Мир будущего

Он махнул рукой, и в углу комнаты материализовалась зеркальная перегородка, которая, видимо, должна была выполнять роль ширмы.

— Зачем?.. Не хочу! — Я непроизвольно попятилась прочь от стола.

— Ты должна протестировать ее прямо сейчас. Давай! — он придал своему голосу властность. — А не то выставлю тебя за дверь, на съедение чтецам и охотникам за политическими преступниками.

Он взял майку, скомкал ее и бросил мне в грудь. Скотина! Я поймала ее и принялась лихорадочно разглаживать складки. Может, я и не была в восторге от ее фасона, но мне бы и в голову не пришло обойтись с ней так грубо.

Я выругалась, но на меня уже никто не обращал внимания. Кинув напоследок сочувствующий взгляд, который мог означать: "Держись. Я уже прошел через это", Тимериус повернулся к Никелю и завел разговор о технических особенностях транс-форм.

Я еще раз осмотрела свое… платье? Узкого фасона, на толстых брителях, хотя на мой вкус, ткань слишком тонкая. Может просвечивать.

Нет! Я вовсе не скромница, и ничего такого уж крамольного в этой детали гардероба не было. Просто взбесило, что Никель собирается делать из примерки представление. Я могла бы проверить транс-форму в одиночестве, в спальне… Подумала об этом и тут же поймала себя на несоответствии: понятия "одиночество" и "в гостях у Никеля" абсолютно несовместимы. Он наверняка захочет увидеть результат своими глазами. Снова явиться ко мне…

Нет, уж лучше здесь.

Я зашла за перегородку и принялась раздеваться. Мужской разговор продолжался, как ни в чем ни бывало. Убеждая себя, что ширма непроницаема для посторонних глаз, сняла топ, а затем и джинсы. Натянула майку сквозь голову и замерла. Голое тело воспринимало ее не так, как обычную вещь.

Я сделала несколько осторожных шагов по направлению к столу, морщась и привыкая к необычному ощущению, каждым сантиметром кожи ощущая чуждую ткань транс-формы. Она была прохладной и никак не хотела выравниваться по температуре со мной. Держала форму при ходьбе, совершенно не собираясь в складки.

Никель вместе с остальными повернулся ко мне. Он задумчиво склонил голову набок и поскреб подбородок, в целом оставшись довольным увиденным.

— Ты привыкнешь к ней, — сказал он. — А теперь… пора придать вам более набилианский вид.

Он впился в меня взглядом, беззастенчиво рассматривая, ощупывая и оценивая.

Я начала заливаться краской, но тут моих ног что-то мягко коснулось. Я подпрыгнула от неожиданности, а когда взглянула вниз, чуть не вскрикнула.

Прямо на глазах, оставаясь на мне, платье меняло длину.

Я почувствовала волну тепла, широкой полосой пролившуюся от груди к ногам. Платье грелось и видоизменялось: юбка с одной стороны плавилась и укорачивалась, а с другого бедра удлинялась, вытягиваясь острым краем.

Никель довольно прицокнул.

— Еще короче, — бросил он, и на низ платья словно пролили невидимую кислоту, мгновенно разъевшую большой участок с внешней стороны бедра. Кромка теперь шла по диагонали: слева появился разрез, открывший бедро почти до трусиков; справа подол удлинялся и доставал до колена. Что-то также происходило сверху и по всей длине.

— Прекрати! — закричала я. — Почему ты управляешь МОИМ костюмом?!

— Потому что ТЫ пока не умеешь этого делать — усмехнулся он, но активная деятельность платья пошла на нет.

— Потрясающе, — проговорил Тимериус и мне сразу же захотелось скрыться с глаз долой. Спрятаться под столом? Убежать? Провалиться сквозь землю? Нет, только не последнее. Падать глубже уже некуда.

Я еще раз оглядела себя с ног до головы и убедилась, что платье перестало являть миру свои метаморфозы. Изменился не только фасон. Сама ткань уплотнилась и стала лучше облегать тело, сузившись в талии и слегка расширяясь книзу, слегка потемнела и превратилась в серебристую. Нижняя кромка выглядела зигзагообразной. То же самое сверху: лямки расширились еще больше, перестали быть ровными и симметричными.

Интересно то, что, несмотря на «рваность», платье напоминало не лохмотья, а ультрасовременный наряд прямиком с модный показов: его края словно были сложены из фрагментов геометрических фигур.

Я вернулась за стол. В глазах присутствующих светилось неприкрытое восхищение. Конечно, похвала Тимериуса и потрясенные взгляды адресованы платью и его способности изменять цвет и фасон, но мне все равно стало неловко.

— Сейчас транс-форма слушается только меня, но скоро я перепрограммирую ее. Вся "начинка" находится здесь, — Никель вынул из коробки ремень и указал на большую пластину, спрятанную внутри пряжки.

— Значит, я смогу отдавать ей команды, как хочу выглядеть?

— Да. Вслух и мысленно, — на последнем слове Никель сбился. Моя способность отдавать команды мысленно вызывала у него большие сомнения.

Еще бы. Он ведь никогда в меня не верил.

— Но как ей это удается? — спросила я, стараясь не обращать внимания на зарождающееся раздражение.

Я прожила в Набиле несколько лет, но трансформация костюма казалась чем-то из области фантастики. Здешние ткани обладают кучей невероятных, с точки зрения землянина, свойств. Они очень прочные и практически не пачкаются. Одна вещь может согреть в холод и не дать запариться, если вдруг станет жарко. Но я никогда не видела, чтобы одежда вела себя так… самостоятельно.

— Хочешь знать принцип действия? Да брось, — Ник отмахнулся от меня. — Это слишком сложно, да и не нужно. Все, что тебе достаточно знать — я создал нечто особенное.

— Неправда! — взорвалась я. Вскочила, перегнулась через стол и хлопнула ладонью по столу рядом с Никелем. В ушах зазвенело от собственного крика. — Бред! Всю жизнь одно и то же! "Я гениален, а остальное тебе знать не обязательно!"

Надо сказать, я произвела впечатление. Впервые с момента возвращения я наорала на Никеля. Недовольство, чаще всего подавляемое, накапливаемое маленькими порциями наконец вырвалось наружу вспышкой неконтролируемой ярости. Никель отшатнулся, в его лице читалось удивление и смятение. Он перевел взгляд на мою руку, прижатую к столу.

Ударила я не так уж и сильно, но ладонь зудела, и, честное слово, этим ударом я смогла достучаться до Ника.

— Хватит! На этот раз хочу знать все.

Повторив это, я села, мне больше необязательно казаться выше, чем на самом деле. Голос и так звучал твердо и властно. Возникло ощущение, что я сумела одним рывком прорваться сквозь многочисленные слои одежды и взять Ника за живое.

Отринув маски и образы, которые он надевал на себя одну за другой, наотмашь отбросив недоговорки и ложь, я добралась до самой его сути. До настоящего Никеля. И клянусь, он тоже это почувствовал. И, как любой обычный мужчина, внезапно для себя почувствовавший над собой женскую власть, растерялся. В его облике отчетливо проступило глубинное, затаенное; что-то детское, смиренное и восторженное.

— Осторожнее, къерр. — подал голос Борк. — Это может быть опасно.

Секунда, и лицо Никеля прояснилось.

— Как я уже сказал, эта ткань особенная, хотя по виду ее не отличить от обычной, — на этот раз Никель тщательно подбирал слова, говорил медленно и с трудом. — Благодаря химическому составу она умеет образовывать новые связи и разрушать старые. И еще она очень умная. Вся пронизана нейронными сетями.

Он сглотнул и зажмурился; его передернуло. Затем он продолжил уже более нормальным тоном.