Милый мальчик

– Я уверена, что он запомнил этот урок.
– Мой голос дребезжит, как несмазанное колесо старой телеги, но я стараюсь держаться уверенно.

Савва неспешно поднимается с корточек, и мне хочется зажмуриться и бежать от него, сверкая пятками. Однако я продолжаю стоять столбом, вцепившись взмокшими ладонями за край юбочки, и смотреть во все глаза как он приближается. Савва снова окидывает меня нечитаемым взглядом.

– Переоденься.
– Голос острый как бритва. Взгляд тоже.
– Жду пять минут.

– Но... Моя работа...
– лепечу я, кидая испуганный взгляд на Тасю. Та смотрит на меня в ответ с такими же круглыми глазами, но не рискует вмешиваться.

И тут, в довершение всего, главная дверь распахивается, и в кафе заходит Славик. Как вовремя.

– Накурился, наконец, - бросает с нервным смешком Катя.
– С тобой как за каменной стеной.

– Что здесь происходит?!
– Славик нелепо суетится, разглядывая кровь, перевернутые столы, осколки, и по всей видимости, не сообразив кто виновник разгрома. Бросается мимо Саввы к Тасе. Та молча таращится на нас, приклеившись к стене. Посетители тоже замерли, никто не рискует выдавить и слова.

– Ты идешь или мы еще задержимся?
– Савва буравит меня взглядом.

Решение принято мгновенно. Дурака Славика мне правда будет жаль. Он, хоть и глуповатый, но хороший парень. Да и в конце концов, зря я на него наговариваю, глупая в этом зале - только я. До сих пор не понимаю каким образом стала обладательницей такого сказочного ухажера.

Обреченно вздыхаю.

– Да, я сейчас.

До раздевалки я добираюсь бегом, но мне не до переодеваний. Хватаю бомбер, запихиваю джинсы в плюшевый рюкзак. Боже, лишь бы увести его быстрее отсюда, пока он еще кого-то не прибил. О другом я не думаю - ни о работе, ни об объяснениях девочкам. В голове лишь одно: увести поехавшего монстра отсюда.

Набрасываю бомбер прямо на нелепый костюм, и, радуясь оверсайзу куртки, выскакиваю обратно в зал.

Чудик какого-то хрена уже стоит напротив Славика. Тот, сощурившись, приценивается.

– Вот и я!
– перебарщивая с радостью, восклицаю я. Немедленно хватаю своего Чудилу под руку и утягиваю прочь под подозрительный взгляд нашего охранника. Уже за спиной слышу как Славик снова спрашивает у Таси о происходящем, но ее ответа так и не дождалась - мы достигли двери, и я буквально вытаскиваю свое "счастье" наружу.

И только на улице, в ярости отшвырнув его руку, даю волю чувствам, выругавшись отборным матом и пиная металлическую гремящую урну.

– Сука! Сука! Сука!
– ору в бешенстве, игнорируя темную и зловещую фигуру рядом.
– Моя работа!... Это конец! Черта с два она возьмет меня обратно!

– Пф. Это дерьмо, а не работа, - раздается сбоку.

Не слушая этого придурка, я трясущимися руками нашариваю в рюкзаке и выуживаю потрепанную пачку сигарет. Не знаю, есть ли там хоть одна целая сигарета, я давно не курила... Есть. Уф... С трудом достаю одну и засовываю в рот, придерживая губами. Но не успеваю даже зажечь зажигалку, как этот козел выдергивает сигарету и одним движением сминает в кулаке.

Поворачиваюсь к нему со злым выражением.

– Какого хера?!

– Тебе бы рот с мылом помыть не мешало.

Не знаю что он имел ввиду: брезгливость к запаху сигарет или матный лексикон, но его заявление меня просто жутко взъярило. Как и его долбаное поведение. Смятая сигарета стала апогеем моей копившейся ярости. Бездонная, как я думала, бочка оказалась не такой уж и большой. И в эту самую минуту она взорвалась, выплеснув накопленное содержимое.

Громко зарычав, я бросаюсь на Чудика и отвешиваю ему хорошую оплеуху по уху. Успеваю расцарапать лицо, содрать очки и пнуть несколько раз по ногам, прежде, чем мое тело оказывается замуровано в его тисках и обездвижено.

– Сука! Гребаная сволочь! Ненавижу тебя! Ненавижу, сука!
– ору что есть мочи ему прямо в лицо.
– Как же ты меня достал!

От того, что он остается хладнокровным и спокойным меня трясет еще больше. Как будто чем выше уровень его спокойствия, тем больше полыхает все, что есть внутри меня. Перестав бестолково извиваться в его железных тисках, я делаю единственное, что кажется в это мгновение правильным - кидаюсь вперед и кусаю его прямо в линию челюсти, место, до которого мне удалось дотянуться на цыпочках.

Савва резко втягивает в себя воздух, все-таки даже этому зверю больно. А потом отдергивает меня от себя и как нашкодившую кошку хватает за шкирку на вытянутой руке.

– А ну отпусти меня, ублюдок! Я тебе задам, сволочь!
– Пытаюсь пнуть его в воздухе, но безуспешно. Он хоть и здоровенный, почему-то недосягаемый.

– Все мне испортил, козел! Всю жизнь! Долбанный шизик!
– ору как не в себя, и Савва, по всей видимости устав слушать мои вопли, отбирает свои очки, которые я сжимаю в кулаке и закидывает меня к себе на плечо, как ничего не весящий пиджачок.

– Отпусти! Что ты делаешь?!

– Хватит орать. Голова лопнет.

– Отпусти сказала! Отпусти! Долбанутый очкарик!

Не обращая внимания на мои вопли, Савва несет меня на парковку и, извернувшись, я вижу знакомую машину.

– Я никуда с тобой не поеду! Отпусти!

Скорее всего, я совсем не соображала от ярости, что творила. Ведь я его обзывала, ударила, укусила... Боже...

Но разозлило его не это. Хотя нет, и это тоже. Но как и у меня, в нем также лопнула его внутренняя бочка терпения. Мои вопли становятся апогеем, и он, грубо запихнув меня на заднее сиденье, как мешок с картошкой, залезает следом.

– Помогите! Насилуют!
– ору, дергая ручку противоположной двери и пытаясь выкарабкаться, но псих за спиной дергает меня к себе за ворот бомбера и неожиданно запихивает какую-то тряпку в рот, больно выкручивая руки. Как настоящий кляп!

Мычу в отчаянии, от боли в руках в моих глазах появляются искры вперемешку со слезами. Слабо взбрыкивая, я лихорадочно пытаюсь найти лазейку, но все бесполезно. Ничего в голову не приходит.

В этот момент Савва подхватывает меня под живот ладонью и одним движением вверх ставит меня на колени. Вдавливая грудью в сиденье и одновременно выкручивая руки, он сдирает второй рукой юбку вместе с трусами.

Я сразу же перестаю мычать и дергаться, в шоке и страхе застыв каждой клеточкой тела. Почти не успеваю ощутить октябрьский холод остывшей машины, поскольку псих вжимается в меня сзади каменным бугром. Нас отделяет друг от друга только жесткая ткань его джинсов.

В разразившейся тишине слышно лишь мое сбивчивое и рваное дыхание, да испуганный стук сердца. Теперь я мычу жалобно. А когда его палец без предупреждения врывается внутрь меня я вся сжимаюсь и взвываю, не в силах что-либо сделать. Только выть по-волчьи. Отчаяние затапливает с головой, мне кажется, что он лишил меня девственности одним лишь пальцем.