Мир Печатей. Аристократ по обмену

Глава 36 Кровь эльфов. Часть 1

Стоит ли говорить, что после такого неучтивого отношения к хозяину дома, спальню нам не выделили? Вместо этого под конвоем двух конюхов (кстати, кто они на самом деле я так и не узнал), нас сослали в подвал. Как оказалось — там была целая одна камера для неугодных. Сейчас это были мы с Ормой. Зато хотя бы не разделили.

Камера освещалась единственным чадящим факелом на стене. Насколько его хватит — я старался не думать. Высоко-высоко, под потолком, виднелась решётка вентиляции. Я старался думать о том, что солнечные лучи, когда они появятся, смогут пробраться к нам через неё. А ещё сожгут восставших из могил трупиков. И всё как-нибудь образуется. Здесь, под землёй, не слышно было их хрипов и чавканья. И трупная вонь сюда не долетала.

Оказавшись подальше от мертвяков, рабыня постепенно начала приходить в себя. По крайней мере, она начала говорить. Ну, как говорить. Ругаться на своём-родном. Я лишь усмехнулся и не стал отвлекать её от этого важного занятия. Всё-таки каждый приходит в себя, как может. Что же до меня — я был в каком-то отупении. Или оцепенении. Нужно было что-то решать. Придумывать. Предпринимать. Но я всё никак не мог нащупать в себе этот самый переключатель. Чтобы встрепенуться и пойти раскидывать врагов направо и налево. Собственно, а что я мог против толпы зомби, чокнутого эльфа и придурочной тёмной магички?

— Призвать на их голову кары земные! — ответила мне Орма. Я, по привычке, произнёс вопрос самому себе вслух.

— Кары? Единственное, что я могу призвать, как оказалось — жителя Великой Пустыни. Сумасшедшего. На всю голову.

— Кого ты можешь призвать?

Судя по округлившимся глазам Ормы, я сказал что-то из категории «из ряда вон».

— Ну… Пустынника. Ты же знаешь, что она обитаема?

— Знать-то знаю, — ошарашенно ответила девушка. — Но чтобы видеть вживую… Мне казалось, что все это сказки!

— И-ха-ха-ха-ха! — раздался в моей голове голос Скартана. Да уж. Сказочка он та ещё.

Я покачал головой:

— Нет, Орма. Они действительно там живут. И им там не очень весело.

— Им?

— Пустынникам. Целый народ, который выселили со своей территории.

— Кто?

— Не знаю. Я не силен в истории этого мира. Возможно, эльфы? Или первыми поселенцами были орки? А, может быть, все пришли одновременно?

Орма не ответила. И надолго замолчала.

Собственно, в этой гнетущей тишине мы просидели до самого рассвета. Когда первый луч застенчиво, едва касаясь решётки, заглянул в нашу камеру, я готов был на стену лезть от неизвестности. Но, едва заметив свет, тут же подскочил.

— Орма! Рассвет!

— И? — непонимающе уставилась на меня рабыня.

— Трупы! Их должно сжечь!

— Что сжечь? — опять тупой, ничего не понимающий взгляд.

Я подавил волну раздражения и медленно, практически по слогам продекламировал:

— Утро крестьянам помогло, солнце трупы за полчаса сожгло.

— Это из предания? — чуть склонив набок голову, уточнила рабыня.

— Ну… практически, да. Так что солнце должно сжечь полчища мёртвых!

— Ну, скажем так, с полчищами ты загнул, — Орма поёрзала, принимая более удобное положение. — Несколько сотен — да. Честно, даже не знаю, на что рассчитывает Фиоре. Взять столицу парой сотней мертвяков? Серьёзно?

— А что, там каждый день видят восставших мёртвых? — настала моя очередь изумляться.

Думаю, у нас в столице толпа трупаков среди бела дня на Красной площади непременно внесла бы разнообразие в новостные ленты. Хотя… я задумался. Если столица Империи по размерам хотя бы вполовину похожа на нашу, парой сотен мертвяков действительно никого не удивишь. К моменту, когда должна будет начаться паника, армия уже все порешает и замнёт. Это, конечно, если армия тут хорошо обучена.

— Гомункулы в империи не редкость. А эти от гомункулов отличаются только тупостью. И близостью к могилам. Хотя на особо впечатлительных, как я, может быть и подействует. Но гвардейцы императора этого не допустят. Его личный полк размажет всех по стенам и развесит как гирлянды по сторожевым башням. Поэтому, не имея ничего, кроме толпы усопших, пусть дико голодных и тупых, идти на столицу — самоубийство.

Из коридора послышались редкие хлопки.

— Невероятная сообразительность! Какие умозаключения! Какой полет мысли! Кажется, я понимаю, чем вызван интерес Ставроса к тебе, дорогуша!

Не знаю, что меня поразило больше. Что Фиоре решил завалиться в нашу камеру. Или новость об интересе Ставроса, читай древнего эльфа, к рабыне-орке.

Орма подскочила и забилась в самый дальний угол камеры, с ненавистью глядя на Фиоре.

— Оставь лорда Ставроса в покое! Ты и огрызка ногтя его не стоишь!

— У-у-ух, какая экспрессия! А что же, Фио всё также грызёт ногти? Как мило… И это глава Великого Дома. Надежда и опора целой ветви эльфов.

Я переводил взгляд с рабыни на эльфа и обратно. И ни черта не понимал из их перепалки. Точнее, понимал, но то, что понимал — мне было непонятно. Когда мне надоело стоять истуканом, я решил-таки подать голос.

— И всё же, господин герцог. Моя очаровательная рабыня права. Зачем вам столица в заведомо проигрышных условиях? Вы же сами понимаете, что не возьмёте её при такой численности.

Фиоре подошёл ближе к решётке и покачал головой.

— Всё-таки твоя сообразительность мне померещилась. Но, так и быть, я приоткрою завесу тайны. Тем более, тебе в этом сценарии отведена одна из главных ролей.

Я напрягся. Мои надежды на то, что нас отпустят сразу, как я передам Печати, начинали неотвратимо рушиться.

— Видишь ли, мой несостоявшийся родственник. Дело состоит в том, что это вовсе и не я иду покорять столицу.

— А кто же? Сами по себе восставшие трупы?

— Нет, конечно, нет. Пара разорённых Отрёкшихся. Которые решили отомстить Империи за свою неудавшуюся судьбу.

— О, как интересно! — наигранно восторженно отозвался я. — А Дарэлла и, что самое главное, её дражайший супруг знают про это?

— Узнают, когда придёт время, — усмехнулся эльф.

— Восхитительно! — не скрывая иронии, усмехнулся теперь уже я.

— Вот именно. Но самое интересное кроется не в этом.

По его гаденькому тону я понял, что главная подлянка ещё впереди. И она не заставила себя ждать.

— Как верно заметила зелёная, — Фиоре указал тонким пальцем на Орму. — Наши восставшие действительно долгое время боялись солнечного света. Они вспыхивали, как хорошо промасленные факелы, стоило первому лучу показаться из-за горизонта.

В моей душе шевельнулась надежда. И тут же умерла, потому что герцог продолжил:

— Но благодаря усилиям моего талантливого ученика, Пауля Фиореса, мы решили эту небольшую, но досадную проблему. Пауль экспериментировал с гомункулами. Поэтому, когда я предложил ему направить все свои знания и талант на работу, так сказать, с единым целым, он согласился. И теперь солнечный свет не страшен нашей армии. Наоборот. Он её злит. Он её раздражает. Он её делает неуправляемой. Готовой сносить все на своём пути!