Мир Гаора

Варн молча склонил голову, никак не выразив своего отношения к его последним словам. Венн улыбнулся и встал.

– Свою миссию я выполнил, и разрешите откланяться.

Он специально заговорил витиеватыми длинными фразами, чтобы подслушивающий под дверью - а это мог быть только старший сын Кервина - успел скрыться или придумать оправдание своим действиям.

Но Линк этого не понял, и когда Венн вышел из кабинета, то сразу натолкнулся на него. Венн посмотрел на долговязого подростка, прямо в его горящие ненавистью глаза и устало сказал.

– Кто бы и что бы тебе ни говорил, ты можешь гордиться своим отцом. И матерью тоже. Они Армонтины.

* * *

Рейсы, работа в гараже, занятия с Лутошкой, работы по хозяйству. Всё устаканивается, как говорил Плешак, пусть ему в Ирий-саду хорошо будет. А интересно, ведь у Огня и свет, и тепло, и жар нестерпимый, и лёд вечный, кто уж что заслужил, а Ирий-сад для всех, или сволочей куда-то ещё отправляют? У кого бы это узнать? Даже случайных обмолвок не слышал.

Гаор гнал фургон в самом благодушном настроении. Так хорошо у него на душе давно не было. Всё, что задумывал, удавалось. Лутошку выпустили с ним в пробную поездку, потом парня проверил сам хозяин, и в следующий рейс по посёлкам Лутошку отпустят с ним. А вдвоём в дороге куда веселее. На склады он уже с Лутошкой съездил и смог в дороге провернуть давно задуманное. Дал небольшой крюк к примеченной им свалке, оставил Лутошку на дороге у фургона с раскрытым мотором, будто починка у них, и, приказав, если что, гудеть, пролез под огораживающей свалку колючей проволокой, порылся во всяком хламе и отыскал большой, на двадцать четыре жилы, и длинный, шагов на пять, телефонный кабель.

– Рыжий, ты пошто его?
– удивился Лутошка, когда он вернулся с добычей.

– Увидишь, - пообещал он, захлопывая крышку и залезая в кабину.
– Поехали. Место тихое, сам веди.

И Лутошка сразу про всё забыл, вцепившись обеими руками в руль, будто кто отнимает.

Хорошо, на въездах-выездах обыскивают его, а не машину, а уж домой въезжает совсем без обыска. Кабель он сначала положил в гараже, а потом, уже сняв наружную оболочку и расплетя на цветные проволочки, перенёс в свою повалушу. И теперь вечерами не просто курил со всеми в кухне, слушая чтение Лутошки, уже совсем почти правильное, а ещё делал оплётки. На руль, на ножи.

– Надо же, - покачал головой Тумак, глядя на его рукоделие.
– До чего умственность доходит.

А Нянька сразу распорядилась, чтобы и обеих девчонок этому выучили. Ну, мужикам, понятно, учиться такому поздно, руки уже под одно что-то приспособлены, бабам некогда, им и шитья хватает, одёжа-то на работе так и горит, а девчонкам в самый раз. Лутошка надул было губы, что ремесло это шофёрское, но тут же сообразил, что если с ним согласятся, то ко всем его урокам добавится ещё и плетение, так совсем невпродых будет, и замолчал. И тут в общем споре, кому и чему учиться надоть, открылось, что Малуша с голосов читать почти научилась.

– Давай и её грамоте выучу, - предложил Гаор.

– Да не быват такого, чтоб девка по-умственному работала!
– возмутилась Красава.

– А тебя жаба задушит, что не только твой выученный?
– сразу возразила Большуха.
– Давай, Рыжий, учи, коли не в тягость тебе.

Так что теперь - Гаор усмехнулся - по вечерам в кухне целая школа. И почему-то ему это нравится. А что? Ведь ни Малуша не глупее хозяйских дочек, ни Лутошка Гарда, так отчего же нет? Хозяин знает, но не мешает, Гард перед отъездом наверняка ведь с его разрешения отдал Лутошке все свои старые учебники, карандаши, ластики и прочую школьную мелочовку. Нянька даже сундучок подо всё это в кухне выделила.

– Не нужно, чтоб на виду лежало, - объяснил ей Гаор, - а то мало ли что.

– И то, - сразу согласилась Нянька.
– А так надо, достала им, а потом убрала.

Повезло и ему...

... Он пришёл в коридор за бумагой для обтирки и сразу полез рыться в старых журналах. Одна из статей показалась ему интересной, и он сдуру вместо того, чтобы втихую унести журнал и уже в гараже растеребить, разобрав по страницам, что сразу в работу, а что отнести в повалушу и почитать на ночь, прямо тут же сел на пол у развороченного ларя и стал читать. И зачитался. Вдруг ощутил, что кто-то стоит рядом и, повернув голову, увидел хозяйские сапоги. Выронив журнал, он вскочил на ноги, приготовившись к неизбежным оплеухам и поездке на "кобыле". Хозяин задумчиво оглядел его и кивнул своим мыслям.

– То-то обёртка порвалась, - насмешливо сказал хозяин.

И он понял, что влетел по-крупному. В последнем рейсе среди прочего он получил на складе небольшую, но увесистую бандероль на имя хозяина. Книги. Один угол обёртки оказался надорванным, а он неудачно сунул пачку в рундук, бандероль билась на поворотах о стенки, и когда он туда заглянул, книги лежали уже россыпью. Он гнал, как сумасшедший, выкроил время для ночёвки в лесу и почти всю ночь читал при свете костерка и фар. Книжки были детские, для малышей, и он заглатывал их одну за другой. Потом кое-как восстановил обёртку и довёз вполне благополучно. И вот... догадался, сволочь бритая. Он угрюмо потупился, разглядывая хозяйские сапоги. Будет бить или к Джадду отправит? Правда, тогда за порванную обёртку он уже получил две оплеухи, а за одно дважды не наказывают. Но это по закону, а хозяйская воля и по-другому может распорядиться.

– Значит, читать любишь?
– насмешливо спросил хозяин.

Он промолчал. Ни рабу, ни солдату, ни бастарду что-то любить или не любить по своему выбору не положено.

– Ну, так хочешь читать, Рыжий?
– уже с нажимом, требуя ответа, спросил хозяин.

И он не выдержал, вскинул голову.

– Да, хозяин.

– Тогда идём.

И его повели... прямиком к Джадду.

– Джадд, - гаркнул хозяин, - ставь "кобылу"!

– Да, хозяин, - невозмутимо откликнулся Джадд, откладывая очередной нуждающийся в починке кирзач и приступая к обязанностям палача.

Он молча ждал, помогать его не заставили, и на том спасибо.

– Плеть семихвостку, - распорядился хозяин.

Джадд позволил себе мимикой выразить удивление: семихвостка считалась самым сильным наказанием, но приказ выполнил.

– Ну, Рыжий, - серьёзным, даже торжественным тоном начал хозяин, - так и быть, сам решай. Ты читаешь, но тебя за это каждую неделю, или как из рейса вернёшься, будут пороть, по двадцать пять "горячих" и серьёзно, без туфты, понял, Джадд?

Джадд озадаченно кивнул. Хозяин говорил громко, и краем глаза Гаор видел, как поодаль собираются остальные рабы. Столь же удивлённые таким оборотом.

– Или, - хозяин уже откровенно насмешничал, - задницу свою драгоценную сбережёшь, но уже ни газет, ни журналов не увидишь. Выбирай, Рыжий.

Он подумал, что ослышался, и изумлённо уставился на хозяина. Ему разрешат читать? Да за это... И он торопливо, пока хозяин не передумал и не переиграл, едва не обрывая пуговицы, стал раздеваться. Швырнул на землю рубашку и майку, расстегнул штаны, спустил их вместе с трусами...