденте, если один из вас умрет.

Они откашливаются и хмуро глядят на него исподлобья, татушка пялится куда-то под руль. Заметив приближение Саввы, он в испуге роняет телефон под ноги. Кому-то печатал. Может, полицию вызывал.

– Может, ты? Спасешь своих друзей? Вы же одна команда.
– Он стоит, жуткой тенью возвышаясь над машиной.

Тот сглатывает, заблокировав дверь изнутри, но Савва лишь усмехается. Еще бы, окно по-прежнему открыто, но даже если парень его закроет, скорее всего, псих просто его разобьет. Его ничто не остановит.

– Или ты?
– Наклонившись к дернувшемуся в сторону сидящему на земле Стасу, он поднимает его телефон, который выпал у того от удара.

– Запихнуть тебе его в глотку? Чтобы больше никаких медвежат оттуда не изрыгалось. М?

Стас отчаянно мотает головой, и я вонзаю ногти в ладони, чтобы очнуться от ступора и хоть что-то сделать.

– Я... Я не расстроилась...
– заикаясь, я смахиваю слезы рукавом куртки.
– Все в порядке, правда...

Взгляд Саввы плавно перебирается на меня, и я перестаю шевелиться, стараясь удержать рыдания и не всхлипывать. Вид у меня, конечно, совсем не счастливый. Зареванное лицо с грязными полосками слез, огромные перепуганные глаза, от страха увеличенные в два раза. Искусанные губы.

– Пожалуйста, давай уйдем...
– Топчусь на месте, боясь приблизиться. Осознаю, что и сама чуть не огребла по полной.

Миша, ну ты и дура! Полезла к нему в самый разгар его расправы. Просто удивительно, что он и мне не добавил, чисто случайно.

– Ты не хочешь поднять себе настроение?
– с легким удивлением спрашивает этот чокнутый, внезапно положив ногу Стасу на щиколотку. Тот в панике смотрит на ногу, на меня, на психа.
– Может, закончим его спортивную карьеру прямо сейчас?

О боже. Этот чокнутый маньяк сейчас точно сломает ему кость. Он реально слетел с катушек...

– Не надо! Прошу тебя! Оставь их, - судорожно прошу, осторожно приближаясь.

Трясущимися руками обхватываю его ладонь, быстро бросив взгляд на Стаса с таким же испугом, как и он на меня. Мои собственные ладони становятся липкими и мокрыми, и мне даже не надо смотреть туда, чтобы понять, что это кровь ребят.

Мне их действительно жалко, слишком жестоко Савва с ними обошелся. Все мои чувства написаны на лице, потому что Чудик смотрит на меня бесстрастно и произносит, угадывая:

– Ты их жалеешь.

– А тебе самому разве их не жалко?
– тихо спрашиваю, коротко всхлипнув. Слезы снова появляются в глазах, и я ничего не могу с этим поделать.
– По-моему, такое наказание как-то слишком...

Его брови поднимаются вверх.

– Но я еще ничего не успел сделать. О каком наказании идет речь? Сломать ему ногу и закрыть для него баскетбол было бы еще как-то похоже на наказание.

Он снова смотрит на Стаса и на свой тяжелый ботинок, которым он прижимает щиколотку несчастного парня к асфальту.

– Нет-нет! Я не то имела ввиду, - торопливо подбираю слова. Мне хочется увести его отсюда. Хочется спасти Стаса и остальных. Они полные придурки, конечно, но ломать ногу?
– Может тогда не будем их наказывать? Зачем тратить на это время? Поехали отсюда.

Савва долго обдумывает мое предложение и смотрит прямо в глаза, прежде, чем убрать ногу со Стаса, который наконец-то снова стал дышать.

– Ладно. Поехали.

Я даже не помню как снова оказалась в его машине. Савва равнодушно шлепает мне на колени букет. На прозрачной обертке остались разводы крови. Рядом на коленях лежит золотой пакетик с сережками, которые мне совсем не хочется принимать, но в данный момент я боюсь сказать нет.

Дорога для меня проходит словно в тумане, поэтому знакомые стены общаги, появившиеся в конце поездки, удивляют до глубины души. Неужели я избавлюсь от него хотя бы на несколько часов? Он правда привез меня домой.

– Э-м-м, ладно. Я пойду. Увидимся на парах, - слабо произношу я, уставшая от всех событий, всколныхнувших мою скучную и размеренную жизнь за каких-то пару дней.

Вытащив чупа-чупс изо рта, этот долбанный псих наклоняется и целует меня с языком, долго и настойчиво. Клубничный вкус впитывается в меня, как вода в рыхлую землю, а запах Чудика проникает даже под кожу. Сколько ни мойся - не отстанет. Мне приходится обреченно прикрыть глаза, покорно принимая поцелуй. Но я все еще мечтаю исчезнуть, сбежать или просто стать для него неинтересным объектом.

Отстранившись через несколько минут с полуприкрытыми глазами, Савва спокойным голосом заявляет:

– Еще раз попытаешься спрятаться - я тебя найду. Хочешь знать что я с тобой сделаю?
– покрытые жутким мраком глаза смотрят, не мигая. В них тьма пожирает все живое вокруг, подбираясь ко мне все ближе и ближе.

В ужасе я мотаю головой, вцепившись в букет, словно в спасительную соломинку.

– Не провоцируй меня, Миша, - холодно продолжает Чудик.
– Если не хочешь пострадать.

С этими словами его рука ползет под юбку и сжимает мою голую ляжку, прямо возле кромки трусиков. С леденеющими внутренностями я чувствую что-то холодное и металлическое в его руке. Маленькое.

В изнеможении я закрываю веки, молясь, чтобы этот крошечный предмет не оказался лезвием. Но, черт возьми, я совсем не уверенна...

– Не трясись ты так. Если будешь делать все правильно, то с тобой ничего не случится.

– Я... Я поняла...
– хрипло прошептала я, медленно открывая дверь авто. Савва убрал руку с лезвием, и я вскоре оказалась снаружи. На свободе. Ну хотя бы на несколько часов, пока не придумаю что-то более оригинальное, чем побег в самую задницу мира. Который для этого маньяка оказался сущим пустяком и даже некой затравкой.

Почти не ощущая голыми ногами осеннего ветра, я топаю в сторону общаги, с трудом удерживая тяжелый букет. Мне хочется кричать и крушить все вокруг. Мне хочется сделать с Саввой что-то такое, что он сам сделал с баскетболистами на парковке.

Сука, мне хочется задушить его голыми руками.

**

19

– Миха?
– в коридоре общаги меня встречает изумленный голос Ляльки, возвращающейся из душа.

Мы стоим и пялимся друг на друга, подружка оценивающе смотрит на букет, на название ювелирного бренда на пакете. Присвистывает. А я даже не нахожу сил просто кивнуть в знак приветствия. Стою контуженным пингвином, вылупив глаза.

– Твой потрепанный видок, конечно, вызывает вопросы. Ладно, представлю, что это последствия бурной ночи, - приподняв изящную бровь, комментирует она.
– Но лицо-то почему зареванное, и еще эта тоска в глазах? У него оказался маленький корнишон?

Она тихо ржет над собственной шуткой.

Даже не улыбнувшись, я делаю глубокий вздох.

– А ты... Миш, это че? Кровь?
– хихикание подруги мгновенно затихает, и в ее голосе я теперь слышу тревогу.

– Ляль, - разлепляю пересохшие губы и устало тру глаза рукой. Боги, какая же я грязная. Мне срочно нужно в душ.
– Давай потом все расскажу, ладно?