Милый мальчик

Как назло этот придурок выбирает парты прямо перед ней. Усаживает меня на стул, садится рядом и, продолжая держать за руку, пристально разглядывает, как величайшую и редкую драгоценность. В глазах Ляли мы выглядим приторно-сладкой парочкой.

От его взгляда мне не по себе. Савва абсолютно точно ненормальный, нельзя смотреть на людей так, словно хочешь выпить их до дна. В голову приходит именно такая ассоциация.

Пытаюсь отодвинуться от него хотя бы на несколько сантиметров, но своей возней делаю только хуже: его рука выскальзывает из моей ладони и ложится на бедро. А потом медленно ползет по нему прямо под юбку, словно гребаный маисовый полоз.

**

20

Ну, во-первых, я сразу вспоминаю свой глупый манифест против юбок. Про который я благополучно забыла, впопыхах собираясь на пары. А зря! Сейчас бы не ощущала жар его горячих пальцев по коже. Тонкий капрон совершенно не спасает, ощущение что по ногам раскаленная лава проснувшегося вулкана ползет.

Наглые движения его пальцев становятся совсем невыносимыми, потому что засранец подбирается прямо к промежности. Я сжимаю ноги, пытаясь спихнуть его руку, но безрезультатно. Вероятно, что сверху, с Лялиного места прекрасно видно, как его рука елозит у меня под юбкой. Какая мерзкая пошлость.

Мне стыдно, щеки покрываются пылающим румянцем, но я сижу, задеревенев и не шевелясь. Только слегка поворачиваю голову к Савве, глядя на него умоляющим взглядом. Он как будто не замечает моих выпученных глаз и измученного вида, продолжая наглаживать ногу.

– Боже, хватит заниматься непристойностями прямо на паре, - шипит позади Ляля.
– Выглядит отвратительно.

Я не отвечаю и прикрываю дрожащие веки. Потому что к моей ноге снова прижимается что-то маленькое и холодное, отчего я вздрагиваю. Слезы пекут глаза, но я изо всех сдерживаю их, чтобы не показать слабость перед этим шизанутым чудовищем. Я уже поняла, что мой страх и слезы доставляют ему удовольствие. Жаль, что при виде него у меня возникают именно эти чувства. Испугаться. Зарыдать. Два постоянных пункта в списке ежедневных дел, которые прочно застолбили верхние строчки вместе с появлением психа.

– Боброва, у вас все в порядке?
– неожиданно спрашивает маленький сухонький преподаватель, вглядываясь в меня пристальным взглядом.
– Какая-то вы побледневшая.

– В-все хорошо, - слабо блею в ответ, чувствуя, как рука Саввы замирает.

– Ладно, тогда начнем занятие.
– Препод теряет ко мне интерес и монотонно начинает вести лекцию.

Медленно поворачиваюсь к сидящему рядом парню, и сердце пропускает тяжелый удар, когда губы сумасшедшего безумца изгибаются в улыбке. Как будто он ждет что я сорвусь и закричу о помощи, брошусь бежать. Но я не двигаюсь с места, потому что тупо боюсь, что он меня исполосует. Он ведь только и ждет малейшей ошибки, знака, что вот сейчас пора.

Любит он меня, как же. Сука долбанутая.

Вид у Чудика расслабленный и спокойный, только взгляд темный из-под полуприкрытых век. Помимо страха, весь его вид вызывает во мне злость и ненависть, от дурацких старомодных очков до кудрявой челки, крупными кольцами падающей на лоб и порой закрывающей эти убийственные глаза. И эта вечно черная одежда и снова невесть откуда взявшийся чупа-чупс, распространяющий клубничный аромат. Вид этого психа раздражает до зуда в кулаках и острой зубной боли. Хочется вгрызться ему в шею, чтобы только оставил меня покое.

Меня не покидает ощущение, что Савва знает что я сейчас испытываю, потому что на его лице застыла понимающая ухмылка. Что за долбанные игры? Вчера потащил мне покупать подарки, страстно целовал. А сегодня опять пугает острыми предметами и откровенно издевается. Я вообще его не понимаю. Долбаный мудак.

Хоть бы его баскетболисты отметелили как следует в отместку. Может, тогда перестанет вести себя как конченый маньяк и избивать всех без разбору.

В памяти всплывает лицо избитого билетера в кинотеатре, когда Савва потащил меня в школе в кино. Конечно, я испугалась отказывать ему, поперлась, делать было нечего. Ну и ночка тогда выдалась! Я сразу как-то постарела лет на пять. А парень всего-то не хотел нас впускать в зал, потому что не набралось минимальное количество зрителей. Такими темпами, если и дальше Савва будет поблизости я и моргнуть не успею, как превращусь в старуху.

Занятие идет, в аудитории как всегда шумно, студенты болтают между собой. Преподаватель, будто не замечая наглого шума вокруг, продолжает бубнить свой предмет. Ребятам откровенно скучно, растеклись за партами как медузы на солнце. Наверное, только я сижу, точно кол проглотив, по-прежнему чувствуя напряжение в каждой клеточке своего тела, и смотрю прямо. Попросту игнорируя своего соседа по парте. Но неожиданно перед моим лицом возникает чупа-чупс на палочке. Розовый и блестящий, только что побывавший во рту этого психа. Чудик наклоняется к моему уху и, касаясь губами ушной раковины, бархатным голосом шепчет:

– Оближи.

Встрепенувшись на месте, я смотрю на него с яростью.

– Не буду! Сам облизывай!
– Мой шепот мне самой кажется слишком громким, и я быстро замолкаю, притихнув и глядя на придурка с настороженностью. А вдруг мое неповиновение его разозлит? С него станется запихнуть мне этот чупик в глотку вместе с палкой.

Он молчит и смотрит на меня темным взглядом, всякая улыбка исчезла с его губ.

– Савва, - примирительно начинаю я, утомленно вздыхая. Кажется, я впервые назвала его по имени. Его зрачки мгновенно расширяются.
– Что тебе от меня нужно?

Задавая подобные вопросы я хожу по лезвию ножа, но его игры мне уже, правда, всю душу вымотали. Даже плевать становится на последствия, появляется тупая усталость.

– Как что? Глупый вопрос, учитывая, что ты моя девушка.

– Разве так с девушкой, которую любят, обращаются?
– спрашиваю, как у него, как у маленького ребенка.
– Что ты хочешь со мной сделать?

Мы разговариваем вполголоса, и я искренне надеюсь, что Ляля позади не настроила свои пеленгаторы на наш диалог.

– Много чего, - признается Савва после недолгого молчания. Он смотрит прямо в глаза.

Всего два слова, а по моему телу врассыпную бросается табун мурашек. К горлу снова подступает страх, а в животе всколыхнулось тревожное чувство, камнем свалившись вниз.

– Почему именно я?
– задаю сиплым голосом терзающий меня извечно вопрос.

– А ты не понимаешь?

Не дождавшись ответа, он ласковым движением убирает локон с моего лица. Со стороны выглядит будто между нами царит романтическая идиллия. Ну просто чудо, а не парень.

– Ведь я уже говорил тебе. Ничего не изменилось. Ты мне нравишься, Боброва. Очень сильно. Думаю, ты предназначена мне судьбой.

С этими словами он прижимает чупа-чупс к моим губам и совершенно гробовым голосом произносит:

– Оближи.

Пугающее выражение лица и холодный приказной тон острыми иглами пронзают меня насквозь, и мне ничего не остается делать, как вытащить язык и осторожно облизать гребаный леденец. Савве этого мало, и мое унижение продолжается: чупиком он надавливает на мой язык и засовывает мне его в рот целиком, заставляя посасывать с влажным звуком. Взгляд, при этом, у него совершенно безумный.