Мир «Искателя», 2004 № 04

Некоторое время Серафима еще прислушивалась, не зазвонит ли телефон. Но звонка не было. Тогда она сама подошла к телефону, набрала номер.

— Павел, может, ты сам подъедешь? Ну, хоть на полчасика, — почти умоляюще произнесла она и тут же одернула себя. После паузы добавила: — А то я начинаю нервничать.

На том конце линии помолчали недолго.

— Сейчас не получится. Никак. Извини.

— Тогда, может, завтра. Скажем, ближе к вечеру, если тебе удобно.

— Не знаю. Не могу сказать. Ты сейчас мне задачу поставила, не приведи Господи. Я просто сбит с толку, даже не знаю, как мне вообще за дело взяться, с какой стороны.

— Но я же говорила тебе, — торопливо начала она снова, подозревая, что именно от произнесенных теперь слов зависят дальнейшие действия собеседника, — я ни сном ни духом. Алексей сам до последней минуты не подозревал, вел себя как обычно, никуда не спешил. И тут на тебе, приехали… — Серафима помолчала, но, не слыша реакции Павла, продолжила: — Ты же знаешь, я ведь сама предупредила тебя, если будут какие изменения, сообщу в первую очередь. Зная Алексея…

— Могла бы сразу позвонить, — наконец произнес он, немного спокойнее.

— Ты просто меня опередил. Я собиралась, но не могла же я сразу…

— Ладно, я понял. Понял. Подумаю, можно ли что теперь сделать. Потому как…

Она его перебила:

— Пожалуйста, попробуй, — Серафима хотела что-то добавить, но так и не решилась произнести вслух, а потому просто повторила: — Пожалуйста.

И замолчала, вслушиваясь в тишину, установившуюся на том конце трубки. Ей и хотелось, и не хотелось, чтобы он приехал. Потому как, если приедет, значит, дела пошли столь неудачно, что все откладывается до следующего раза. А она еще сама не могла понять, нужен ли ей этот следующий раз или уж лучше все пускай решается именно сегодня.

Голос наконец отозвался. И отдавал холодным позвякиванием металла:

— Хочу тебе напомнить, что это уже второй раз. Второй. Мне кажется, ты чего-то и в этот раз недоговариваешь.

— Но я…

— В прошлый раз было то же самое.

— Нет, в прошлый раз я сама тебя предупредила. Ты просто не успел выехать. Если бы ты сразу выехал, как я сказала, тогда бы у тебя все получилось, — пробормотала она, вслушиваясь в нетерпеливые нотки собеседника.

— У нас, — поправил он. — Не так здорово действовать, когда дело в минутах. Ты их мне не дала, — но он уже остыл. И добавил спокойно: — Я сейчас звонил Алексею, он что, не захватил свой сотовый?

— Захватил, — внезапно Серафима почувствовала озноб. Но не холодный, а какой-то теплый, почти приятный. И добавила: — Точно. Может, ты все же приедешь?

— Значит, забыл зарядить. Или выключил, — Павел ее не слушал. — Может, и так. Счастливые часов не наблюдают.

На этом связь снова прервалась.

Положив телефон на базу, Павел с полминуты просто сидел за столом, смотря сквозь стекло в окна соседнего дома. Ничего примечательного видно не было, большая часть из них была либо закрыта от солнца жалюзи, либо тонирована, узнать, что же происходит внутри, ему было не суждено. Да и едва ли интересно, обычный конторский дом, копия того, в котором находился он сам.

Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от ничем не примечательного зрелища, вернуться в кабинет. К насущным проблемам, которые только еще предстояло решить, чем быстрее, тем лучше. И сегодня промедление принесет лишь новую порцию неприятностей.

Павел машинально вынул из лежащей перед ним пачки сигарету, не глядя, выдвинул ящик стола, в котором должна была лежать зажигалка. Что-то глухо стукнуло о борт — он слишком резко выдвинул ящик, — глухо и тяжело, от неожиданного этого звука он вздрогнул и опустил взгляд.

В ящике лежал пистолет. Черный, поблескивающий вороненой сталью «Вальтер», ствол которого был направлен через деревянный борт ящика ему в живот. Он осторожно вынул пистолет, неловко взял его в руку — оказалось, что он много легче, чем можно было судить по его внешнему виду.

И куда безопаснее. Обычная зажигалка, подаренная на его день рождения две недели назад подчиненными, точно нарочно предложившими ему этот подарок в качестве основного, наряду со стандартной бутылью гжельской водки и золотыми запонками. Выполнена она была, правда, мастерски, на высочайшем уровне сходства с оригиналом — тем, что, таясь ото всех, лежал у него дома, в тайнике за ковром. Это сходство и тогда, в день юбилея, и сегодня разом выбило его из колеи. Тогда Павел пробормотал несколько приятных слов и большей частью молча принимал подарки. И даже оставил пистолет в ящике стола, подальше от греха, боясь перепутать его, даже чисто теоретически, с настоящим, заряженным полным боекомплектом и оттого смертельно опасным. Сегодня ему показалось, что пистолет сам решил напомнить о себе.

И маленький червячок закрался Павлу в душу после разговора с Серафимой — червячок подозрения.

Конечно, он мог и ошибаться, он мог и напридумывать в эти минуты невесть что, именно из-за того, что день начинался неудачно, что виновник начавшейся полосы неудач покинул раньше срока свои апартаменты и его уже не вернешь. Но червячок не сдавался и отвечал контраргументами, не принимать которые он попросту не мог. Один из них Павел выговорил Серафиме только что, по злобе больше, и сейчас жалел о некстати сорвавшихся с языка словах.

Зная характер Симы, вполне возможно, что она начнет действовать, чего-чего, а решительности, при всей ее инертности и вроде как показной лености, ей не занимать. Она может что-то предпринять по собственному почину, несмотря на все их договоренности, просто чтобы что-то доказать Павлу, свои возможности, к примеру. Тогда пиши пропало; более всего пострадает его репутация в ее глазах, а может так случиться, что в итоге пострадает и он сам.

Конечно, ничего подобного даже теоретически никак нельзя допустить, ему надо быстро принимать меры, хотя бы позвонить ей и, вызнав ее возможные действия, попытаться направить их в нужное русло. Ведь сколько он знал Симу, все ее самостоятельные действия кончались громоподобным фиаско.

А с той поры, что они познакомились, подобных разочарований было немало. И первое, как ему казалось, случилось в тот день и час, когда она без предупреждения — без его предупреждения — выскочила за Алексея. Причины не совсем обычного, с точки зрения ее любовника, поступка остались Павлу неясны, но он вынужден был не вдаваться в подробности, обретя взамен иное: конкретные действия, всякий раз подтверждавшие их союз. Того, что они имели, Павлу вполне хватало.

Можно сказать, их отношения были вполне гармоничны, впрочем, он сам понимал, что в данном случае только слово «отношения» и употребимо. Павел при случае называл их временными, намекая на последующую необходимость изменения условий. В тех пределах и таким образом, о котором они договорились на следующий же день, как Сима вышла замуж за Алексея. В привычном для них убежище на квартире Павла Серафима делом доказала свои чувства к нему.

Возможно, этой неопределенностью и объяснялось многое из происшедшего за последний месяц, ведь одному Богу известно, какие мысли приходят в красивые, но, обыкновенно, взбалмошные женские головки, когда они поручают любимым мужчинам вести свою судьбу хотя бы самое краткое время. Так что и Павлу оставалось только догадываться в тот день, случившийся как раз месяц назад, зачем он столь внезапно понадобился Симе. Его любовница позвонила средь бела дня и попросила немедленно подъехать к ней.

Он спешил, предчувствуя что-то необыкновенное, что вот-вот должно произойти, и в пути невольно размышлял на тему: как же хорошо тем, кто не имеет иного занятия, кроме хобби. Павел смог лишний раз убедиться в справедливости своих воззрений на этот предмет, когда прибыл в ее особняк.