Мир жизни и смерти 9

Снег глотнул морса, сделав вид, что не видит ехидных улыбок после упоминания домашнего имени непреступной королевы эльфов.

— Хорошо, — кивнул я, выковыривая из зубов остатки застрявшего салата, — а что там у нас с тотемами?

Перед походом мы раскидали их между всеми, чтобы случайно не остаться без защиты в случае смерти того, кто несет весь запас и теперь я потерял счет использованным средствам защиты.

Подвели итог и оказалось, что мы сможем воевать еще сутки, если аура не поднимется выше сотни процентов, тринадцать часов, если достигнет ста двадцати пяти, и четыре если перевалит за сто пятьдесят. Если будет выше, придется избавляться от кого-то из сокланов, так как всю группу Флоре будет не отлечить. Грустные мысли, но надо просчитывать все варианты.

— Всe, — произнесла Флора, — час прошел, я могу призвать Скорпа.

— Только не здесь, он тут не поместится. Пройдем двери и… и будем действовать по обстановке. Давайте, выдвигаемся.

Глава 16

Вторые двери открылись с таким же тихим скрипом, подняв в воздух целое облачко легковесной пыли. Магический огонёк нырнул в открывшейся проём и тут же метнулся назад, боязливо прячась за нашими спинами. Я тоже на мгновение замер, и мимо меня протиснулся Резак, исчезая в инвизе.

— Заходите, вроде всё норм, только пол не топчите, тут следы интересные.

Так и оказалось: густой сумрак холла встретил нас гулкой тишиной. Он утопал в ней полностью и был виден только небольшой участок пола, высвеченный робко мигающим огоньком. Там на потемневшем от времени паркете, покрытом толстым слоем пыли, виделись отчётливые одинокие следы, ведущие в темноту. Следы были шаркающие, будто оставляющий их полностью обессилел и еле волочил ноги. Мне тут же вспомнился истерзанный некромант, всосавший в себя тело своего мучителя, единственный из нападающих, кто скрылся за дверями замка, вспомнил выражение невыносимого мучения и непередаваемого ужаса на лице правителя эльфов, когда он понял, что с ним произошло и усилием воли заставил огонёк полететь вперёд, освещая наше скорое будущее.

Огонёк направился вперёд, высвечивая неровный ряд шаркающих следов, вырывая из темноты отблески на витых мраморных колоннах и свисающих с потолка хрустальным водопадом магический люстр. Замер на месте, будто не решаясь лететь дальше, затем продвинулся ещё на шажок, а затем быстро метнулся назад, будто в страхе за своё безрассудство, почти гася свой и так тусклый свет.

Что, интересно, он там такое почувствовал? Долговязую бугристую фигуру некроманта, из спины которого торчат плечи и голова предыдущего владельца этого замка? Прямо здесь в холле? По закону жанра он же должен ждать нас в тронном зале… Хотя, по закону того же жанра уже сейчас на нас должны нападать орды мертвяков, распадаясь от наших ударов на дурно пахнущие ошмётки и вырывая из наших тел потоки крови и плоти, а также пытаясь вытянуть из них наши души и жизненную энергию. Однако, здесь никого, и из мёртвого здесь только тишина. Даже звук наших шагов утопал в густой пыли, делая нас похожими на группу беззвучно шествующих призраков. Резной пол с неясными изображениями битв прошлого, шаг за шагом проплывал у нас под ногами, а темнота всё никак не желала выпускать из своих цепких объятий окружающие нас интерьеры и возможных врагов, спрятавшихся в её глубинах.

Чувствуя неладное, я в очередной раз остановился, вытаскивая артефактную карту, пристально вглядываясь в её тусклую белизну. Ничего, никаких предостережений, ни красных точек, отмечающих врагов, никаких других активных отметок, только дальний край карты покрыли слегка шевелящиеся фиолетовые волоски, непонятно что обозначающие и непонятно о чём предостерегающие.

— Ох ты ж епть… — донеслось из клетки и, сидящая там Кэт замерла, глядя в темноту расширившимися глазами, затем отложила в сторону недогрызенный сухофрукт, поднялась на ноги, сквозь прутья решетки вглядываясь в темноту.

Я в первый раз увидел такое, и это испугало меня гораздо больше, чем какая-то очередная темнота. Да чтобы феечка отложила в сторону свою еду? Это была аксиома: если ты еда и ты попал к ней в руки, то тебя уже ничто не спасет. Даже при битве с костяным драконом она-таки запихала в себя целый персик, который был чуть ли не в два раза больше нее размером, а тут…

Я с еще большей опаской вгляделся в темноту, чувствуя, что и она смотрит на меня в ответ.

Следующее, что она сделала, поразило меня не меньше, чем отложенный в сторону фрукт. Фея вдруг слабо засветилась, приподнимаясь в воздух и просто пролетела сквозь решётки неразрушимой клетки, выбравшись наружу.

— Как?

— Что…

— Катя…

От удивления наша группа потеряла дар членораздельной речи, а питомица Снегиря, не обращая на нас внимания, поплыла дальше, по ходу движения начиная светиться всё ярче, заодно увеличиваясь в размерах, пока не достигла своего прежнего состояния и не стала ростом с невысокого человека.

Я было дёрнулся вслед за ней, чтобы остановить и предостеречь, но не смог пошевелиться и даже не смог вымолвить ни единого слова.

Кэт остановилась сама, обернулась, произнесла на удивление взрослым голосом:

— Не ходите туда, там смерть для всех вас.

Развернулась обратно, на миг вспыхивая ослепительным светом, высвечивая все залитые тьмой уголки обширного пространства: колонны, изображающие древесные стволы, стены, покрытые изумрудными резными листьями, свод потолка свитый из густо переплетенных мраморных ветвей и свисающие с них гирлянды хрусталя, изображающие пышные гроздья протянувшихся вниз гирлянд цветов. Высвечивая всё, кроме лестницы, которая должна была вести на следующий этаж: там всё так же плескалась тьма. Всевидящее око, сотканное из непроглядной тьмы, зависло в центре холла, выпустив во все стороны чернильные нити, цепляющиеся и за стены, и за пол, и за потолок, закрывая нам путь дальше.

Вид этой пульсирующей тьмы навевал на меня чувство безотчётного ужаса, и к этому ужасу сейчас плыла наша маленькая фея. Её длинные до пояса белокурые волосы распушились во все стороны будто у одуванчика, обрамляя её светящимся ореолом, руки широко раскинуты, взгляд устремлён в самый центр черноты.

Я забился в невидимых путах, но моё тело даже не шевельнулось, скованное невиданной силой. А фея всё плыла и плыла, пока не стала словно мошка на фоне черноты: неукротимый, храбрый светлячок.

Не знаю, прошла ли стремительная вечность, или бесконечно долгий миг, когда эти две сущности встретились. Тьма ринулась вперёд на беззащитную жертву, хлестнула по ней своими жгутами, оплела нитями, распахнула плотоядную пасть и отпрянула, обжегшись о невинную чистоту.

Отпрянула и накинулась с утроенной силой, хлеща упругими хлыстами, накидывая чёрные сети, источая чернильные протуберанцы. Все они разбивались об исходящий от феи свет, тая и распадаясь дымными клочками, не сдаваясь и всё усиливая свой напор.

Фея хоть и не шевелилась, но исходящий из неё свет тоже стал изменяться: будто солнечный луч попавший в призму разделился на составляющие его части, окружая её сотней радуг, которые резали сгустки тьмы будто остро отточенными лезвиями.

Не знаю сколько продолжалась эта борьба. Я потерял ощущение времени. Может прошёл краткий миг, а может, там за пределами замка сменились целые эпохи. Ждущие нас эльфийки умерли одна за другой от ран, болезней и жизненных тягот. В катаклизмах исчезли города и цивилизации, а может целые континенты опустились на морское дно и возвысились новые. Зажглись и погасли звёзды. Чёрные дыры поглотили галактики и взорвались, зарождая новые, а сама вселенная угасла, превращаясь в серое ничто.