Мир будущего

— В свете новых событий нам необходимо подумать о конфиденциальности разговоров и заняться кое-какой тренировкой. Освежить старые знания.

Я поджала губы и ответила ему безэмоциональным взглядом. Будто не понимаю, к чему он клонит.

— Они самые, Варисса. Мысленные разговоры и передача ментальной информации. И не смотри на меня так, я сам не в восторге от этого.

20. Пойло чтецов

История повторялась. Никель в точности повторил название курса, который преподавал мне и другим странникам-новичкам в начале обучения. Обстановка ресторана нисколько не походила на интерьеры Сферы, но образ просторной и светлой аудитории, в которой проходили наши уроки, мигом возник перед глазами.

Он на первом же занятии признал во мне девочку-чужака из Центра Разума. Признал и сделал объектом своего повышенного преподавательского интереса. Проверял знания чаще других, донимал въедливыми вопросами и проверками.

Я вспомнила его далеко не сразу. Обратила внимание — да. Он был видным, шумным и требовательным учителем. «Какой красивый чтец», с нотками страха и восхищения шептались о нем сокурсницы-набилианки.

Наши отношения не были судьбой, и не были любовью с первого взгляда. В его присутствии я совершенно не чувствовала себя влюбленной: скорее, недоделанной, незавершенной. Во мне просыпалась странную жажда, интерес и болезненное любопытство. Тянуло к чему-то, чему я не знала названия. Мне страстно хотелось восполнить пробел в ощущении целостности мира. Найти недостающую часть.

И когда он коснулся меня во второй раз, я получила то, что хотела. Пазл сложился в многогранную, насыщенную и прекрасную картину.

— Когда начнем? — Никель доел свою порцию и отодвинул тарелку. Паршивая новость! Значит, сам готов был начинать хоть сейчас.

Несмотря на последствия вроде брака, к его предмету у меня выработался стойкий негатив. Вместо умения передавать мысли на расстоянии в зачетке красовался жирный пробел; с управлением ментальной информацией худо-бедно справлялась. Приходилось справляться — на нем базируется жизнь всех высокоразвитых миров. Когда набилианцу или атлантийцу требовалось выучить новый язык, он загружали его себе в нейроноситель. Никакой зубрежки и корпенья над учебником. Пара секунд на то, чтобы овладеть чужой речью в совершенстве.

То же самое касалось предметов в школе и университете. За один день мозг студента наполнялся огромным объемом теории, на разучивание которой на Земле ушли бы месяцы. При этом некоторые предметы не подразумевали практических занятий, тогда как другие требовали многих и многих часов практики. Умение быстро находить нужную информацию лежало в основе всего процесса обучения. Учиться в Набиле без него все равно, что пытаться овладеть высшей математикой, не умея складывать дважды два.

Я, в свою очередь, склонилась над едой.

— Дай мне хотя бы поесть.

"Ты не можешь есть и думать одновременно?"

Я тихо ойкнула и чуть не подавилась.

Мне приходилось видеть людей, свободно общающихся с помощью мыслей, я даже научилась распознавать, когда в их головах возникали чужие фразы: Борк, например, напрягался и слегка прищуривался. Но я впервые пожалела, что никогда не видела себя в такие моменты. Выглядела я, должно быть, феерично: замершая, с открытым ртом и поднесенной ко рту вилкой.

Ник застал меня врасплох: чтобы начать подобный "разговор", обычно нужно дать на это согласие. Мысленное. Хочешь — отвечаешь, не хочешь — молчишь. Но я не ощутила ничего, похожего на запрос. Фраза Никеля вломилась в сознание без стука и предупреждения; не хватало только его фирменной саркастической интонации.

"Запроса не было потому, что ты разучилась говорить мысленно. Дверь в твой разум приглашающе открыта: ни замков, ни запоров."

Ну вот, снова! КАК?! Как, черт побери, он умудряется отвечать на вопросы, которые я даже не успела задать?!

При всем при этом Никель выглядел как ни в чем не бывало. Из потолка снова показалась этажерка, привезя с собой запотевшую бутылку и два фужера. Ник удивленно воззрился сначала на нее, потом на Борка.

— Ты правда заказал алкоголь? Я же пошутил.

Он переставил на стол фужеры: один мне, другой себе. Зачем-то подышал в свой бокал, достал бутылку из пазов и вытер капельки конденсата тканевой салфеткой. В общем, разыграл целый спектакль, в то время как ко мне в голову пришла его следующая мысль.

"Ты думаешь так громко, что часть твоих мыслей просто-напросто просачивается мне в нейроноситель."

Мое терпение лопнуло.

— ПРЕКРАТИ! — я с грохотом опустила вилку на стол. Меня всю трясло от еле сдерживаемой ярости.

— Прекратить что? — бутылка замерла в руках Никеля.

— Это! — я тяжело дышала, стараясь не сорваться на крик. — Прекрати влезать в мои мысли без предупреждения.

Никель помолчал.

— Хорошо, не буду. Но тебе следует наладить связь с нейроносителем. Он существует отдельно от тебя, хотя и встроен в твое тело.

Мне отчаянно не хватало обычных телефонов в Набиле, хотя я не могла не признавать очевидного удобства этой технологии: при определенных навыках обмена мыслями можно общаться на расстоянии, не раскрывая рта и не прибегая к помощи рук. Правда, этот способ скорее подходит для сухого и краткого обмена новостями, чем для оживленной и интересной беседы: в чужую голову мысль доходила обезличенным набором слов, лишенных ритма и тембра, присущих человеческому голосу (1).

Я ничего не ответила. Никель поднял бутылку:

— Будешь? Земного алкоголя здесь не найти, придется довольствоваться тем, что есть.

Я помотала головой.

— Тогда возьмем с собой.

Тут вмешался Тимериус. Он вырвал из его рук бутылку, нисколько не боясь прикоснуться к чтецу, вскупорил ее одним движением и наполнил мой фужер до половины. Кстати, что это?

Название на этикетке было незнакомым. Я опасливо подняла свою порцию и понюхала бледно-розовую, кристально чистую жидкость, вдыхая легкий терпкий аромат.

Никель не остался в стороне и тоже наполнил свой бокал. Одновременно, не сговариваясь и не смотря друг на друга, мы отпили из фужеров. Я предусмотрительно напряглась и скривилась, ожидая почувствовать тяжелый вкус крепкого алкоголя, но вместо него языка коснулся обжигающе холодный, но приятный напиток. Лишь спустя пару секунд после глотка рот слегка онемел, а затем потеплел, оставив после себя хмельную легкость. Я приоткрыла рот и пошевелила языком, привыкая к необычному ощущению.

— Что это? — я повернулась к Борку.

— То, что пьют в Центре Разума, къерра.

Ник удовлетворенно кивнул головой.

— Неплохой выбор.

Я сделала еще один глоток, который пошел уже совсем на ура. Вместе с ним обнаружилось интересное побочное действие — в голове наступила относительная тишина. Осталась только я, мое окружение, и никаких дурацких, непрошенных мыслей — даже своих собственных. Мне стало спокойно.

— Этим вы опаиваете несчастных посетителей? Чтобы сделать их более сговорчивыми?

Я повернулась к Борку и картинка перед глазами немного сдвинулась: мужчина выдвинулся вперед и сделался более ярким, выпуклым, а все остальное превратилось в его фон.