Мир богов

Глава 16

Ах, сударыня, вы, верно, согласитесь,

Что погода хороша, как никогда.

Вот что, сударь, я скажу, я и правда нахожу,

Что погода не такая, как всегда. [1]

Занятый очередными манипуляциями над злосчастными лягушками, Лиланд Бон по-прежнему болтался на болоте.

«Святые Небеса, это ты?» — обрадовался маг при виде своей единственной любви, которую уже не чаял увидеть. После чего он схватил Вифанию за руку и, не обращая внимания на её протесты, чуть ли ни бегом потащил к замку. «Прекрати упираться! — нетерпеливо воскликнул он. — У меня есть кое-что важное для тебя, и я не хочу, чтобы нас подслушали».

Когда они влетели внутрь холла, маг активировал защиту и подбежал к Вифании, которая терпеливо дожидалась, когда его отпустит приступ подозрительности.

— Ну, в чём дело? — поинтересовалась она.

— Ты лучше сядь! — сказал Лиланд Бон и, возбуждённо сверкая глазами, подтащил её к вычурному дивану.

Вифания с сомнением глянула на подозрительные тёмные пятна на обивке, но преодолела брезгливость и села — правда, на самый краешек дивана, где было немного чище.

— Я тебя слушаю.

Задрав подол балахона, на котором то появлялись, то вновь исчезали магические письмена, Лиланд Бон плюхнулся рядом с гостьей и, повернувшись всем корпусом, взял её за руки.

— Ты только не волнуйся, хорошо? — сказал он с жалостливым выражением на лице.

Все эти приготовления встревожили Вифанию, к тому же её бесил неряшливый парик Лиланда, который не только утерял форму, но и первоначальный цвет и теперь гармонично сливался с господствующим в замке серым фоном.

— Да что такое? — спросила она, не слишком пряча охватившее её раздражение.

— Прости, моя любовь, но я принёс тебе плохие вести! — проговорил Лиланд Бон со скрытым торжеством и, несмотря на вежливое сопротивление гостьи, поднёс её руки к губам и смачно их поцеловал — сначала одну, затем другую.

«Ну, всё! Если Головастик снова будет нести околесицу, я стукну его чем-нибудь тяжёлым!» — мрачно подумала Вифания и покосилась на статуэтку игривого фавна, стоящую поблизости.

— Мужайся, моя любовь! — заговорщицки понизил голос Лиланд Бон и добавил с трагическим пафосом: — Вифания, мне страшно не хочется тебя огорчать, но я — честный человек и не могу промолчать, когда такое творится! Знай, дорогая, все эти годы муж нагло обманывал тебя!

— Тоже мне, открытие! — фыркнула Вифания и язвительно усмехнулась. — Если вспомнить, как часто ты меня обманывал, то Чак на твоём фоне просто наичестнейший из мужей.

— Да я не об этом! — поморщился маг. — Я хотел сказать, что все эти годы Чак Вейс скрывал от тебя, что у вас есть дети.

Он замолчал и, пряча ликование, бросил на Вифанию выразительный взгляд, исполненный сочувствия, причём скорей настоящего, чем притворного.

— Я знаю, — отозвалась она с полным самообладанием.

— Что? — растерялся маг, ожидавший чего угодно, но только не этого.

— Чак всё мне рассказал. Твоя новость уже с душком, — насмешливо произнесла Вифания. — Между прочим, одна из рабынь, что ты нам продал, и есть наша с Чаком дочь.

— Такота-дота! — сразу же догадался маг.

Вскочив, он возбуждённо забегал по холлу, а затем подскочил к гостье и заглянул ей в лицо.

— Вифания, ты хоть знаешь, кто твой муж?

— Да, — вздохнула миссис Вейс и приступила к тому, за чем пришла. — Лиланд, во что бы то ни стало, но я должна увидеться с дочерью.

На этот раз уже она схватила мага за руки и с мольбой посмотрела на него.

— Помоги мне попасть во дворец Золотого императора, и я сделаю всё, что ты хочешь!.. Кроме одного, Чака я не брошу, — быстро добавила она.

На лице Лиланда Бона промелькнуло разочарование, но он был реалистом.

— Я же не самоубийца, — вздохнул маг и расчётливо глянул Вифанию. — Если ты поможешь мне с лицензией на право творения, то я, так и быть, помогу тебе попасть во владения Золотого императора. Только учти, в твоём распоряжении будет ровно час.

— Тогда ты должен доставить меня прямо к Сирин, — потребовала миссис Вейс.

— Сирин — это сбежавшая девчонка-рабыня? — деловито вопросил Лиланд Бон, когда они переместились в лабораторию замка и он, засучив рукава, с ходу взялся за дело.

Повинуясь его магическому призыву, большой медный чан зашатался и снялся с места, где простоял уже ни одну сотню лет.

— Да, — ответила Вифания и, глотнув многовековую пыль, взвившуюся к потолку, по-кошачьи чихнула.

— Это хорошо. Найти смертную на Небесах будет проще, чем богиню.

— Откуда ты знаешь, что Сирин смертная? — удивилась Вифания.

— Дорогая, пора бы уже уяснить, что ты имеешь дело с величайшим магом Фандоры, — последовал рассеянный ответ и руках Лиланда возник деревянный подойник с отломанным носиком. Когда чан опустился у его ног, он влил в него два ведра густой жидкости, похожей на жирное молоко.

Затем маг достал из кармана фартука крошечный хрустальный флакон и, держа его так, будто это величайшая драгоценность, вытряхнул оттуда ярко-розовую капельку. Она зашевелилась и, выпустив несколько ложноножек, сползла с его ладони и зависла в воздухе. «Ну давай!» — подбодрил её маг и она устремилась к чану.

Стоило карамельной капельке коснуться поверхности желтовато-белой жидкости, и Вифинию ослепила яркая вспышка. «Не забудь! У тебя только час!» — донесся до неё голос Лиланда, и он начал читать заклинания. Под его мерный речитатив молочный кокон, окутавший Вифанию, с такой скоростью рванул её вверх, что у неё скрутило желудок.

Придя в себя, она обнаружила, что лежит чём-то твёрдом, и на неё с любопытством смотрят три забавных человечка, причём один из них похож на зайца, другой — на кота, а третий — на рыбу.

— Смертная, — задумчиво протянул кот, облачённый в куцый серый пиджачок, вышитый по бортам легкомысленными розовыми цветочками.

— Причём красивая, как богиня, — восторженно добавил заяц в сияющем белом одеянии.

— Надеюсь, она не такая вредина, как та девчонка, что здесь живёт, — вздохнул старичок-рыба, одетый в роскошный оранжево-золотой халат.

Сконфузившись под взглядом Вифании, он схватил себя за длинные белые усы и прикрыл ими нос.

— Прошу прощения, сударыня! — прогундосил старичок-рыба. — Противная девчонка ударила меня и теперь я выгляжу как какая-нибудь драчливая рыба-молот, — пожаловался он.